![страницы А.Лебедева [pagez.ru]](../../img/logo.gif){kind=logo}
| |
| Начало: Тексты, справочники и документы | |
Сегодня мы проведем беседу о послушании, но при этом коснемся более узкой темы, а именно точного исполнения того, что нам заповедует старший. То есть речь пойдет о нашей ответственности за послушание. Безответственность - это недостаток, весьма часто встречающийся даже у людей верующих - и в миру, и в монастыре. К сожалению, как показывает жизненный опыт, очень трудно найти человека, на которого можно было бы полностью положиться. Чаще всего происходит следующее: сначала нужно отдать приказание, потом еще настоять на его исполнении, иногда повысив голос, а нередко даже с угрозой, потом посмотреть, действительно ли человек его исполняет, затем проверить, исполнил ли он порученное. Но если ты слишком поздно спохватишься и не успеешь проверить вовремя, то в результате может оказаться, что дело не будет выполнено вовсе, а обстоятельства вернуть назад будет уже невозможно. Основательница и первая настоятельница Покровского монастыря в Киеве говорила, что монаху нужно знать только три слова: "благословите", "простите" и "спаси Господи". Действительно, эти слова особенно приличествуют монахам.
К сожалению, должен признать, у нас в монастыре слова "благословите" и "простите" некоторые понимают в совершенно ином смысле. Такой человек, нимало не прекословя, говорит "благословите" не для того, чтобы приступить к исполнению порученного дела, но ради того, чтобы его оставили в покое. Ему поручаешь какое-либо дело, он отвечает: "Благословите". Раз "благословите", значит, казалось бы, он все понял, и никаких претензий к этому человеку нет. Он же уходит и спокойно занимается чем-то иным - не тем, что ему поручено, на что он взял благословение, а тем, чем ему хочется. Ты же этому человеку полностью доверился, работу его не проверяешь. Проходит время, спрашиваешь его: "Ну как, ты сделал порученное?" "Нет - отвечает, - не сделал". "Почему?" - "Простите". Вот и получается, что и "простите", и "благословите" говорится лишь для того, чтобы человека оставили в покое. Мне иногда хочется такому человеку в тарелку вместо супа положить записку: "Простите, супа нет". Конечно, он был бы весьма недоволен, если бы пришел на обед и обнаружил подобного рода блюдо у себя в тарелке.
Я не против слова "простите". С полным правом можно сказать "простите" прося прощения, когда ты кого-то обидел, на что тебе отвечают: "Бог простит", - и таким образом размолвка разрешается, все успокаиваются и умиротворяются; так поступать просто необходимо. Но когда мы этим словом прикрываем свою бездеятельность - это уже лукавство. И проистекают порой от такой бездеятельности тяжелые последствия, которые и изменить-то бывает невозможно, а виновный в этом человек только приходит и говорит: "Простите". Как в известном рассказе было волшебное слово "пожалуйста", так у нас в монастыре волшебное слово - "простите". Сначала ты не выполнил поручение или все сделал по-своему, не так, как тебе велели, а потом говоришь - "простите". И все! Ведь что теперь делать с таким человеком? "Простите…" - и все. Ему отвечаешь: "Бог простит". И человек спокойно уходит. Все остается как было, назад уже ничего не вернуть, не переменить - и вот так каждый творит свою волю, прикрываясь смирением, а на самом деле проявляет лукавство.
Как и во всем прочем, примером послушания для нас служит, конечно же, Господь наш Иисус Христос. Он действительно был образцом послушания. Он находился в повиновении у Своих родителей, которые, несмотря на свою святость, были по сравнению с Ним, Сыном Божиим, Богом, во всем гораздо меньшими.
Вот как говорит об этом Евангелие. В двенадцатилетнем возрасте на пути из Иерусалима Господь отстал от родителей и затем был обнаружен ими в храме. Заканчивается это повествование такими словами: И Он пошел с ними и пришел в Назарет, и был в повиновении у них. И Матерь Его сохраняла все слова сии в сердце своем. Иисус же преуспевал в премудрости, и возрасте, и в любви у Бога и человеков (Лк.2:51-52). Что значит в повиновении? Это значит, что Он беспрекословно во всем им повиновался, несмотря на то, что они, как люди, хотя и праведной жизни, в некоторых житейских мелочах могли ошибаться. Пример такой ошибки мы видим в том, что Иосиф с Пресвятой Девой Марией не могли найти Отрока Иисуса и искали Его среди родственников, тогда как им нужно было понимать, что Ему надлежит быть в доме Отца Его (см. Лк.2:49). Старец Силуан Афонский, один из знаменитых подвижников нашего времени, называет этот случай безгрешной ошибкой - не грехом, а именно безгрешной ошибкой Божией Матери. Таким образом, Господь Иисус Христос показал нам пример послушания; да и, собственно, не ради примера Он это делал, но это являлось естественным следствием Его безупречной нравственности, правильнее сказать, Его нравственного совершенства. И находясь в повиновении у Своих родителей, Он, конечно же, исполнял все их приказания, в том числе и работал со Своим мнимым отцом Иосифом: плотничал или столярничал. Мы знаем, что всем жителям Назарета, в котором проживало Святое семейство, было известно о Его ремесле, так что Его называли "тектоном", то есть плотником.
Итак, Господь Иисус Христос, Который был Всемогущим Богом, Который двукратно несколькими хлебами накормил тысячи человек, Своим примером показал, что нужно повиноваться людям, когда они не требуют ничего противоречащего воле Божией, ничего противоречащего совести, ибо совесть, как учат святые отцы, есть голос Божий в человеке. Об этом евангельском эпизоде святитель Тихон Задонский рассуждает так: "Тебе повинуется, им… [1] - а Кто? Господь. Кому? Рабам Своим. Чего ради? Да наше преслушание, непокорение, которое нас обличало перед Богом, загладит. Нас ради, тебе ради и мене ради, не только в мир пришел Господь, но и повиновался человеку. Тебе повинуется, им... А кому? Матери Своей Пресвятой и Иосифу. Видишь любовь к ним, видишь и смирение им, ради нас, Сына Божьего? Благодарим Тя все и поклоняемся Тебе, Слове Божий и Господь сил".
В Евангелии мы можем найти множество примеров, когда ученики Спасителя не просто проявляли послушание Ему, а исполняли приказание самым точным и буквальным образом, и благодаря этой точности как раз и исполнялась воля Божия, даже в тех случаях, когда приказание, казалось бы, противоречило здравому смыслу. Например, рассмотрим повествование о том, как был призван на проповедь апостол Петр с некоторыми другими апостолами. Господь вошел в лодку Петра и из нее проповедовал и сразу после этого совершил чудо - по видимости желая отблагодарить Петра за предоставленную лодку, а на самом деле призывая его через это чудо к апостольскому служению. Когда же перестал учить, сказал Симону: "Отплыви на глубину, и закиньте сети свои для лова". Симон сказал Ему в ответ: "Наставник! Мы трудились всю ночь и ничего не поймали, но по слову Твоему закину сеть" (Лк.5:4-5). Апостол Петр был рыбаком с детских лет: обычно дети наследовали ремесло своих родителей. Он был знатоком своего дела, и тем не менее, хотя и возразил Учителю: ничего, мол, мы не поймаем, ведь мы всю ночь трудились, а ночью гораздо легче заниматься рыбной ловлей и можно с большей надеждой ожидать успеха, - он послушался Его. Сделав это, они поймали великое множество рыбы, и даже сеть у них прорывалась. И дали знак товарищам, находившимся на другой лодке, чтобы пришли помочь им; и пришли, и наполнили обе лодки, так что они начинали тонуть (Лк.5:6-7). Апостол Петр в точности исполнил повеленное ему Господом Иисусом Христом и благодаря этому не только поймал много рыбы, но, самое главное, уверился в Божественности Спасителя, последовал за Ним и стал одним из Его избранных учеников.
