Начало: Тексты, справочники и документы	Первая страница Святоотеческое наследие Разные тексты Свт. Филарет (Дроздов) OrthodoxyLib Православный интернет Евангельский синопсис Духовные стороны Добротолюбие избранное Пролог в поучениях День за днем Церковный календарь

Сегодня мы продолжаем беседу прошлого воскресенья "О смысле жизни". В прошлый раз мы говорили о том, что необходимо быть смиренными, покорными воле Божией. Даже если бы мы полностью, по-настоящему глубоко не понимали, для чего создан человек, то все равно покорность воле Божией, послушание Богу, сама вера в Него, а точнее, вера Ему уже придает жизни человека смысл, и он служит Богу всей душой, всем своим существом. Служение это наполняет его бытие глубочайшим смыслом, и он уже не задается вопросом: "Для чего я живу?" Для него такого вопроса не существует. Поэтому прежде всего нужно стремиться, чтобы твоя собственная жизнь была наполнена смыслом, чтобы она имела значение, а уже из своего опыта можно судить и о других людях и понять, для чего вообще создан человек. Если же мы лишь философски рассуждаем о том, для чего вообще существует человек, и в то же время ничуть не усиливаемся свое теоретическое представление применить к себе, не хотим себя понудить жить по-евангельски, тогда мы оказываемся лицемерами и не получаем от своих рассуждений никакого плода. Ведь самое главное - это собственно жизнь, самое главное - чтобы мы жили по-евангельски, даже если мы ничего или почти ничего не понимаем и не умеем объяснить. Хотя объяснение существует.

Прежде чем перейти к нему, я хочу привести пример из Евангелия, доказывающий правильность моих слов о том, что такие глубочайшие истины постигаются именно опытом, самой жизнью. Пример этот - повествование о Преображении Господа нашего Иисуса Христа на горе Фавор. Когда Господь в молитве преобразился перед Своими учениками и они увидели Его в этом сиянии благодати, которое не только ослепило их взор, но и, безусловно, проникло в их душу, исполнило ее неописуемого блаженства, - тогда апостол Петр от своего лица и от лица других апостолов, Иакова и Иоанна, сказал: "Господи, хорошо нам здесь быть. Давай сделаем здесь три кущи (то есть три шатра. - о.А.): для Тебя, для Илии и Моисея" (см. Мф.17:4). Блаженство его было столь полным, столь усладительным, что он забыл обо всем земном, желал пребывать в этом состоянии вечно и даже не беспокоился о том, чтобы ему самому и его друзьям, Иакову и Иоанну, было место для жилья, но заботился только о Господе, Илии и Моисее. О себе же он просто забыл, забыл о пище, о крове - обо всем. Вот пример того, как человек опытно переживает Царствие Божие, пришедшее в силе (Мк.9:1), как Сам Спаситель назвал Свое Преображение, прежде чем оно совершилось. Человек тогда не нуждается ни в каких объяснениях, ни в каких размышлениях, по той причине, что он уже ощущает то состояние, которое наполняет его жизнь смыслом и счастьем, переживает его уже сейчас.

Отчего возникает вопрос, зачем существует человек? От внутренней пустоты, от того, что человек лишился благодати. Этот вопрос может возникнуть как у человека вообще неверующего, то есть совершенно лишенного действия благодати, так и у человека верующего, но по какой-то причине, из-за грехов своих, из-за суетности опустошившегося - тогда в нем как бы из небытия вновь возникает то, что, казалось бы, уже окончательно ушло из его души, что им было забыто в минуты блаженства. Так случилось с апостолом Петром: во время фаворского Преображения он ни о чем земном не помышлял, но прошло время, начались искушения, в особенности во время Гефсиманской ночи, и он даже трижды отрекся. То есть в зависимости от присутствия благодати в душе человека или отшествия ее из души по тем или иным причинам, о которых мы сейчас не будем подробно говорить, человек или понимает смысл жизни, или перестает его понимать. Зависит это именно от благодати, а не от того, что он до чего-то додумался и теперь уже как будто навсегда все понял. Когда благодать присутствует в душе, в уме человека, ему кажется, что он нечто для себя открыл и теперь может и другим объяснить, все для него становится ясным, четким, определенным. Но благодать оставляет, и вновь возникает недоумение, опять все путается, прежние убедительные доводы теперь кажутся совершенно неубедительными, легковесными, и человек пытается найти новые. Но он их не найдет до тех пор, пока снова не начнет действовать в его душе благодать, и тогда, может быть, те первоначальные доводы вновь покажутся убедительными или же (от действия благодати, а отнюдь не собственных умственных усилий) появятся в его уме иные рассуждения, новые доказательства. Не от собственных усилий, подчеркиваю, а от действия благодати. Мы знаем, что святые отцы, писавшие, скажем, на догматические темы или полемизировавшие с язычниками и безбожниками, учившие нравственности, изложили великое множество всевозможных доводов, с помощью которых они убеждали людей в истинности православного вероучения и в необходимости нравственной жизни, но делали они это не только благодаря тому, что были чрезвычайно умными людьми, но более потому, что благодать Божия их таким образом вразумляла и придавала какое-то особенное вдохновение их рассуждениям, как бы окрыляла их ум.

