Начало: Тексты, справочники и документы	Первая страница Святоотеческое наследие Разные тексты Свт. Филарет (Дроздов) OrthodoxyLib Православный интернет Евангельский синопсис Духовные стороны Добротолюбие избранное Пролог в поучениях День за днем Церковный календарь

Все мы занимаемся Иисусовой молитвой и понимаем, какое великое значение имеет это делание для нашего спасения. Это всеобъемлющее дело, о котором схимонах Василий Поляномерульский, знаменитый подвижник XVIII-го века, сказал, что если все прочие духовные занятия подобны рекам, то умное делание - океану, в который все эти реки впадают (он имел в виду библейское повествование об океане, который обтекает и орошает всю землю). Но говоря об умном делании - об Иисусовой молитве, нельзя не сказать и о том изобретении, которое помогает нам в этом занятии. Приспособление это придумано святыми отцами, может быть, по откровению свыше, а может быть просто благодаря тому, что разум их был очищен Божией благодатию.

Для того чтобы жить благополучно, чтобы облегчить свои земные труды (иногда и из желания заменить комфортом и житейскими удобствами утешения духовные), люди создали множество разных приспособлений, машин и т.п., но и люди духовные, люди, угождающие Богу, также изобрели много прекрасных, необходимых вещей, оказывающих нам помощь, правда, в совсем другом отношении. Если мы обратимся к православной культуре, богослужению и обрядам, то увидим совсем особенную, оригинальную архитектуру, особенную живопись и песнопения, особенные приспособления - утварь для совершения богослужения. И все это когда-то было изобретено богопросвещенными людьми - иногда по откровению, а иногда благодаря естественному, но очищенному благодатию разуму - для помощи в духовных занятиях.

И вот одно из таких особых приспособлений, употребляемое во время моления Иисусовой молитвой, - четки. Это святоотеческое изобретение на первый взгляд кажется просто удобным предметом, с помощью которого при исполнении правила мы совершаем счет: не отвлекаясь на то, чтобы пересчитывать молитвы, а просто зная, что четка, как обычно бывает, состоит из ста узлов, мы, прочитав определенное количество четок, понимаем, какую часть правила совершили. Еще четки напоминают нам о молитве: держа их в руках, перебирая узлы четок, или вервицы, как их раньше называли по-славянски, мы не забываем, что должны непрестанно молиться. Но понимая это простое, очевидное значение четок, можно, однако, усмотреть в них и некое духовное значение, понимание которого никак не противоречит отношению к ним как к удобному, нужному для занятия умным деланием предмету.

В истории Церкви часто бывало, что сначала какая-либо вещь появлялась, а лишь впоследствии ей давалось символическое толкование. Прежде всего это касается богослужения, которое в течение веков развивалось и изменялось. Когда утверждалась та или иная форма богослужения, то вскоре появлялось и ее аллегорическое, символическое толкование, хотя те или иные моменты обряда и имели чисто функциональное происхождение. Скажем, малый вход возник из торжественного входа архиереев и императора, но потом он приобрел чисто символическое значение и в нем стали видеть, по одному толкованию, первое пришествие Христово, а по-другому - выход Спасителя на проповедь во время Его земной жизни. Великий же вход появился в богослужении ради переноса из сосудохранительницы в алтарь приготовленных для преложения хлеба и вина, но потом ему также было придано символическое значение: по одному толкованию, великий вход обозначает несение снятого с креста тела Спасителя во гроб, а по другому, так называемому "космическому", - второе страшное пришествие Христово. Вообще, известны два толкования Литургии: согласно одному, первоначально исходящему от Максима Исповедника, она символизирует всю мировую историю; согласно другому, более позднему, принадлежащему, если не ошибаюсь, патриарху Герману, - изображает всю жизнь Спасителя. Я только привел пример того, как сначала некоторые священнодействия, имеющие исключительно практическое значение, возникают, а потом уже им придается какой-то особый символический смысл. И здесь нет ничего страшного, нет никакой натяжки, потому что символическое понимание богослужения помогает человеку сосредоточиться, наполнить ум подобающими размышлениями. В особенности это, наверное, важно для священнослужителей, потому что содействует, помогает им в правильном ощущении, переживании богослужения, но и для мирян такое понимание имеет немалое значение.

Потому не будет никакой натяжки, если мы попытаемся посредством каких-то ассоциаций, каких-то представлений соединить вроде бы отстоящие друг от друга значения четок - практическое и символическое. И наталкивает нас на это опять же богослужебный обряд - пострижение в монашество. Когда новопостриженному монаху вручаются четки, то произносятся следующие слова, вы все их помните: "приими, брате, меч духовный, иже есть глагол Божий, ко всегдашней молитве Иисусове: всегда бо имя Господа Иисуса Христа во уме, в сердцы и во устех своих имети должен еси, глаголя присно: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго". Здесь используется изречение из Священного Писания, слова апостола Павла (см. Еф.6:17), придающие четкам некое символическое значение: в данном случае они называются "мечом духовным". И это очень справедливое и мудрое сравнение, хотя апостол Павел и относил эти слова не к четкам, не к молитве Иисусовой, а к силе христианской проповеди, которая и является "духовным мечом". Но ведь занимаясь Иисусовой молитвой, мы также проповедуем слово Божие, проповедуем истину как бы для самих себя и заставляем все свои душевные и телесные силы подчиниться этой Евангельской проповеди. противоречия здесь никакого нет: действительно, четки, необходимые нам для совершения Иисусовой молитвы, словно изображают этот духовный меч, поражающий невидимых врагов. Все, более или менее внимательно, искренне, усердно занимающиеся этим делом - молитвой Иисусовой, знают, что в ней мы не только каемся, просим у Бога милости, прощения грехов и вечной блаженной участи, но и в момент духовной брани, восстания на нас демонов, поражаем их ею как неким мечом. Это настоящее оружие, которым мы обороняемся во время нападения врагов и сами наносим удары. Поэтому очень уместно, разумно, что четки, вручаемые новопостриженному, символически названы духовным мечом.