Уже после Своего Воскресения Господь наш Иисус Христос подобным же образом, как будто напоминая о том первом чуде, также уверил апостола Петра и прочих учеников, что Он - воскресший из мертвых Иисус. В этот раз они опять всю ночь ловили рыбу и ничего не поймали. А когда уже настало утро, Иисус стоял на берегу, но ученики не узнали, что это Иисус. Иисус говорит им: "Дети! Есть ли у вас какая пища?" Они отвечали Ему: "Нет". Он же сказал им: "Закиньте сеть по правую сторону лодки, и поймаете". Они закинули, и уже не могли вытащить сети от множества рыбы (Ин.21:4-6). Посмотрите. Если раньше Спаситель говорил им: отойдите на глубину - и это соответствует здравому смыслу, потому что рыбу нужно ловить на глубине, - то здесь Он уже требует от них большей веры, большего повиновения и дает им приказание как будто бы совсем странное: ведь какая разница, с правой ли стороны лодки ты закинешь сеть или с левой? Но Он говорит им: закиньте сеть по правую сторону лодки. И они исполняют это странное и, если так можно выразиться, непрофессиональное приказание, а исполнив его, наполняют сети настолько, что они не просто прорываются, как в прошлый раз, но их уже и вытащить почти невозможно, лишь с большим трудом вытаскивают ученики улов на берег. Вот еще одно чудо, совершенное при ловле рыбы. Поскольку многие из апостолов, как мы знаем, были рыбаками и прекрасно знали все особенности своего ремесла, то столь странные приказания Спасителя в особенности должны были бы вызывать у них сомнения. Тем не менее они в точности исполняли повелеваемое Господом. И благодаря точности исполнения становились свидетелями чудес, уверялись в Божественности своего Учителя и в этом малом, вроде бы нейтральном, ничтожном по отношению к спасению души деле приобретали духовную силу и крепость для исполнения дел уже более сложных, то есть исполнения заповедей Божиих и проповеди Евангелия всему миру с опасностью для своей жизни.
Другой пример послушания учеников. Когда собиратели пожертвований для храма спросили апостола Петра, не даст ли их Учитель денег, Петр пришел к Господу, но Тот, предупредив его, спросил: "Как тебе кажется, Симон? Цари земные с кого берут пошлины или подати? С сынов ли своих, или с посторонних"? Петр говорит Ему: "С посторонних". Иисус сказал ему: "Итак, сыны свободны; но, чтобы нам не соблазнить их, пойди на море, брось уду, и первую рыбу, которая попадется, возьми, и, открыв у ней рот, найдешь статир, возьми его и отдай им за Меня и за себя" (Мф.17:25-27). Мыслимое ли это дело, чтобы в устах у пойманной рыбы была золотая монета? Конечно же, здравомыслящий человек понимает - подобное невозможно. Апостол Петр, с детских лет занимавшийся рыбной ловлей, никогда, конечно, такого не видел. Тем паче речь шла не о том, чтобы поймать сетью множество рыб и, может быть, у какой-то из них нечто подобное и найти, но именно о ловле одной такой рыбы сразу. Однако Петр не сомневается и в точности исполняет приказание Господа. В Евангелии даже не говорится, как это происходило, и не сказано об окончании дела, ибо само собой разумеется, что все точно так и произошло.
Вот еще один характерный эпизод, когда ученики, по человеческому разумению понимая невозможность дела, тем не менее, в точности исполнили повеленное Господом. Иисус, возведя очи и увидев, что множество народа идет к Нему, говорит Филиппу: "Где нам купить хлебов, чтобы их накормить?" Говорил же это, испытывая его, ибо Сам знал, что хотел сделать. Филипп отвечал Ему: "Им на двести динариев не довольно будет хлеба, чтобы каждому из них досталось хотя понемногу" (Ин.6:5-7). Обратите внимание, такая подробность здесь приведена, чтобы нам стало ясно состояние учеников: они понимали, что даже если на двеcти золотых монет купить хлеба, то едва-едва каждому достанется по чуть-чуть. Один из учеников Его, Андрей, брат Симона Петра, говорит Ему: "Здесь есть у одного мальчика пять хлебов ячменных и две рыбки, но что это для такого множества?" (ст.8-9) - то есть "да, у нас есть немного пищи, но этого, конечно, не хватит для такого множества людей, зачем даже об этом говорить". И вот при такой обычной человеческой уверенности в невозможности найти пропитание, основанной на расчете, сколько нужно денег, чтобы накормить всех присутствующих - а их, как мы увидим, было несколько тысяч человек, - ученики тем не менее послушались Спасителя и исполнили Его, казалось бы, странное, неисполнимое приказание. Иисус сказал: "Велите им возлечь". Как возлечь? Ведь у нас всего пять хлебов и две рыбки? Но они это исполняют: они пошли, велели всем возлечь и сказали, что будут давать пищу... А откуда ее взять? Они не знают, им и в голову не может прийти… Ученики понимают, что это невозможно, нет у них этой пищи. Даже если и купить - может быть, у них и были какие-то деньги, вероятно, они как раз и имели двести динариев, потому и упоминает о них апостол Филипп, - для этого нужно было сначала пойти в селение, купить хлеб и принести его. Да и стоило ли ради того, чтобы каждому из них досталось хотя понемногу, возлегать на траве, как будто для настоящего обеда? Было же на том месте много травы. Итак возлегло людей числом около пяти тысяч. Иисус, взяв хлебы и воздав благодарение, роздал ученикам, а ученики возлежавшим, также и рыбы, сколько кто хотел (ст.10-11). И тут вдруг произошло чудо. Мы даже не представляем себе, как все происходило. То ли у каждого из учеников была корзина с хлебом и рыбой, и они, раздавая пищу из этой корзины, обнаруживали, что она там не иссякает; то ли все происходило каким-то иным, не описанным здесь подробно образом, - но Евангелие достоверно говорит, что все насытились, и не просто насытились, а так, что еще были остатки пищи, то есть люди больше есть не хотели. И когда насытились, то сказал ученикам Своим: "Соберите оставшиеся куски, чтобы ничего не пропало". И собрали, и наполнили двенадцать коробов кусками от пяти ячменных хлебов, оставшимися у тех, которые ели (ст.12-13).
Читая Евангелие, мы, как я часто говорю, по привычке не замечаем необыкновенности описанных событий. Даже читая жития святых, мы впечатляемся больше, так как нам кажется, что эти люди к нам ближе, все нам представляется более понятным, и чудеса, происходящие с ними, выглядят более выпукло и поражают наше воображение, наши чувства сильнее, чем чудеса Евангельские. Но на самом деле обилие евангельских чудес и их величие не сравнимы ни с чем, что происходило в жизни даже самых великих святых. И вот, читая Евангелие по привычке, пробегая, так сказать, по нему глазами, мы не осознаем необыкновенности событий, в нем описанных, и потому не замечаем той важной вещи, что ученики, повиновавшиеся Спасителю, имели и обыкновенный здравый человеческий смысл, были такими же людьми, как и мы. Об этом свидетельствует, например, ответ Филиппа Господу: "Им на двести динариев не довольно будет хлеба, чтобы каждому из них досталось хотя понемногу". Но исполняя, несмотря ни на что, волю Господа, апостолы таким образом все более и более уверялись в Нем и, благодаря именно точному и беспрекословному своему послушанию, становились все более и более преданными Ему духом, делались избранными Его учениками. И в этом также была их заслуга: ведь Господа окружало великое множество людей, но столь беспрекословное послушание Ему проявляли весьма немногие; вероятно, именно благодаря такому своему послушанию они и были избраны Спасителем для апостольского служения. Известно, что большинство из них были людьми простыми. Быть может, эта простота и помогала им вот так слушаться, отсекать собственную волю без каких-либо размышлений. Впрочем, находился среди них и апостол Матфей, по профессии, как известно, мытарь. Занятие это было низкое, недостойное, такие люди фактически становились вымогателями; но в то же время профессия Матфея свидетельствует о том, что он был человеком грамотным, поскольку должен был собирать налоги и за них отчитываться. Кроме того, известно, что он происходил из сословия левитов - тех, кто служил при храме, - а такое служение, безусловно, требовало образованности. Тем не менее и Матфей так же повиновался Спасителю, был столь же преданным, столь же послушным, столь же простым в исполнении воли Божией, как и все прочие апостолы.
Когда Господь наш Иисус Христос должен был входить в Иерусалим, Он послал учеников привести к Нему осла, на котором Ему необходимо было совершить Свое торжественное шествие. Вот как говорит об этом Евангелие: И когда приблизился к Виффагии и Вифании, к горе, называемой Елеонскою, послал двух учеников Своих, сказав: "Пойдите в противолежащее селение; войдя в него, найдете молодого осла привязанного, на которого никто из людей никогда не садился; отвязав его, приведите; и если кто спросит вас: "Зачем отвязываете?"- скажите ему так: "Он надобен Господу"". Посланные пошли и нашли, как Он сказал им. Когда же они отвязывали молодого осла, хозяева его сказали им: "Зачем отвязываете осленка?" Они отвечали: "Он надобен Господу". И привели его к Иисусу, и, накинув одежды свои на осленка, посадили на него Иисуса (Лк.19:29-35).