Значит, вопрос о смысле жизни возникает тогда, когда человек начинает оскудевать благодатью. Я об этом уже говорил, сейчас фактически иными словами повторяю сказанное на предыдущей беседе: когда человек в Боге, когда человек соединен с Ним, у него нет никакой необходимости вообще о чем-либо рассуждать, а тем паче о таком предмете. При полном единении ума человека с Богом он вообще теряет способность рассуждать о земных предметах так, как об этом обычно рассуждают люди. Но он смотрит на эти предметы так, как внушает ему Дух Святой, и созерцает их, и понимает их так, как ему открыто свыше, в отличие от нас, пытающихся своим собственным разумом найти соотношение между вещами и понять смысл того или иного предмета.

Безусловно, объяснение смысла человеческой жизни существует, но каким бы убедительным, изощренным оно ни было, принять его мы сможем лишь в том случае, если хоть сколько-то будем понуждать себя именно к этому действительному единению с Богом, понуждать себя к умственному напряжению, но не в рассуждениях, а во внимательной молитве. Тогда все наполнится смыслом, без каких-либо слов, без каких-либо объяснений, как это произошло с апостолами на Фаворе. Только теперь мы пытаемся как-то объяснить и осознать чудо Преображения, и, наверное, ученики также пытались найти объяснение, когда спустились с Фавора, но в момент самого этого откровения не нужно было никаких объяснений. Вот это и есть собственно познание смысла человеческой жизни.

Прекрасный образ познания Бога находим у преподобного Симеона Нового Богослова. Он сравнил познание Бога с тем, как человек, стоящий на берегу, взирает на огромный, безграничный океан, столь великий, что он не может весь его окинуть взором. Но все-таки он что-то видит: видит поверхность воды, видит эту словно бы удаляющуюся, сливающуюся с горизонтом бесконечность. Таково познание человеком Бога, когда он еще не соединен с Ним, когда человек стоит и в благоговейном ужасе созерцает Его величие, Его всебесконечное совершенство. Когда же он погружается в этот Океан, то есть соединяется с Божеством, тогда он уже не видит всей Его безграничности, потому что уже сам в каком-то смысле, до какой-то степени, конечно не теряя своего самосознания, своей личности, сливается с этим Океаном. И тогда человек познает полное и неописуемое для не испытавших блаженство богообщения.

То же самое можно сказать и о таком понятии, как "смысл жизни". Когда человек рассуждает на эту тему, он смотрит на все как бы со стороны, но когда он на самом деле в душе своей постигает, в чем же состоит смысл его жизни, тогда зачастую оказывается, что он даже и не способен рассуждать об этом, да и не испытывает в том нужды. Не думал, наверное, о смысле жизни никто из апостолов или пророков. Если они и говорили на эту тему, то не из-за того, что сами имели такую потребность, но из желания дать объяснения другим, из любви к ближним. А те подвижники, жизнь которых проходила в подвиге уединения, и в служение которых не входило общение с людьми и обращение их к истине, - они даже и не пытались рассуждать о смысле человеческой жизни и вообще избегали всякого общения с людьми.

Например, пытаясь вступить в беседу с преподобным Арсением Великим, многие люди испытывали огорчение, потому что он избегал всяких, даже самых кратких разговоров. Когда, преодолев много километров пути, к нему приходили монахи за наставлением, он их приветствовал, они садились у него в келье, а он занимался рукоделием и ни слова им не говорил. Посидев несколько часов, братия уходили, ничего не получив. Почему он так поступал? Потому что искал прежде всего единения с Богом, и поступал он так согласно полученному от Бога откровению: "Арсений, бегай людей, молчи, безмолвствуй и спасешься". А ведь до того, как уйти в пустыню, Арсений был учителем царских детей, то есть находился при дворе владык всего цивилизованного мира того времени. Он был одним из самых образованных людей Римской империи - наверное, много читал всевозможных книг и должен был хорошо знать существовавшие в то время философские системы, в которых разные философы пытались дать ответ на вопрос о смысле человеческого бытия. Однако всем этим он пренебрег, чтобы на опыте познать то, о чем только рассуждали люди, на самом деле не знающие ответа на этот важный, достойный размышления вопрос: в чем смысл человеческой жизни?

Как-то Арсений беседовал с египетскими подвижниками, которые по большей части происходили из простых крестьян и были людьми совершенно безграмотными и невежественными, не знавшими греческого языка, который в то время считался языком всех культурных людей мира, был языком международным, каким сейчас является английский, а может быть, даже в гораздо большей степени. И вот некий грек, присутствовавший на беседе, спросил Арсения: "Как ты, человек образованный, можешь беседовать с этими египтянами, людьми невежественными?", на что Арсений ему ответил: "Да, я человек образованный, но я еще не выучил и азбуки этих египтян". Под азбукой он имел в виду те духовные познания, которые они уже приобрели своим духовным подвигом, и которые Арсений пытался от них перенять. Вот пример человека, по-настоящему искавшего смысл жизни, который оставил столицу мира - Константинополь, называемый греками Мегалополис, то есть "великий город", а русскими впоследствии - Царьград. Он оставил все, оставил царский дворец и ушел к самым невежественным, самым некультурным людям того времени, к безграмотным египтянам, коптам, простым крестьянам - учиться у них духовной грамоте. Опять же учиться не в том смысле, чтобы читать какие-то аскетические книги, запоминать отдельные изречения и потом искусно рассуждать на ту или иную тему, как это часто делаем мы; но учиться самому духовному деланию.

Мы знаем, что изречения египетских монахов зачастую чрезвычайно просты, и тем не менее человек не имеющий никакого духовного опыта даже не понимает их смысла - не потому, что они сложные, а потому, что они кажутся ему слишком простыми, ничего не значащими словами. Понять их способен тот, у кого возникли внутренние духовные вопросы, кто ищет ответы на них, - тогда только человек начинает понимать значение простых изречений египетских подвижников. Это свидетельствует о том, что египтяне не пытались составлять искусных речей, а говорили обо всем просто, как, скажем, крестьяне безыскусно говорят о своем ремесле: обсуждают, например, в какое время можно уже начать пахать, в какое время нужно начинать сеять, как ухаживать за посевом, какие погодные условия необходимы для того, чтобы был обильный урожай и т.д. Крестьяне изъясняются просто и деловито, им важно, чтобы слова их были понятны всем, ведь только тогда и можно достичь результата. Видимо, такой же простой подход к делу проявился и у этих египетских подвижников-монахов в отношении духовной жизни, о духовном они также изъяснялись просто и деловито. Понять их изречения может тот, кто ищет пользы, состоящей не в увеличении своих теоретических познаний, а в получении практического руководства.

Пример Арсения Великого показывает нам, как нужно относиться к стремлению познать смысл жизни, в чем его нужно искать. Его нужно искать не в книгах, а именно в самой жизни. Иначе ты, хотя и гору книг прочтешь, можешь остаться совершенно невежественным, безграмотным, ни к чему не приспособленным. Представьте себе человека, который читает книги о путешествиях, сидя у себя дома. Ведь он никаких навыков не имеет для того, чтобы совершать какое-либо путешествие. Не умеет он ни палатку поставить, ни огонь разжечь, не знает, как ориентироваться на местности. Такой человек если и отправится в путь, то сразу, в первый же день, потерпит полный провал всех своих мечтаний, которые лелеял, читая книги о путешествиях у себя дома, в уютной комнате. Итак, смысл жизни мы должны не понять, мы должны его пережить.

Но все же, еще раз повторюсь, есть и его теоретическое объяснение. Оно основано, конечно, на Священном Писании. Святые отцы, истолковывая Писание, рассказывают нам, для чего был предназначен человек, для чего он был сотворен, что произошло в раю и как было восстановлено и возвращено ему то, что он потерял в результате грехопадения. Может быть, это слишком возвышенный предмет речи, мы, наверное, не достойны об этом говорить и лучше было бы на этом и остановиться, не мудрствовать высоко, а пытаться приобрести познания на деле. Но поскольку такой вопрос возник, было проявлено любопытство, то попытаемся его удовлетворить.

Бог есть Существо совершенное, всеблаженное и вседовольное, ни в ком и ни в чем не нуждающееся, то есть не нуждающееся ни в чем постороннем для Своего блаженного существования. Пребывая в Самом Себе, Бог мог бы и не творить мира, видимого и невидимого. Творение произошло не потому, что в этом была какая-то необходимость или что Божество испытывало в этом потребность. Еще прежде создания мира Бог наслаждался благостью Своего существования, которая нам непостижима, и мы не можем сказать, сколько времени это длилось, поскольку понятие времени к бытию Божию совершенно неприложимо. Бог существовал вечно, но мы все же допускаем некоторую условность, говоря, что Бог существовал, то есть говорим об этом в прошедшем времени. И пребывая во всеблаженном состоянии, наслаждаясь собственной благостью, собственными совершенствами, Бог помыслил… Опять же, слово "помыслил" нужно понимать условно, поскольку в Боге нет никакого движения в смысле изменения: сначала был одним, потом стал другим. Если человек сначала чего-то не желал, а потом захотел, то в нем таким образом происходит перемена; в Боге же никакой перемены быть не может, все знания, которые в Нем есть, пребывали в Нем от века, в том числе и представление о сотворении видимого мира. Желая поделиться Своей бесконечной благостью с другими существами (которых еще не было), желая излить ее на кого-то, Бог решил создать мир видимый и невидимый. Все эти слова надо понимать, как выражаются святые отцы, богоприлично, насколько они приложимы к Божеству. Сам замысел о сотворении всего ныне существующего также пребывал в Боге извечно и неизменно. А почему Бог решил сотворить мир именно в какой-то определенный момент, почему Он не сделал этого раньше или позже, остается для нас непостижимым, и вообще мерки времени к бытию Божию неприложимы.