Вам может показаться немного смешным то, как я перенесу это событие, так сказать, на наше время. Допустим, кто-то сказал бы вам: вот там будет стоять автомобиль, пойдите, сядьте в него и пригоните его сюда; если вас спросят: "Зачем он вам нужен?" - скажите: "Он надобен Господу". Как бы вы на это приказание отреагировали? Оно показалось бы вам совершенно диким, невозможным. Но ученики, которым именно так и было приказано, уже привыкли слушаться Господа, они знали, что если Он говорит, значит, необходимо все исполнять беспрекословно. Они верили Ему, пошли и исполнили порученное. И когда исполняли, то, действительно, возникло препятствие, на первый взгляд, непреодолимое. Хозяева спросили их: "Зачем вы забираете осла?" Не какие-то посторонние люди, а сами хозяева. Но ученики ответили так, как им велено было ответить: "Он надобен Господу". И опять благодаря беспрекословному послушанию, точному до подробностей, совершилось чудо. Да, и это также чудо, хоть и не столь очевидное: ведь совершенно незнакомые люди, услышав слова учеников, по-видимому, вдруг почувствовали в душе нечто такое, что уже не могли им отказать, не могли воспрепятствовать апостолам исполнить свое дело. Многие ли из нас способны на такое послушание? Еще раз подчеркиваю, речь идет не просто о послушании, а об ответственном и точном исполнении приказания.
Еще один пример. Это произошло также перед самыми страданиями Спасителя. Настал же день опресноков, в который надлежало заколать пасхального агнца, и послал Иисус Петра и Иоанна, сказав: "Пойдите, приготовьте нам есть пасху". Они же сказали Ему: "Где велишь нам приготовить?" Он сказал им: "Вот, при входе вашем в город, встретится с вами человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним в дом, в который войдет он" (Лк.22:7-10). Представьте себе, что вам говорят: когда войдете в город, встретите человека с кувшином воды. Никаких иных признаков больше не указывается. А вдруг мы встретим сразу несколько человек? А вдруг человека с кувшином мы не встретим вовсе? Так подумал бы всякий здравомыслящий человек. Но ученики, опять же показывая свою преданность Спасителю, беспрекословное и вместе с тем разумное послушание (разумное не в том смысле, что они начинают рассуждать по-своему, а в том, что они точно исполняют приказанное), идут сразу же, не медля, потому что если бы они промедлили, то этот человек, может быть, набрал бы воды и ушел. Итак, они идут, встречают его и исполняют, что велел Господь.
И скажите хозяину дома: "Учитель говорит тебе: "Где комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими?"" (ст.11). Опять же - приходят в незнакомый дом только потому, что следуют за несущим воду; может быть, это был раб, слуга хозяина дома; он, так сказать, невольно указал им тот дом, в который они должны были войти. И тут же обращаются к хозяину дома, совершенно незнакомому для них человеку, спрашивая: где комната, в которой им нужно совершить Пасху? Казалось бы, все это странно. Иерусалим, конечно, был не такой большой город, как современные города, но и в то время в нем было уже более ста тысяч жителей, то есть огромное число людей. А Господь не говорит ученикам, кто тот человек, которого им необходимо найти, но лишь указывает, что в руках у него будет кувшин. Однако они опять в точности исполнили волю Своего Учителя, и все получилось именно так, как Он говорил. Они пошли, и нашли, как сказал им, и приготовили Пасху (ст.13). А ведь вкушение этой пасхи было очень ответственным, важным моментом в деле служения Спасителя, так как на этой вечери впервые было совершено таинство преложения хлеба и вина в Тело и Кровь Христову, произошло установление Евхаристии. И все это предварялось такими вот, как бы мы сказали, случайностями: пойдете и увидите человека, несущего кувшин воды… и войдете вместе с ним в дом… и скажете хозяину дома… - было много таких странных, сомнительных, с точки зрения здравого смысла, происшествий. Тем не менее ученики пренебрегали своим здравым смыслом. Да, они высказывали откровенно то, что думали, они даже сомневались вслух: вот, мол, на двести динариев едва ли хватит хлеба, - но когда им говорилось определенно, они уже делали то без раздумья, отвергая свой образ мыслей, свое представление о вещах.
Имеется ли в Евангелии пример, когда люди откровенно не повиновались Спасителю? Наверное, можно найти много таких примеров, но именно один кажется мне наиболее характерным, в большей степени относящимся именно к нашей теме. Конечно, содержание рассматриваемых нами сегодня Евангельских текстов, в том числе и того, который я сейчас приведу в пример, не исчерпывается лишь тем, о чем мы сейчас будем говорить, а именно о точном исполнении воли Божией, однако есть в них и такой смысл. Когда выходил Он в путь, подбежал некто, пал пред Ним на колени и спросил Его: "Учитель благий! Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?" Иисус сказал ему: "Что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не обижай, почитай отца твоего и мать". Он же сказал Ему в ответ: "Учитель! Всё это сохранил я от юности моей". Иисус, взглянув на него, полюбил его и сказал ему: "Одного тебе недостает: пойди, всё, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, последуй за Мною, взяв крест" (Мк.10:17-21). Обратите внимание, этот человек просит Спасителя указать, что ему делать, чтобы наследовать вечную жизнь. Спаситель говорит ему о заповедях, дает, казалось бы, ответ, которым можно было бы удовлетвориться, однако тот желает услышать нечто большее, понимая, что исполнения одних названных заповедей недостаточно. Хочет услышать в точности, что нужно делать. И вот как говорит Господь: "Единаго еси не докончал (по-славянски это звучит более красиво, точно и образно. - О.А.)… пойди, все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, последуй за Мною, взяв крест". Этот человек сам добивался точного ответа и указания, что конкретно ему нужно делать. Итак, ответ был ему дан, а как он отреагировал? Он же, смутившись от сего слова, отошел с печалью, потому что у него было большое имение (Мк.10:22). Мы видим, что человек, как будто искавший точного ответа, ответ этот и отвергает. Зачем же было тогда спрашивать, зачем же надо было узнавать волю Божию?
Конечно, здесь дело касается спасения, а мы в своей жизни сталкиваемся вроде бы с какими-то мелочами. Однако и простейшие указания старших необходимо исполнять, мы же их нарушаем. И все это свидетельствует о нашем духовном расположении. Мы точно узнаем, что нужно делать, а потом этим пренебрегаем. Юноша пренебрег по той причине, что имел большое богатство, а мы - потому что у нас есть собственное "внутреннее богатство", то есть мы "богаты" своим мнением, своим представлением о вещах, своими интересами. Допустим, нам дают какое-то приказание, а мы его не исполняем, поскольку считаем, что в данный момент более важно, например, пойти отдохнуть, или книгу почитать, или даже помолиться; нам представляется, будто мы лучше знаем, что для нас является спасительным. Потому, если мы более откровенны и искренни, мы отходим от старших с печалью, а если более лукавы, тогда говорим: "благословите", - и такой видимостью смирения прикрывая своеволие, продолжаем заниматься своими делами. Получается, что у нас как в армии: в армии перечить командиру нельзя, и когда он дает приказание, все отвечают: "есть", - а потом уже каждый делает что хочет. Так и у нас наблюдаются подобные армейские порядки в самом худшем смысле слова. Сказать "я не буду так делать" никто не смеет. Но хочется человеку, например, поспать или книгу почитать, вот он и говорит притворно: "благословите", а когда его начинают ругать за неисполненное, он произносит волшебное слово "простите". Есть здесь и такой расчет: ну что с человеком в монастыре могут сделать? Побьют? Нет, никто его не побьет. Поклоны дадут? Так ведь и без того их делаешь - подумаешь, немножко больше, немножко меньше. Могут ведь еще и пожалеть и не дать этих поклонов. Ужина лишат? Это тоже не беда, можно как-нибудь тихонько поужинать и без разрешения. Иногда даже и не объясняя, что не сделано, сразу говорят: "простите", как бы обрезая тем самым всякую возможность наказания. Ведь человек же кается: "простите!" - ну как тут не простить?
Некоторые могут привести такой довод, что одно дело евангельские примеры: ученики повиновались Господу, поскольку знали, что Он всеведущий, всемогущий и как Он сказал, так и будет, - и совсем иное дело здесь, в монастыре, повиноваться настоятельнице, старице или старшему по послушанию. На это вам прежде всего скажу, что ученики в то время еще не в полной мере осознавали, Кто такой Иисус, и нам нужно смотреть на их внутреннее состояние, на психологию их поступков. А самое главное (вернемся к примеру, приведенному мною в начале нашей беседы) - Сам Спаситель, будучи Всемогущим, Всеведущим, Всепремудрым Богом, повиновался Своим родителям, которые были все же ограниченными людьми, хоть и святой, праведной жизни. Повиновался им в самых простых вещах, тем самым показав нам пример истинного послушания, послушания именно людям. Когда мы в точности исполняем приказания даже в чем-то, с житейской точки зрения, неправильные - кроме, пожалуй, каких-то уж совершенно абсурдных, хотя некоторые старцы именно таким образом испытывали своих послушников, - мы тем самым, что самое главное, исполняем волю Божию, отсекая при этом собственную волю.
У нас же никто в точности не исполняет того, что ему говорят! Приведу такой пример. Распоряжение было дано две недели назад, сегодня я случайно увидел, что оно не выполнено, сделал замечание, снова повторил распоряжение - и, пока Матушка не проверила, оно опять же не было исполнено. Таких случаев у нас сколько угодно: никто до конца ничего не доделывает. Я бы даже смирился, если бы какая-нибудь здравомыслящая сестра выполнила распоряжение не так, как ей велели, а по-своему, и у нее получилось бы лучше. Правда, это нехорошо с духовной точки зрения, но человек по крайней мере поступил бы разумно. Но ведь в подавляющем большинстве случаев здравого-то смысла вам как раз и не хватает. Дело не доводят до конца или делают неправильно, и в результате получаются нелепости, именно нелепости... Я не к тому призываю, чтобы вы прекратили думать - ни в коем случае! А то некоторые у нас теряют всякую инициативу и впадают в некую апатию. Им скажешь - они сделают, а не скажешь - никогда не сделают, хоть бы дело было перед глазами и напрашивалось само. Я не об этом говорю, а именно хочу подчеркнуть, что необходимо иметь чувство ответственности, доводить дело до конца, исполнять его в точности так, как тебе сказали. Тогда и будет результат, и не только в смысле монастырского благополучия, но, самое главное, результат будет в душе человека, ибо он стяжет подобающее внутреннее состояние, предрасполагающее его к духовным подвигам, прежде всего к молитве.
Кто умеет отсекать свою волю в безразличных [2] вещах, тот сможет отсечь ее и в вещах нравственных, то есть научится отсекать злые помыслы, предпочитать своей греховной воле волю Божию.
Хочу зачитать вам отрывок из патерика: "Однажды инок Марк стал просить у преподобного Нифонта Афонского позволения ловить рыбу в море. Услышал он от него следующее: "Научись прежде уловлять и замечать нечистые помыслы, а море и ловля рыбы - искушение". Марк не обратил внимания на старческий совет и под предлогом мытья загрязнившегося платья спустился к морю. (То есть употребил хитрость. - О.А.) Закинул удочку, наслаждался в совершенном удовольствии. (Есть мужчины, которые ужасно любят ловить рыбу, им это почему-то приятно. Видимо, у этого Марка тоже была такая слабость. - О.А.) Искушение не прошло даром: в то время как Марк был погружен в свое занятие, вдруг из моря выпрыгнул и кинулся прямо на него огромной величины зверь. Марк ужаснулся и, молитвенно призвав на помощь своего старца, едва-едва избавился от зверя. Находясь вне себя от страха и в то же время держа в руках пойманную рыбу, он прибежал к святому, а тот с отеческим участием ему сказал: "Неслушниче, тот, кто преобразился в змея при прельщении праотцев, и ныне принял вид морского пса на твою погибель. И только Христос, пришедший в мир для упразднения вражеской силы, по нескончаемой Своей благости помог тебе в ожидании твоего покаяния. Что же касается пойманной тобой рыбы, как плода преслушания, то ни под каким видом не решусь коснуться ее". Тронутый старческим выговором, Марк пал к его стопам и плакал слезами раскаяния. С того времени он исправился и оказывал полное послушание святому до самой своей смерти".
Мне тоже иногда хочется сесть на бульдозер и снести парочку каких-нибудь строений или поломать что-нибудь, сделанное вами по своей воле. Но сейчас не такое время, чтобы можно было позволить себе ломать и сносить, и я, конечно, не блаженный Нифонт Афонский, да и вы такие немощные, ничего подобного не понесете. А вообще-то надо бы разорять все, что человек делает из своего непослушания.
Можно еще привести вот такой известный многим пример. В XIX веке на Афоне в русском монастыре был эконом. По происхождению он был из людей богатых, даже собственными средствами располагал. И вот захотел он построить какое-то здание, но настоятель ему запретил. Хотя с точки зрения здравого смысла он, может быть, был и не прав, и тем не менее строить эконому он запретил. Тот же, во время отъезда настоятеля в Россию по делам, здание это все-таки выстроил. Настоятель приехал, увидел здание, огорчился, но сносить не стал: раз построено, значит построено. Когда эконом почил, его, как много потрудившегося для обители, похоронили возле алтаря собора на почетном месте. Вы знаете, на Афоне есть обычай через несколько лет выкапывать кости умершего и по цвету костей и другим признакам определять, праведной ли жизни был человек или нет, помиловал его Бог или нет. Но здесь доставать костей не пришлось, поскольку из могилы поднялась такая чернота, что покрыла наружную стену алтаря, и ничем невозможно было черноту эту убрать. И тогда все поняли, что даже многие его труды, но совершенные по своей воле, Богу не угодны. На Афоне до сих пор показывают эту черную стену.
Мы пришли в монастырь не для работы, сюда принимают не на работу; когда человек приходит в монастырь, у него не спрашивают, какую он имеет специальность. Поступающий не знает, чем он здесь будет заниматься: кто-то с высшим образованием будет, может быть, посуду мыть, а не имеющий никакого образования станет командовать; кто никогда не думал о пении, начнет петь, а кто о пении мечтал всю жизнь, будет заниматься чем-то самым обыкновенным. Мы пришли сюда спасать свою душу, а не работать по той или иной специальности. Мы не должны иметь пристрастия ни к чему, не должны исполнять своей воли ни в чем, все монастырские работы - и самые почетные, и самые низкие - одинаково полезны человеку, если он при этом отсекает свою волю. Руководит он или, наоборот, подчиняется - это совершенно неважно. Поет ли, пишет ли иконы, моет ли посуду или копается в огороде - это безразлично. Важно лишь то, какой результат эта работа производит в душе человека. Здесь совсем иной взгляд на человеческую деятельность. Необходимо учиться постоянно, день и ночь следить за собой, стараться отсекать свою волю в вещах житейских ради того, чтобы научиться отсекать ее и в вещах духовных, научиться отвергать свои помыслы, научиться на самом деле владеть собой, как бы натренироваться. Поэтому любая работа в монастыре имеет духовное значение. Хотя отсюда не следует, будто не нужно проявлять старания и рассуждения при исполнении того или иного дела, потому что нарочитый отказ от того, чтобы думать и здраво оценивать свои поступки, - это тоже своего рода непослушание, некий вызов: а вот я не буду сам думать, сделаю только так, как скажете. И это тоже нехорошо.
В общем, суть дела состоит в следующем: необходимо иметь ответственность и стараться любое порученное тебе дело в точности, аккуратно довести до конца. А если есть какие-то причины, указывающие, с твоей точки зрения, на то, что порученное дело исполнить невозможно или что его исполнение окажется неполезным для монастыря или лично для тебя, тогда расскажи об этом вовремя, а не когда с тебя уже спрашивают отчет, и ты говоришь: "Простите". Расскажи вовремя: приди к духовнику, к настоятельнице, к старице, к старшему по послушанию. Скажи: исполнить порученное не получается, поскольку нет такой-то и такой-то вещи. Или: я не могу этого делать, потому что искушаюсь, боюсь согрешить, как мне быть? У нас часто случается, что, имея какие-то страсти, мы, сами того не понимая, под предлогом, будто делаем нечто доброе, стараемся страсти свои удовлетворить. Как тот инок Марк, который пошел ловить рыбу под предлогом стирки одежды, так и мы: находим какой-нибудь предлог и делаем приятное, интересное для нас. Если нам поручено несколько дел, мы выбираем именно то, которое нам интересно, а не то, которое нужно сделать срочно и которое важно для монастыря. Под разным предлогами откладывая дела нас не интересующие и исполняя лишь доставляющие удовольствие, мы еще и оправдываем себя: мы же работали! Конечно, это не значит, что если мы с удовольствием исполняем порученное нам дело, то это само по себе уже обязательно плохо. Однако даже самая приятная работа вызывает утомление, тогда и удовольствие от нее пропадает. Но тем не менее делать ее нужно, иначе и жить нельзя. Работа есть работа, и нужно себя понуждать. Как сказал Господь Адаму, когда тот согрешил: "В поте лица твоего будешь есть хлеб твой" (Быт.3:19). И избежать этого мы не можем.