Сначала Бог создал те существа, которые были близки к Нему по природе, - "первые светы", как называет их святитель Григорий Богослов, то есть ангелов, и излил на них Свою благость. Потом сотворил существа противоположные Себе по природе - видимые, или, как мы сейчас говорим, материальный мир. И наконец создал то, что имеет смешанную природу, то есть в чем-то по природе подобно ангелам, а в чем-то - материальному миру, - создал человека. Каждое существо в меру своей возможности принимает в себя благость Божию, само существование каждого из сотворенных существ уже есть проявление благости Божией. Даже демоны, то есть восставшие против своего Творца, отпавшие от Него ангелы, - и те волей или неволей прославляют Бога самим фактом своего существования. И поскольку они существуют - они благие, а поскольку противятся воле Божией, идут против собственного естества, постольку они злые. То же можно сказать и обо всех людях, даже о самых страшных грешниках: поскольку они существуют, постольку они благие. Поэтому зла как чего-то самостоятельного, как чего-то особенного не существует. Зло - это искажение природы, уклонение ее от своего предназначения. Добро есть следование своей природе, но не такой "своей", какой мы с вами сейчас ее себе представляем. Ведь все мы являемся людьми падшими, грешными, и поэтому у нас возникло понятие о природе человека как о падшей, греховность стала естественным нашим состоянием. Нет, не этой "своей" природе должны мы следовать, а той, о которой сказано в Библии, то есть природе человека до его грехопадения.

Человек должен был бы бесконечно наслаждаться безграничной, всеобъемлющей, глубочайшей благостью Божией. Может быть, кому-то кажется это скучным и однообразным, но такое впечатление возникает лишь тогда, когда человек не понимает, в чем эта благость состоит. Если человек не понимает какого-то предмета, он видится ему скучным, однообразным, ненужным. Например, людям немузыкальным, не воспитанным в музыкальной культуре, музыка кажется бессмысленным набором звуков. Какую-то грубую, примитивную музыку они еще могут воспринять, а когда нужно напрячь слух и, в особенности, эстетическое чувство, то для них восприятие музыки становится почти невозможным. Но у кого развит музыкальный вкус, тот и разбирается в музыкальных произведениях, и различает не только качество самих произведений, но и более или менее удачное их исполнение, мастерство того или иного музыканта. Можно было бы привести множество других примеров. Человеку не знающему, скажем, математики она кажется какой-то нелепицей, для него совершенно непостижимо, как это люди днями, месяцами, годами сидят над решением задач, делают какие-то открытия. Ему все это кажется нелепым и ненужным. А когда человек разбирается в том или ином деле, он всегда исполняет его с удовольствием, с наслаждением. Тем более так следует сказать о познании Бога: впечатление однообразия бывает лишь у того, кто далек от Бога и не понимает, что переживания от общения с Творцом столь многообразны, столь утешительны для человека, что могут заменить для него все. Эти переживания не только по силе своей, но и, подчеркиваю, по разнообразию намного превосходят все земное и оказываются могущественнее, чем все земные человеческие впечатления. Даже читая описания тех благодатных состояний, которые испытывали подвижники в этой, земной, жизни, еще только предвкушая блаженство Царствия Небесного, мы видим, что ощущения их были весьма и весьма разнообразны. Вспомните писания близких к нам по времени преподобного старца Силуана Афонского и архимандрита Софрония (Сахарова), вспомните описание явления благодати Духа Святого на Серафиме Саровском и его ученике Мотовилове. Вспомните гимны преподобного Симеона Нового Богослова, поучения Исаака Сирина, Макария Великого, описания духовных ощущений других подвижников благочестия, живших в разные времена. Вы увидите, что эти люди не могли насытиться общением с Богом, что оно влекло их все больше и больше. И возвращаясь к обычной земной жизни, с ее как будто интересным многообразием, они испытывали часто глубочайшую тоску. Об этом прекрасно написал преподобный старец Силуан Афонский.

Для нас же, ничего подобного не испытавших, все это кажется скукой, однообразием, мы с трудом понуждаем себя к молитве. Наши ощущения чрезвычайно примитивны, но не потому, что то, с чем мы соприкасаемся духовными чувствами, по сущности своей однообразно, а потому, что мы сами еще слишком мало познали. Мы, можно сказать, подслеповаты, ничего разглядеть не можем, перед нашими глазами все сливается в некую серую массу; мы подобны тому евангельскому слепцу, который после прикосновения Господа сначала видел людей смутно, он не различал черт лица, видел лишь какие-то фигуры, похожие на стволы деревьев. Так и мы смотрим на духовные предметы. Только потом, когда Господь вновь прикоснется к нам - если это, конечно, произойдет, - мы начнем видеть все ясно.