В общем, как мне кажется, всем понятно: на приведенных мною евангельских примерах, на примерах из жизни святых мы видим, что во всем должно проявлять послушание. Наверное, миряне тоже могут извлечь для себя некий урок, ведь и находящимся в миру также необходимо понимать, что то дело, которым они заняты - это не просто какая-то безразличная работа, но духовное занятие. Это духовное делание: отсекать свою волю, точно, ответственно все исполнять, любое дело обязательно доводить до конца, а если встречаются какие-либо препятствия, вовремя о них предупреждать. Благодаря внешнему делу, не имеющему, казалось бы, ни малейшего отношения к духовной жизни, мы научимся настоящей собранности, научимся ответственности. И каким бы делом впредь ни занялись, всегда будем исполнять его старательно, на нас всегда можно будет положиться. Самое главное - мы сами себя сделаем такими, что для нас станет возможным исполнить Евангелие, мы уже не сможем относиться к нему по-другому: раз взялись, значит надо делать, раз начали делать, значит нужно довести работу до конца. Иначе никакого плода ни в каком отношении не получим, иначе сами себе и другим людям будем неприятны, на всю жизнь останемся расхлябанными, все будут нами пренебрегать, как людьми ненадежными; в таком случае ничего ни во внутренней жизни, ни в обыкновенных человеческих делах мы никогда не достигнем.
Вопрос. Насколько мы должны слушаться равных и младших сестер на послушании? Если есть старшая по послушанию, достаточно ли четко слушаться только ее, чтобы не вносить путаницы, стараясь учесть мнение всех сестер?
Ответ. Я приведу один такой комический пример из своей жизни. Нас было четверо друзей. И решили мы как-то поехать по святым местам. Дело было летом, обычно все верующие летом стараются отправиться в паломничество. Духовником у нас был отец Андрей, вы его знаете. Ну вот он и благословил двоих ехать в Киево-Печерскую Лавру (тогда она еще была закрыта) приложиться к мощам, а двоих - в Троице-Сергиеву Лавру. Один мой друг (с которым я должен был ехать в Киев) ужасно хотел, чтобы мы все поехали вместе, а не разделялись, как благословил о.Андрей. Но четыре человека - это уж очень группа такая неуклюжая, бросающаяся в глаза, а тогда все-таки еще была советская власть, и вести себя надо было как-то более благоразумно. К тому же группе из четырех человек и устроиться труднее и так далее. Тем не менее друг меня уговорил, и я решил перед ним смириться. И вот мы все поехали в Троице-Сергиеву Лавру. Приходим устраиваться в монастырскую гостиницу, и вдруг обнаруживается, что мы с ним вдвоем забыли паспорта (а мы оба и являлись инициаторами этого преслушания). Я в тот момент сразу понял, какова была истинная причина того, что мы забыли паспорта. Лишь благодаря одному знакомому нам еле-еле поверили и с трудом приняли в гостиницу (тогда принимать без документов было совершенно запрещено). Много было и разных других приключений. Еще мы все время ругались: на какой трамвай сесть - на 5-ый или на 4-ый; на этой станции метро сойти или на следующей. Отец Кирилл (Павлов), к которому мы ходили, даже наставлял нас: только смотрите, говорил, не ругайтесь. Так он провидел наши поступки…
Так что перед младшими или равными на послушании смиряться не нужно; есть приказание старшего - его и нужно исполнять. Если же ты считаешь, что тот или иной совет сестры - неважно, равной или младшей, - разумен, ты должна доложить старшей, и она уже примет решение. А если старшая, допустим, не хочет принимать очевидно полезного, как тебе кажется, решения, обратись к настоятельнице или благочинной. Вот и все. А если мы все станем эдакими "смиренными", то получится, что командовать у нас будут самые наглые. Смиряться - это не значит слушаться всех подряд, иначе с нами произойдет то же, что с лебедем, раком и щукой, а воз останется на прежнем месте. Понятно? Все, у кого есть постоянное послушание, подчиняются старшему на этом послушании.
Вопрос. Вы говорите, что о препятствиях в работе, в послушании нужно сообщать сразу, а если это делается, но тот, от кого все зависит, никак не реагирует - как тут быть? Продолжать настаивать или оставить как есть?
Ответ. Смотря какое дело. Если тебе кажется, что твое предложение улучшит работу, а его не принимают, тогда можно уступить и смириться. Если же это очень серьезная вещь, так что даже беда какая-нибудь может произойти, тогда, безусловно, надо настаивать и дойти до самого старшего. Вообще, нужно быть разумным человеком и не считать, что раз ты пришел в монастырь, то, значит, уже и думать ни о чем вообще не надо.
Вопрос. Если тебе дали поручение, а ты сразу же сомневаешься в его правильности и от этого появляется смущение, то надо ли сначала попробовать поручение исполнить (вдруг да и получится) или следует сказать о своем смущении тотчас же?
Ответ. Если тебе сразу кажется, что поручение неправильно, так пойди и сразу скажи об этом или переспроси. Зачем же делать неправильно? Испортишь, например, во время шитья ризу и скажешь: "Да, я была права, риза испорчена, выбрасывать нужно, материал был негодный. Знала я, что ничего не выйдет, а шила потому, что мне так сказали".
Вопрос. Когда молишься в присутствии кого-то, то смущаешься, что молишься как бы напоказ. Нужно ли обращать на это внимание?
Ответ. Смотря как молишься. Если ты стоишь с поднятыми руками и постепенно поднимаешься на воздух, тогда, конечно, лучше уединиться. Если ты на молитве поднимаешь руки, и они у тебя начинают гореть, словно свечи, и вся ты становишься огненной, то лучше это делать так, чтобы никто не видел. Даже великие отцы: Арсений Великий и прочие, - скрывали подобные свои состояния.
Если говорить серьезно, то как мы будем скрываться, когда стоим, предположим, на службе или исполняем общее правило? Хотя в храме и полумрак, но все равно ведь нам друг друга видно. Или как я, священник, буду скрываться, когда служу литургию - уйду из алтаря что ли? Есть такие молитвенные чувства, которые не могут не обнаружиться, и если мы начинаем их подавлять, то в результате, как правило, не только внешнее их проявление подавляется, но и сами чувства или вовсе исчезают, или значительно умаляются. Я это не к тому говорю, чтобы напоказ слезы лить, а все бы думали: вот он какой, какое у него покаяние! Нет, этого делать не нужно. Но бывает, что нечаянно наше внутреннее состояние проявляется: на лбу собираются складки от того, что пытаешься сосредоточиться, или слезы выступают - конечно, лучше чтобы окружающие этого не видели. Но если утаиться невозможно: допустим, ты стоишь на службе - куда же ты денешься? Если все скрывать и подавлять, тогда на службе и не помолишься никогда. Вот, например, был такой подвижник авва Филимон. Когда он молился на службе, у него потоки слез лились прямо на пол, все то место, где стоял авва Филимон, делалось мокрым. И у нас в Одессе был такой - Христа ради юродивый Иван Петрович. Он тоже, когда стоял на службе, плакал, но платком вытирал не слезы, а пол. Ну что он должен был делать? Правда, он вел себя так, что можно было принять его за сумасшедшего, но в то же время этот человек непрестанно смирялся. Я хочу сказать, что молитвенное состояние не всегда можно скрыть. Если мы будем чересчур его скрывать, то в конце концов и чувство сокрушения потеряем.
Вопрос. Если видишь несколько священников, то обязательно ли брать у всех благословение?
Ответ. Разве ты утомишься, если возьмешь благословение у нескольких священников? Всех священников нужно почитать. Если ты берешь благословение только у того, кого уважаешь, а на другого не обращаешь внимания и тем самым показываешь, что он для тебя никто, то это, конечно же, плохо и так поступать нельзя. Какими бы батюшки ни были, но в смысле священства все имеют равную благодать, и потому, безусловно, каждому надо воздавать одинаковое почтение. У нас в России принято брать благословение, а у греков, например, благословение не берут, у них только подходят и целуют священнику руку.
Вопрос. Батюшка, а если священник одет в мирскую одежду и даже сомневаешься: священник он или нет, - брать ли благословение?
Ответ. Если ты знаешь, что перед тобой священник, то благословение брать нужно. Пусть даже батюшка не в рясе и без креста. Хотя, конечно, по канону священникам положено ходить в священнической одежде. Но при советской власти они не только всякому осмеянию и позору подвергались от людей неверующих, но и сами власти их преследовали - в лице уполномоченного по делам религии и других чиновников. Их преследовали, и бывали очень большие неприятности, поэтому можно понять священников старшего поколения, которые привыкли ходить в гражданской одежде. Хотя, безусловно, священник должен выглядеть солидно, одеваться соответственно своему сану, а не ходить в бриджах или шортах. Конечно, было бы хорошо, если бы священники приучали себя ходить в форме, как положено. Ну, посмеются над тобой - подумаешь, дело житейское; как говорится, хоть горшком называй, только в печь не сажай. Но священникам привыкнуть к этому трудно. Сейчас они боятся уже не преследования, а просто какого-то насмешливого отношения со стороны большинства людей.