Итак, человек был предназначен для блаженства, и он получил всего лишь одну простую заповедь. Ему не было сказано: "не убий", "не прелюбодействуй" - в таких заповедях он не нуждался, потому что все добродетели естественно пребывали в нем. И сейчас на примере некоторых преуспевших подвижников мы видим, что их настолько наполняет любовь и к Богу, и к ближнему, что они без какого-либо напоминания, свободно, естественно исполняют все заповеди Божии, ибо так им велит их сердце, исполненное благодати. Тем паче так было с нашими прародителями, Адамом и Евой, они не нуждались ни в каких иных наставлениях, кроме одной простейшей заповеди - не вкушать от древа познания добра и зла. И дана она была для того, чтобы они знали: человек - существо изменчивое, способное измениться как в лучшую, так и в худшую сторону, и чтобы, исполнив эту заповедь, они преуспели еще больше, пришли в большее Богопознание, в теснейшее единение с Господом.

Но когда, как описывается в книге Бытия, дьявол через змея, воспользовавшись им как своим орудием, соблазнил Адама и Еву, произошла страшная катастрофа, отразившаяся на всем мироздании. Ведь Адам и Ева были для этого видимого мира некими богами, через них благодать изливалась и на неодушевленную материю, и на растения, и на животных. Через них все должно было быть облагодатствовано, весь мир они были призваны превратить в райский сад. Что касается размножения человеческого рода, то оно должно было совершаться не таким образом, как сейчас, а как-то иначе, возможно, подобно тому, как Ева была взята из Адама. Первые два человека, как и ангелы, были сотворены Богом непосредственно: Адам взят из земли, Ева взята из Адама - и Господь каким угодно способом мог бы размножить человеческий род. Нам остается только предполагать, смутно догадываться, что это был бы за способ, потому что все произошло иначе. Адаму была дана заповедь: "Делай и храни" (см. Быт.2:15), что означало "возделывай, превращай всю землю в райский сад и сохраняй то, что ты сделал". Если бы он исполнил эту заповедь, вся земля превратилась бы в Эдем, наполняющийся вновь сотворенными человеческими существами.

Но Адам и Ева преслушались Бога и, как было предсказано, умерли, умерли в тот же день. По телу они прожили еще девятьсот с лишним лет, душой же умерли в тот же день, потому что, как объясняют преподобный Симеон Новый Богослов и другие подвижники благочестия, если смертью для тела является разлучение его с душой, то смертью для души является разлучение ее с Духом Святым. Когда Господь сотворил человека, Он, сказано в Священном Писании, вдунул в лице его дыхание жизни (Быт.2:7). Некоторые, главным образом еретики, понимали это превратно, вне контекста Священного Предания Православной Церкви: душу человека они считали частью Божества. Но это не так. Очень правильное, точное объяснение дает преподобный Серафим Саровский: Господь вдунул в лице его дыхание жизни - это означает, что душа человека была изначала соединена с Божией благодатью. В этом и заключалась естественная жизнь человека. Не нужны глаза без света, если же они есть, значит, они должны всегда при свете что-то созерцать. Подобным образом можно сказать и о прочих чувствах человека. Так и душа человеческая должна всегда пребывать в общении с Богом, в благодатном единении с Ним. В Священном Писании говорится, что человек был нагим (см. Быт.2:25), но это отнюдь не означает, что он в буквальном смысле слова был наг. Да, Адам и Ева не покрывали своих тел какими-либо шкурами или тканями, но зато были облечены в одеяния света. Благодать непрестанно и так обильно действовала в них, что они всегда пребывали в одеянии этого света, и они действительно, в самом точном смысле слова, не видели своей наготы. Они не углублялись в рассматривание своей телесной природы, поскольку ум их был устремлен горe, то есть к Богу. И вот это единение, естественное единение ума с Богом, было неким окном, через которое мощным потоком вливался свет Божественной благодати, озаряя и душу их, и тело, и даже, как я думаю, все, что встречалось на их пути. Адам и Ева были двумя совершенными, блаженными существами, и понять это блаженство сейчас уже никто не может. Разве что до некоторой степени постигли его те подвижники, которые достигали высот совершенства, а потом, поскольку невозможно человеку в настоящей жизни пребыть на верху блаженства, отпадали от этого совершенства и сходили на низшие ступени. Об этом говорит, например, преподобный Макарий Великий. Он пишет, что есть двенадцать степеней совершенства, и человек, восшедший на высшую, двенадцатую, степень, не может на ней долго пребывать, потому что если бы он пребывал на ней всегда, то не смог бы ни есть, ни пить, ни общаться с кем-либо. И ради того, чтобы такие люди служили братии, Господь низводит их на низшие ступени, лишая полноты благодати. Именно такие подвижники - я думаю, к ним принадлежали и сам Макарий, и старец Силуан, и Симеон Новый Богослов - и смогли описать состояние Адама, потому что иначе как опытом в духовной жизни ничего постичь невозможно. Собственным опытом они хоть несколько проникли в то состояние, в котором пребывал первочеловек, проникли в те ощущения и чувства, которые он испытал после того, как благодать Божия его оставила.

Вот в чем состоит смысл жизни, вот для чего был создан человек, для чего он и существует. И Господь нисколько не переменил Своего намерения. Только у нас случается, что мы, начав дело, не учитываем какого-то важного момента, отчего все предприятие наше потом расстраивается, и мы понимаем, что потерпели неудачу. Но Бог не мог так ошибиться, Он знал, что произойдет падение и ангелов, и людей. Некоторые наивные люди спрашивают: "Так почему же Он всего этого не предотвратил?" Господь все знал и все учел, но то был, как выражаются некоторые богословы, Божественный риск, потому что любовь действует безгранично, она не может одному преподать свое благо, а другого ограничить в нем. Любовь Божия состоит в том, что Бог дал бытие не только тем существам, людям и ангелам, которые останутся Ему верны, но и тем, которые от Него отпадут. Он ни в чем их не обделил, не лишил их существования - и в этом заключается непостижимая для человека Божественная благость. Бог сделал причастниками непостижимых для нас блаженства и Божественной славы всех сотворенных существ в той мере, в какой каждый мог их воспринять, - будь то ангелы, или люди, или одушевленные, но неразумные творения, такие как животные, или растения, или неодушевленная материя, ибо все они приобщились к благости Божией через бытие. Однако же учел Он и то, что произойдет после их падения. А потому устроил все таким образом, чтобы впоследствии вернуть человеку утерянное им блаженство, утерянную благодать. И это было совершено через пришествие в мир, страдания, воскресение Спасителя. Благодать вновь нам возвращена, однако возвращена не как полная и уже осуществленная действительность, но как возможность.

Каждый из нас, если будет усердно и с рассуждением трудиться над тем, что предоставляет ему Промысел Божий и что действительно будет для него полезно, сможет вернуть себе утерянное блаженство, конечно, не как полноту, но как залог. Так происходило со многими и многими подвижниками благочестия, известными и неизвестными, написавшими о том книги или, наоборот, избегавшими описания своего внутреннего состояния. Например, Арсений Великий при всей своей исключительной образованности ничего не написал, сохранились лишь некоторые его изречения, хотя мы из "Отечника" знаем, что он испытывал обильное действие Божественной благодати, так что весь был словно огненным. Тело его становилось светоносным, наподобие того, как светились тела наших прародителей в раю до грехопадения.

Вот в чем действительно заключается смысл жизни, и ни в чем ином. Кто-то, допустим, видит смысл своей жизни в том, чтобы самому построить храм, кто-то - в изучении богословских наук, в преподавании их другим, кто-то - в писании икон, кто-то - в отшельничестве, кто-то - в раздаче милостыни. Однако во всем этом не может заключаться смысл жизни сам по себе, но это лишь средство к познанию того, для чего человек создан. Человек создан для Богообщения, он создан для единения с Богом. И именно так нужно понимать беседу преподобного Серафима Саровского с Мотовиловым о стяжании благодати - не в узком смысле, что мы должны все делать для того, чтобы стяжать благодать, а в широком смысле - мы должны понимать, что цель нашей жизни - единение с Господом, и только в этом единении мы можем успокоиться, ибо в нем и заключается наше предназначение. Пока мы его не найдем, мы не успокоимся и никто ничего не сможет нам объяснить, как бы мудро ни изъяснялся. Только в единении с Богом как чрезвычайно образованный, утонченно мыслящий, так и самый простой и, может быть, малограмотный человек одинаково найдут покой для своих ума и души. Найдут покой не тогда, когда умом поймут, для чего они существуют, но когда опытно это переживут.

А когда каждый видит смысл жизни в чем-то своем, то получается нелепо: один существует для того, чтобы проектировать дома, другой - для того, чтобы заниматься штукатуркой, - и получается, что каждый существует для своей профессии. Герберт Уэллс (хотя он был, к сожалению, безбожником), пытаясь критически осмыслить современное общество, написал роман "Путешествие на Луну", в котором он описывает некую расу селенитов. Луну якобы населяют селениты (селена - по-гречески "луна"), похожие на гигантских муравьев. И у них якобы существовал такой общественный строй, при котором каждый селенит был приспособлен к какому-то одному делу: у одних были большие головы - это инженеры, технические работники, у других были очень развитые для какой-то определенной работы руки - и они именно ее и исполняли. А когда в какой-то отрасли наступала безработица и многие работники становились не нужны, тогда их усыпляли, и они спали, пребывали в анабиозе. Потом, когда они опять требовались для производства, их вновь приводили в состояние бодрствования. Нечто подобное получается и у нас: в человеческом обществе каждый видит смысл жизни в чем-то своем, забывая о том, что мы все являемся носителями одной человеческой природы. Для чего же существует человек? Нам кажется, что женщина существует для того, чтобы рожать детей, мужчина - для того, чтобы, например, воевать, инженер - чтобы конструировать автомобили, шофер - чтобы эти автомобили водить… А для чего существует человек - никто не знает.