Вопрос. Батюшка, иногда сестре что-нибудь поручаешь, а она начинает с тобой так говорить, что кажется - ты в чем-то сама виновата, и от этого теряешься. В чем здесь причина?
Ответ. Есть такие люди, которые умеют убедительно говорить и всегда выходят правыми. Они могут не только обыкновенного человека, но и святого старца так запутать, что старец уже будет думать: "Да, правильно он говорит, надо благословить его на то, что он предлагает". Вот и у меня бывает, что я указываю брату, как нужно поступить, а он возражает: "Нет, нужно иначе". Я ему: "Нет, надо сделать так, как я сказал". А он мне еще какие-то обстоятельства приводит. В конце концов говорю: "Ну ладно, пусть будет так". А он: "А вообще-то нет, не так, здесь еще есть такое обстоятельство, лучше сделать вот так!" Я говорю: "Ну, тогда давайте так…" И получается, что я за одну беседу дал три-четыре благословения. Потом человек выбирает из них именно то, которое ему нужно, - и все в порядке, он доволен. Я его благословляю, исполняя свое, так сказать, возвышенное служение духовника, а он выбирает, что ему подходит. И накапливается у человека целый арсенал моих благословений, и он им пользуется в разных случаях. "А вы благословили!" - "Когда я благословил?!" - "А вот вы помните…" Благословлял я, не благословлял - запутаешься.
Один человек на работу устроился. Отец П. его спрашивает:
- А кто тебя благословил? Я же тебя не благословлял.
- А меня отец Авраам благословил.
- Когда?
- Да в прошлом году.
И вот получается, я ему в прошлом году дал благословение, и целый год он его держал! Аккуратно так держал, и потом вовремя, в нужный момент, он его из своих запасов и достал. Так, действительно, можно наметить себе целый арсенал благословений и ими прикрываться: то матушка благословила, то батюшка благословил, то старица, то благочинная, - как в карты играют.
Вопрос. Можно ли во время Причастия частицу Тела и Крови прожевывать?
Ответ. Если маленькая, то необязательно. Если же частица большая, ее прожевать нужно, никакого греха в этом нет. Мы, священники, всегда причащаемся большими частицами. В древности христиане причащались отдельно Тела под видом хлеба и отдельно Крови под видом вина. И когда они брали частицу Тела и ею причащались, то, естественно, они ее прожевывали, а потом уже отпивали из Чаши. Ведь частица, не смоченная вином, была сухая, и, несмотря на ее малую величину, проглотить ее целиком было почти невозможно. Нет никакого греха в том, чтобы частицу разжевать. Ведь если жевать грешно, значит, и глотать тоже грешно. Когда человек глотает большую частицу, он может подавиться, может возникнуть какой-то рвотный рефлекс, и тогда действительно будет искушение.
Вопрос. Патриарх и епископ - различаются ли они по благодати?
Ответ. У патриарха такая же степень священства, как и у епископа. В отношении благодати они ничем не отличаются. Есть три степени священства: диаконство, священство и епископство.
Когда-то в России, по невежеству, митрополита, избиравшегося на Всероссийскую кафедру, рукополагали в четвертый раз. А патриарха Иова даже в пятый раз рукоположили: сначала рукоположили во Всероссийского митрополита, а потом, когда было учреждено патриаршество, его еще рукоположили в патриархи. Так что он был пять раз рукоположен.
Вопрос. А при четвертом и пятом рукоположении благодать-то наверное не сходила?
Ответ. Не знаю. Когда судили патриарха Никона и пытались его как-то оклеветать (а он, в общем-то, был человеком совершенно непорочным), стали его обвинять в том, что он рукоположен в четвертый раз. А в те времена в России много было подобного рода несообразностей, и лишь позже, когда обряды были исправлены, сообразованы с греческими, такого уже, конечно, не происходило. И вот патриарх Никон своим обвинителям говорит: "Что же вы мне такие обвинения предъявляете, когда у нас все патриархи были четырежды рукоположены, а патриарх Иов даже пять раз?" И обвинители не знали, что сказать.
Вопрос. Батюшка, Вы сказали, что если мы приучим себя к беспрекословному послушанию, то будем и в духовной жизни собранней. В каком смысле собранней?
Ответ. Когда я сегодня говорил с вами о послушании, я не имел в виду именно беспрекословное послушание, но делал акцент на том, что нужно все исполнять точно и до конца. Я говорил сегодня об ответственности. Если в житейских делах мы научимся так себя вести, то будем собранней и в вещах духовных. Не сможем ничего бросить на половине, все будем делать от начала до конца, станем тщательными, исполнительными во всем. Приучившись к добросовестности во внешнем, мы будем такими и во внутренней жизни - вот о чем шла речь.
Вопрос. В каких случаях послушание душевредно?
Ответ. Если мы слушаемся какого-то развращенного человека - это душевредно. Если мы слушаемся человека, в духовном отношении совершенно неопытного - это также душевредно. Если мы слушаемся еретика, безбожника или иноверца - это тоже душевредно. Если мы слушаемся младшего или равного в ущерб тому, что нам повелевает старший, - и это душевредно. Ведь все это по сути уже не является послушанием. Говоря о послушании (а слово это приобрело у нас уже терминологическое значение), мы не имеем в виду, что кто-то кого-то просто слушается, но имеем в виду именно святоотеческое послушание, то есть послушание по Богу.
Вопрос. Если молитва за других приносит большую благодать, чем за себя, это, должно быть, не вполне нормально?
Ответ. Всякое может быть. Когда молишься за себя, то порой как-то трудно бывает собраться, нет ответственности, не чувствуешь собственной греховности, как бы не ощущаешь нужды в молитве, а потому и молишься несколько рассеянно. Не всегда, конечно, но подобное настроение, тем не менее, может быть. А в отношении другого человека ты осознаешь свою ответственность, знаешь, что он нуждается сейчас в молитвенной помощи, и потому молишься с большим усердием. Так что то, о чем ты говоришь, действительно возможно.
Вопрос. У аввы Дорофея я прочла следующее рассуждение: если чувствуешь, что послушание сопряжено со спорами или с неким душевным беспокойством, то исполнить такое послушание - это одна восьмая, а не исполнить и тем самым сохранить свое душевное устроение - семь восьмых. Как правильно понимать такое рассуждение аввы Дорофея?
Ответ. Авва Дорофей говорит не о том, чтобы не исполнять послушания, но о том, чтобы больше заботиться о внутреннем. При каждом деле мы должны прежде всего заботиться о своем душевном состоянии. Разные могут быть послушания, по-разному могут складываться обстоятельства. И если нам встретится какое-то препятствие - нравственное или физическое - мы должны обратиться к старице или настоятельнице и решить этот вопрос, чтобы не получить вреда. А иначе, если нашему послушанию будет сопутствовать, например, прекословие и мы будем откладывать дело ради душевного мира, тогда мы вообще ничего делать не сможем, потому что у нас все друг другу прекословят.
Нужно заботиться о своем душевном состоянии всегда, но в то же время тщательно все исполнять. И слова аввы Дорофея я понимаю именно так: надо заботиться о том, чтобы дело было сделано, и при этом самому стараться не грешить, не поддаваться тщеславию, гордости, раздражительности, если тебе кто-то мешает; унынию, если у тебя что-то не получается, - вот о чем идет речь. Все же по немощи своей мы так или иначе будем каким-то из этих страстей поддаваться; собственно, где у нас могут проявляться наши страсти, как не в нашей повседневной жизни, так ведь? Однако не следует из этого делать вывод, что для победы над страстями нужно не бороться с ними, а просто прекратить всякую деятельность вообще. Ведь в таком случае получается один способ не грешить: запереться в комнате, никуда не выходить, сидеть там и не шевелиться. Но ведь это же абсурд.
Вопрос. Если сестра велит исполнить что-то по послушанию определенным образом, а ты знаешь, что можно сделать иначе и получится лучше, то нужно ли об этом говорить? Ведь кажется, что твое душевное настроение лучше тогда, когда ты беспрекословно слушаешься и не размышляешь. А когда начинаешь стараться сделать лучше, но иначе, чем было сказано, тогда примешиваются какие-то страсти и в душе уже не очень хорошо.
Ответ. Если это не какие-то твои личные капризы, а тебе действительно кажется, что от твоего совета будет польза для дела, то, конечно же, нужно сказать. А такое отношение к поручениям, как у тебя, происходит, по моему мнению, от мнительности и чрезмерной, совершенно неуместной ревности. Ведь в помыслах ты на самом деле грешишь бесконечно, а здесь вдруг решила молчать, якобы ради душевного покоя. Так может быть, это не душевный покой, не мир душевный, а просто безразличие и все? Ведь так спокойнее: мне, мол, ни до чего нет дела, "по мне хоть трава не расти". Живешь себе спокойно: поел, поспал... Но надо же поступать по совести. Важно также не перепутать благоразумие со своеволием, поскольку можно сделать не больше и не лучше, а просто по-своему. Необходимо все совершать по совести, быть уверенным: правильно делать именно так! И доводить дело до конца, исполнять его тщательно; даже если тебе об этом не говорили - само собой разумеется, что нужно делать так.
Вопрос. Вы говорили о самоукорении…
Ответ. Что значит самоукорение? Самоукорение - это когда человек говорит: "Да, я виноват". А дальше что? Раз виноват - так исправься. Иначе получается, что если я признал себя виновным, так мне теперь уже и исправляться не нужно. Самоукорение - это же только начало покаяния, одно из средств к его достижению. Именно одно, а не единственное. Мы учим тому, что покаяние - это не только признание своей греховности; говорил же Иоанн Креститель: сотворите плоды достойные покаяния (см. Лк.3:8).
Вопрос. Но ведь сразу же плодов не может быть…
Ответ. Почему плодов не может быть сразу? Наоборот, плоды будут сразу. Плоды - это молитва, борьба с греховными помыслами (не стану пока говорить о добродетелях). И это должно быть именно сразу. А если ничего этого нет, тогда уж не знаю, что и сказать. Бывает такое состояние у человека, когда его настолько одолевают помыслы, что ему и усилия никакого делать не нужно, чтобы признать: "Да, я виноват" - он и так видит, что во всем виноват. Ему хоть бы в отчаяние не впасть. Наверное, какое-то изменение от этого происходит, но ни в коем случае нельзя этим удовлетворяться. Все равно должна быть молитва. Как говорится, смирение смирением, но должна быть и борьба. Иначе зачем было бы Спасителю говорить: если глаз твой или рука твоя соблазняет тебя - отсеки их и брось от себя (см. Мф.18:8-9). Нужно не только смирение, но и жестокая борьба. Собственно, и само истинное смирение приобретается в борьбе, при крайнем напряжении сил: когда человек признает свою немощь, тогда только он познает, что он из себя представляет, насколько он немощный и грехолюбивый. А пока крайнего напряжения сил нет, то бесполезно и смиреннословить: "Да, я ужасный, ах, какой я ужасный…"
Вопрос. Иногда чувствуешь себя как в огне, брань тебя захлестывает, и нужно усиленно молиться, а ты находишься на послушании и молишься с трудом. Насколько молитва в таком состоянии эффективна?
Ответ. Может быть, иногда и допустимо оставить послушание, но смотря какая брань...
Вопрос. Например, возникает неприязнь…
Ответ. Надо молиться вслух устами. Скажем, мы вместе с сестрой Д. моем пол, и у меня возникла к ней неприязнь, потому что она грохочет ведрами. Что я должен делать? Отбежать от нее и начать молиться? Но ведь это будет означать, что я поддался брани уже до такой степени, что вовсе оставил борьбу. Неприязнь - такое чувство, которое бывает именно по отношению к людям. А если ты постоянно находишься с людьми и от этого у тебя возникает неприязнь, то борьба твоя должна состоять в том, чтобы брань свою претерпевать, а не в том, чтобы убегать от нее.
Вопрос. Вот Вы говорите, что надо постоянно молиться. Но иногда бывает такое суетное послушание, что внимательно молиться очень трудно. Как бороться в такой ситуации?
Ответ. Ну, что делать, надо терпеть. Речь же идет не о какой-то особенной брани, когда человек уже совершенно не владеет собой. А повседневные искушения, действие тех или иных страстей - так ведь это происходит постоянно, и потому мы должны всегда противиться душой и умом, стараться молиться, владеть собой.
Вопрос. Батюшка, а как правильно терпеть брань, чтоб была польза, и почему многие приходят в уныние, отчаяние во время брани от помыслов?
Ответ. Терпеть брань и терпеть страсть - это разные вещи. Терпеть страсть значит соглашаться с ней. А терпеть брань значит бороться, противиться и терпеть это состояние. Иногда духовную брань приходится переносить на протяжении многих лет, и притом брань страшную, как мы читаем в жизнеописании некоторых подвижников благочестия. Чтобы получать, как ты сказала, пользу, надо терпеть именно брань, а не страсть, то есть вести борьбу и терпеть, потому что сразу победить не удается. Почему не удается сразу? Может быть, какая-то наша в том вина, может быть, Господь это попускает, чтобы мы приобрели мужество или какие-то другие добродетели, а в первую очередь, конечно же, смирились.
Вопрос. Батюшка, когда бывает брань, это хорошо или плохо?
Ответ. Конечно, довольным от этого никто не бывает, но возникновение брани естественно, так и должно быть. Если брани нет, то это даже как-то странно, удивительно. Либо у человека есть какое-то особое смирение, и поэтому он освобожден от брани; либо он живет нерадиво, и потому диавол не возбуждает против него брани; либо он поддался гордости до такой степени, что диавол отступил от него, чтобы человек из-за воздвигаемой брани не начал смиряться и тем самым не потерял бы тот порок, который и один может его погубить.
Вопрос. Освобождается ли человек во время брани от страсти?
Ответ. Смотря что иметь в виду под бранью. Если иметь в виду собственно борьбу со страстью, то, конечно, здесь уже есть какое-то освобождение, а если иметь в виду лишь сильнейшее действие страсти, то тогда человек как раз бывает ею ослеплен. Брань - это противостояние, брань - это борьба, а страсть - совсем иное. Если человек страсти противится, значит, он осознает, что она в нем есть, и, следовательно, он уже до какой-то степени прозрел. А если он ей поддался, значит, он ее не видит, пребывает в ослеплении. Вообще, брань - это борьба со страстью. Но иногда под бранью имеют в виду сильное действие страсти, вот тогда ее можно отождествить с ослеплением.
Впрочем, не все так однозначно. Бывает, с одной стороны, что какая-то страсть человека мучает и он начинает видеть свою немощь, отчего смиряется, избавляется от гордости, прозревает. С другой стороны, страсть может так действовать, что человеку начинает казаться, будто негодование, которое он испытывает по отношению к какому-то другому человеку, справедливо, - вот тут он всегда ослепляется.
Вопрос. Скажите, "энергия" - неправославное понятие?
Ответ. Нет, почему, это именно сугубо православное понятие. Это термин догматического богословия. "Энергия" в переводе с греческого значит "действие". Когда мы говорим "Божественная энергия", мы просто употребляем греческое слово вместо русского - "действие". Но в связи с распространением в настоящее время экстрасенсорики этому слову придается совсем другое значение. Сейчас рассуждают о каких-то энергиях: где-то в дереве есть энергия, в руках есть энергия, - это совсем не то. Когда мы говорим "благодать", то подразумеваем под этим благой дар. Мы употребляем это слово, забывая о его происхождении, о том, что оно обозначает присутствие Божественного действия. "Божественное действие" - это выражение в богословском отношении более точное, чем "благодать Божия". Но нужно отличать благодать Божию и действие Божие от действия какой-нибудь иной сущности. У каждой сущности: у человека, у растений, у животных, у неодушевленных предметов - есть свойственные ей действия. Экстрасенсы же, говоря о неких энергиях, имеют в виду совсем другое: они считают, что в каждом человеке заложены какие-то нереализованные, невыявленные силы и что есть люди, обладающие сверхъестественными, выдающимися способностями, например, такой сверхчувствительностью, что могут выявлять болезни, исцелять людей и так далее. На самом же деле каждому человеку свойственно, грубо выражаясь, выполнять определенный набор действий. Поскольку человек имеет нечто общее с неодушевленным веществом, он обладает, в частности, свойством или действием, присущим неодушевленному веществу; поскольку человек имеет нечто общее с растением, то есть растет, размножается, в нем присутствует также нечто свойственное растению; поскольку он имеет нечто общее с животными, то он обладает и действиями, присущими животным. И в конце концов, у него есть действия, свойственные только разумному существу: способность мыслить, эстетические чувства и так далее. Всеми этими действиями люди обладают в разной степени. Допустим, если я такой большой и толстый, то я больше вешу, чем сестра Д, то есть вещества во мне больше, больше веса, тяжести, значит, и соответствующего действия во мне больше. И это само по себе ни хорошо, ни плохо, это просто факт. Также и умственных способностей в разных людях может быть больше или меньше - это касается уже чисто человеческих свойств. А экстрасенсы предполагают, что у людей бывают еще какие-то особенные способности, например исцелять болезни и т.д. Но ничего исключительного быть не может. Учение экстрасенсов о том, что нам свойственны какие-то личные энергии, которыми мы управляем, происходит от оккультизма. А оккультизм, в свою очередь, заимствовал это из восточных религий, где считается, что всякое существо вообще и человек в частности является частью единого Абсолюта - абсолютного безличного божества, - как бы забывшей о своем божественном происхождении, как бы заблудившейся частью божества. И вот когда, учат восточные религии, мы вспоминаем о своем божественном происхождении и делаем какие-то усилия, чтобы вернуться в свое прежнее состояние - в состояние безличного блаженства, тогда якобы у нас начинают проявляться сверхъестественные Божественные способности и мы начинаем действовать подобно Всемогущему Богу. Это, конечно, безумная сатанинская гордость, немыслимая с точки зрения христианства. И вот экстрасенсы полагают, что они эту природную абсолютную энергию могут в себе реализовать. Если мы говорим о святых угодниках, что они творят чудеса не своей силой, а силой Божества, то есть Бог творит чудеса по их молитвам, сам же человек ничего сделать не способен, являясь существом ограниченным, то их доктрина основана на мнении, будто человек является частью безграничного божественного существа и будто, вспоминая свое прежнее бытие, он приобретает сверхъестественные способности.