Так же происходит и в духовной, и в церковной жизни. Смысл жизни лично каждого из нас имеет только ту особенность, что каждый своим, немного отличающимся от других, способом пытается приобрести единение с Богом. Есть нечто важное, для всех необходимое, прежде всего - молитва. Есть какие-то различия, например: разные способности, разные послушания. Есть вещи совершенно безразличные по отношению к этому самому главному, великому делу. Например, если человек занимается светским искусством, скажем, музицирует, играет на пианино, то это для него в лучшем случае нейтрально, таким образом он ничего не приобретет и к Богу не приблизится. Если человек строит, занимается проектированием домов - здесь уже можно найти какой-то смысл, ведь все-таки делание его обращено на пользу людям, однако само по себе и оно не приблизит его к Богу. И наконец, есть вещи, которые отдаляют человека от Бога. Обычно это то, что противоречит заповедям. Бывает, правда, что и некое безразличное дело может человека как приблизить к Богу, так и удалить от Него. Например, если человек занимается накоплением богатства, то это дело само по себе едва ли приблизит его к Богу, а может быть, даже и удалит, в особенности, если оно вынуждает человека кривить душой. Но если он от своего богатства начнет подавать милостыню, тогда уже эта милостыня - именно милостыня, а не само богатство - становится тем средством, которое может послужить приобщению человека к Богу. Таким образом, все, чем мы занимаемся, является лишь средством для того, чтобы приобщиться к Богу и почувствовать в себе действие благодати, которое нас совершенно успокаивает и не только дает нам ответ на вопрос, для чего мы существуем, но и сам вопрос изгоняет из нашего сердца, поскольку все для нас становится совершенно ясно и определенно.

Когда человек уклоняется от своей природы, то есть от своего естества, каким сотворил его Бог, когда он уклоняется от своего предназначения, тогда именно и возникает у него вопрос: "В чем состоит смысл жизни человека?" Его можно было бы, выражаясь более богословски, переформулировать так: "В чем заключается наше естественное состояние, что оно собой представляет?" Один скажет, что для него естественно заниматься спортом, для другого таким естественным занятием служит математика, для третьего - физика, для четвертого - игра на скрипке… А многие, наверное, скажут: "Нужно жить так, как живут все", то есть состоять в браке, рожать детей, воспитывать их, стараться обеспечить им хорошее будущее, самим быть счастливыми, предоставив возможность и своим детям испытать это счастье, и вообще к людям относиться по принципу: "живи сам и давай жить другим". Это и есть, по мнению многих, наше естественное состояние: что переживают все люди - то и естественно. Но если любого из этих естественно живущих людей удалить на минутку из жизненной суеты и спросить: "Для чего ты живешь?" - то он начнет ссылаться на кого-то другого, да и тот, другой, тоже ничего не сможет сказать. И получается, что жить как все - это значит просто вообще не знать для чего мы живем, не знать того, как нужно жить.

Ответ на вопрос о смысле человеческой жизни пытаются дать разные религии и философские учения. Мы имеем тот ответ, о котором я вам сказал. И мы имеем доказательства, его подтверждающие и состоящие не только в каких-то умозаключениях, тех или иных отвлеченных рассуждениях, но прежде всего опытные. Более того, все наши рассуждения и умозаключения уже "задним числом" объясняют то, что люди испытали и пережили. Потому, конечно же, мы должны стремиться к соединению с Богом так, как это предписывает Евангелие. Итак, в чем смысл жизни по Евангелию? Смысл жизни - в стремлении к Царствию Небесному, к Царствию Божиему или, если хотите, к возвращению в Эдем, в райский сад. И Иоанн Креститель, и Господь наш Иисус Христос начали свою проповедь одними и теми же словами: "Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Небесное". В этом, собственно, и состоит весь смысл жизни, и наша борьба с собой, будь то покаянные слезы или умиленная молитва, - все это в широком смысле слова есть покаяние, то есть изменение, приводящее нас к Царствию Небесному.

Что такое Царствие Небесное - Господь многократно пытался объяснить разными притчами, а иногда говорил и откровенно. Но наиболее понятно это становится из самого события Преображения, которое Спаситель назвал Царствием Божиим, пришедшим в силе (когда апостол Петр исповедал Его Сыном Бога Живаго, Он сказал, что есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе (Мк.9:1)). Мне кажется, Господь возвел учеников на гору Фавор не только потому, что хотел, чтобы никто более не видел Его преобразившимся, но и потому, что это восхождение на гору прообразовывало возвращение человека в рай. Как человек из рая был низвержен на землю, так, восходя на гору, он словно возвращался в Эдем. Там, на Фаворе, среди первозданной природы, апостолы Петр, Иаков и Иоанн созерцали, подобно нашим прародителям Адаму и Еве, славу Божию, там они познали то самое Царствие Божие, пришедшее в силе. Переживание их было до такой степени глубоким, что они в тот момент забыли обо всем земном, а потом на протяжении многих лет постоянно вспоминали о случившемся. Апостол Петр в своем послании приводил свидетельство о Преображении Господнем как доказательство познанной им истины, говоря: "Мы видели славу Его на горе" (см. 2Пет.1:17-18). Хотя ученики после того видели и воскресение Христово, тем не менее именно в Преображении они познали, что есть Бог, что есть слава Божия, что есть Царствие Божие. По крайней мере впервые познали. Может быть, впоследствии они еще переживали нечто подобное, но явленное им на Фаворе стало первым впечатлением, а потому самым сильным и незабываемым. Вот в чем смысл человеческой жизни и вот как человек должен стремиться его обрести: не понять умом, в чем он состоит, а опытно это пережить. Хотя можно, конечно, об этом рассуждать, но рассуждение, во-первых, не даст того результата, которого человек ожидает, то есть внутреннего спокойствия, а во-вторых, не всем дано умственно, путем отвлеченных умозаключений это постичь.

Возможно, некоторые думают, что я сейчас излагал какие-то сложные вещи, но на самом деле я лишь пересказывал то, что прочел у святых отцов, пересказывал очень просто. Не всем дано, повторюсь, постичь смысл жизни человека умом, но каждый, даже самый неразвитый, глуповатый, ленивый и грешный - всякий человек может пережить это в своем сердце и постичь самим делом, для чего он создан. А создан он для такого блаженства, которое словами передать невозможно не только по причине силы доставляемых им переживаний, но и потому, что эти переживания и ощущения столь своеобразны, столь не похожи на все нами обычно ощущаемое и нам известное, что понять их, да и то лишь приблизительно, может только тот человек, который сам начал это переживать. Для других же людей описание такого блаженства покажется набором каких-то возвышенных, но малозначащих слов. Скажу про себя: когда я только-только обратился к вере и мне было двадцать один или двадцать два года, попала мне в руки книга "Отечник" (в то время, надо заметить, православной литературы было крайне мало). И когда я читал изречения святых отцов, то просто вообще ничего не понимал, мне это было неинтересно, все изречения казались странными, никакого смысла я в них не видел. Единственное, что у меня вызывало любопытство, - это описания различных случаев из жизни подвижников благочестия, их я читал с интересом. А вот собственно подвижнические изречения, собранные святителем Игнатием, которые на самом деле чрезвычайно важны, имеют великий смысл и должны приносить читающим большую пользу, были для меня непонятны, поскольку сам я жил совсем иной жизнью и о духовной жизни не имел вообще никакого представления. Отсюда следует вывод: кто хочет понять возвышенные истины, казалось бы, совершенно отвлеченные, не имеющие к нам отношения, тот должен стремиться жить по-евангельски, жить так, как учили святые отцы, следовать их аскетическому учению. Тогда он рано или поздно начнет понимать или хотя бы как-то смутно ощущать смысл и значение этих истин. Ведь возвышенные поучения святых отцов, например Григория Богослова о сотворении мира, или догматы, скажем, о Пресвятой Троице, о предвечном бытии Божием и прочие не есть лишь некое философское рассуждение, но постигаются как нечто реальное, и только тогда, когда человек начинает самостоятельно входить в духовную жизнь, то есть прикасается к догматам самим своим опытом. Сам Спаситель сказал: "Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим" (Ин.14:23).

Вопрос. Благодать буквально означает "благой дар", и тем не менее то, в какой мере она дается, зависит от ревности человека. Нет ли здесь противоречия?

Ответ. Одно дело - точное значение слова с учетом его происхождения, другое дело - то значение, которое мы ему придаем как термину. Говоря о благодати, мы имеем в виду не только то, что она дается даром, но прежде всего подразумеваем Божественное действие (так это слово понимается в обычном его употреблении), а именно воздействие Божества на нашу душу и иногда даже и на тело. Что касается необходимости трудиться, то и в самих трудах мы тоже получаем помощь Божию. Допустим, ты хочешь помолиться, чтобы приобрести благодать, взяла четки, а молитва не идет. В чем причина? Дела, совершаемые нами для угождения Богу, мы исполняем только с Его помощью и за это еще и награду получаем. Само желание и стремление к тому или иному доброму делу есть дар Божий, сама вера и даже само наше существование также есть дар Божий; правда, существование - это уже природный дар, а благодать дается сверх того, что мы имеем от рождения. Наконец, одна мысль о бытии Божием уже есть действие в нас Божественной благодати.

24 октября 1999 г.

Игумен Авраам (Рейдман)
Благая часть. Беседы с монашествующими. - Новотихвинский женский монастырь