Вопрос. Варсонофия Великого вопросил один новоначальный общежительный монах о послушании авве Сериду (он был игуменом их монастыря). Старец сказал, что в первую очередь нужно повиноваться Богу, а затем - игумену, как второму после Бога. Можно ли это применять в жизни?
Ответ. Такое беспрекословное, без рассуждения, послушание, которое было у древних монахов, возможно тогда, когда руководят духоносные люди, а нам нужно оказывать послушание с рассуждением. Я не хочу, конечно, оправдывать непослушание, чтобы не получилось, что какая-то девчонка, ничего не понимающая, да еще со множеством страстей, начнет объяснять свое непослушание тем, что она, понимаешь ли, рассуждает и старается правильно все исполнить. Например, ей лень работать, а она будет говорить: "Это я рассуждаю, нужно ли в данном случае работать или не нужно. Ведь матушка Л. не такая, как амма Сарра или амма Синклитикия". Но с другой стороны, слепое послушание тоже неразумно. Может и матушка Л. ошибиться, если не знает каких-то обстоятельств, - тогда нужно прийти, доложить об этих обстоятельствах, и решение может быть изменено. Если же мы будем изначально иметь такую установку, что она не должна ошибаться, поскольку святые отцы заповедуют оказывать ей послушание как второй после Бога, - а она вдруг ошибется, то мы действительно потеряем веру. Нужно смотреть на вещи здраво, хотя и слушаться тоже необходимо, даже если старшие в чем-то не правы. Понятно, что для улучшения ситуации можно высказать какие-то свои мысли, замечания, но все равно надо понимать, что у нас здесь не производство, наша конечная цель - собственно душа. Послушание, может быть иногда и не совсем оправданное, лучше, чем непослушание как будто ради пользы дела, если под делом подразумевать ту или иную монастырскую работу. Самая главная наша работа - это наша душа, и потому послушание всегда полезно.
Вопрос. Как монашествующие должны относиться к общим, житейским проблемам людей? Быть совершенно им чуждыми? Но таким образом мы не проявим любви к нашим ближним. Ведь многие православные или еще не глубоко воцерковленные люди имеют подобные проблемы, которые кажутся нам внешними, незначительными.
Ответ. О тех, кто к нам обращается с просьбой помолиться, мы, конечно, должны молиться, и с чувством, а не с безразличием, услышит ли нас Бог или не услышит. Но в то же время мы живем совсем другой жизнью, по сравнению с людьми мирскими. Разумеется, хорошо иметь и сочувствие, и вместе с тем быть беспристрастным, то есть не сочувствовать мирским удовольствиям, не испытывать зависти к тем, кто живет в благополучии, и т.д. Но бывает, что мы любим человека, питаем расположение к нему и одновременно увлекаемся, скажем, его образом жизни, впадаем в пристрастие, - тогда лучше и сочувствия не иметь, "на первых порах". А вообще, нужно иметь любовь ко всем - это идеальное состояние. Для того мы и уходим из мира, чтобы исполнить заповеди, и прежде всего заповедь о любви. Даже можно сказать, что это единственная заповедь, всеобъемлющая: как сказал апостол Павел, любовь есть союз всех совершенств (см. Кол.3:14).
Вопрос. Как понять, что Господь предпочитает некоторых и что есть избранники? Получается, одни более способны к спасению или к совершенству, а другие - менее?
Ответ. Это неправильно, те или иные люди бывают избранниками по той причине, что они соответственно себя ведут. И Господь, предвидя особое их расположение, их ревность, может быть, как-то им содействует. Хотя, впрочем, видимые знаки избрания очень часто выражаются в том, что человек испытывает какие-то особенные скорби или особенную борьбу. Поэтому не знаю, как таким людям можно завидовать. Мы-то обращаем внимание на плоды добродетели, а не думаем о том, что пришлось людям испытать, когда они эти добродетели совершали.
Вопрос. Если сестре по послушанию делаешь замечание, ругаешь (хотя в душе и пытаешься ее оправдать, и жалеешь), то правильно ли это, по любви ли к сестре, ведь она обижается, не понимая, что я делаю так для ее пользы? К тому же я сама очень переживаю и смущаюсь, не обидела ли ее.
Ответ. Нужно стараться, чтобы таких ситуаций было поменьше, но иногда действительно приходится делать замечания, которые вызывают в человеке неприятные чувства. Я, например, иногда на самом деле сильно на кого-нибудь рассержусь и искренне его поругаю (что, конечно, грешно), но по большей части мне не хочется никого обижать, не хочется делать никаких замечаний, обращать внимания на всякие промахи и так далее. Но ведь если совсем не ругать, то человек развратится, а я, как духовник, должен его воспитывать, порой через силу проявляя строгость ради помощи этому человеку. Хотя в некоторых подвижниках любовь действует так, что они просто не могут быть строгими. Вот отец Андрей, мой духовный отец, говорил о себе так: "Человека надо палкой бить, а я не могу". Естественно, от этого терпели вред те его духовные чада, которые этого не понимали. Они приходят, спрашивают благословение: "Батюшка, благословите то-то и то-то". - "Хорошо, пусть будет так". - "А вот это еще благословите". - "Что ж, пусть будет и так". Они думали, что находятся на послушании, а на самом деле творили свою волю. Причем отец Андрей по характеру был очень гневливым человеком, как он сам рассказывал, но приобрел вот такую кротость.
В Патерике, например, рассказывается, что авва Агафон достиг такого состояния, что нигде не видел зла. "Любовь все покрывает" (1Пет.4:8).
Вопрос. Из состояния уныния мне иногда помогает выйти то, что я оказываю какую-нибудь услугу ближним. Например, принесу поднос с едой болящей сестре, помолюсь по дороге - и уже становится легче. Но бывает, что при этом начинаю разговаривать с сестрами, впадаю в празднословие, отчего совесть меня сильно укоряет. Не лучше ли тогда сидеть одной в келье, молиться и ждать, пока уныние пройдет?
Ответ. Помочь ближнему - это всегда хорошо и полезно. Но у нас под предлогом помощи ближним может, действительно, проявиться желание развлечения. Поэтому нужно все хорошо взвесить, и если под благовидным предлогом скрывается желание развлечься, тогда лучше не поддаваться ему, но сидеть одной, молиться, бороться со своим унынием, претерпевать его. Совершая служение ближнему, нужно позаботиться о том, чтобы не поддаться суете, то есть не впасть в противоположную унынию крайность. Во всем необходимо придерживаться золотой середины.
9 июля 2000 г.
Примечания
Игумен Авраам (Рейдман)
1. Т.е. Отрок Иисус повинуется Своей Матери и мнимому отцу Иосифу. - Ред.
2. То есть не относящихся непосредственно к делу спасения.
Благая часть. Беседы с монашествующими. - Новотихвинский женский монастырь
|
Copyright © 2001-2007, Pagez, webmaster(a)pagez.ru |