Опираясь на это уже существующее в церковном обряде сравнение, мы можем дерзнуть отыскать и другие слова, изречения, повествования Священного Писания, с которыми ассоциируется это удивительное святоотеческое изобретение - четки.

Прежде всего, четки приводят нам на память евангельский рассказ о том (см. Мф.21:12 и сл.), как Господь наш Иисус Христос, войдя в иерусалимский храм, увидел там людей, торговавших скотом, который предназначался для жертвоприношений, и менял, разменивавших деньги (также как будто бы по важной причине, ведь жертвовать Богу можно было только специальные иудейские монеты, а монеты, принадлежавшие языческим государствам, в том числе римскому, не подходили для этой цели - это было особо оговорено в законе). И вот Господь возмутился тем, что во дворе храма, где люди должны были только молиться, благоговейно предстоя перед Богом, они отвлекались от молитвы этой торговлей и общей суетой, совершенно для дома молитвы неуместной. Он стал опрокидывать у менял столы и, сделав бич, как сказано по-славянски - бич от вервий (Ин.2:15), начал изгонять из храма и самих торгующих, и скот, который они продавали. Вы знаете, что иудейский храм состоял из дворов, находился под открытым небом и только "святое" и "святая святых" (то, что в наших храмах называется алтарем) располагались в отдельном здании. Так вот, четки как раз и ассоциируются с этим бичом от вервий, и ассоциация эта, мне кажется, имеет довольно серьезное обоснование, потому что, молясь, мы действительно прогоняем из своего сердца, из своей души "торгующих" - всевозможную нечистоту - "скот", под которым можно понимать плотские страсти; тело же и дух человека, по учению апостола Павла, - это храм Божий (см. 1Кор.3:16-17).

Четки также напоминают нам о притче Спасителя о сеятеле (Мф.13:3-9). Растению, выросшему на каменистой почве, не имевшему корня и увядшему от солнечного жара, или тому, которое погибло при дороге, или тому, которое было заглушено тернием, можно уподобить неправильную, неразумную молитву, от которой человек в конечном счете не получает никакой пользы. Правильное же упражнение в молитве (а наиболее полезной и плодоносной является именно непрестанная молитва Иисусова) можно сравнить со стократным плодоношением. И действительно, четки имеют в себе сто узлов, в чем как бы содержится намек на то, что если мы будем усердно заниматься этим деланием, то получим во сто крат больше плодов по сравнению с тем усердием, которое приложим.

Все эти сравнения, связанные с внешним видом четок, нужны нам для того, чтобы возбудить в себе ревность к занятию Иисусовой молитвой. Можно также найти некое сходство четок - их узлов, которые между собой соединены, с Христовыми узами, наложенными на Господа нашего Иисуса Христа, когда он был взят в Гефсиманском саду, связан и веден на беззаконный суд, на страдание и позорную смерть - распятие. Поэтому, занимаясь молитвой Иисусовой, мы должны с сокрушением вспоминать страдания Спасителя, по крайней мере стараясь подражать Его смирению, проявленному в те страшные страстные дни. И поскольку четки увенчиваются изображением креста, то, скорее всего, это сравнение не напрасно и не искусственно, оно помогает понять значение и внутренний смысл, который заложен в этом прекрасном предмете, изобретенном святыми отцами. Апостол Павел говорит: прочее, труды да никтоже ми дает: аз бо язвы Господа Иисуса на теле моем ношу (Гал.6:17). Конечно, под язвами Господа Иисуса имеется в виду крест, который апостол Павел, как и всякий христианин, носил на себе. И на четках мы также видим изображение креста, то есть язв Господа Иисуса Христа, и, нося их на своем теле (мы их носим в руке, которая также - часть нашего тела), мы не должны заниматься никакими прочими трудами, кроме единого угождения Господу и, в особенности, Иисусовой молитвы. Это первое и самое важнейшее дело, а прочее, труды да никтоже ми дает, потому что все остальное напрасно, ненужно или, в лучшем случае, второстепенно. Таким образом, и само устройство четок в виде связанных узлов, напоминающих нам об узах Христа, и крест, венчающий четки, должны напоминать нам о Христовом смирении, с которым мы должны совершать это великое делание ума, делание Иисусовой молитвы.

Наконец, крест оканчивается кистью - так называемым "воскрилием". Четырьмя такими воскрилиями оканчивались одежды древних иудеев, и эти кисти напоминали им о том, что они должны исполнять заповеди. И безусловно, в данном случае эта кисть также должна приводить нам на память то, что молитва только тогда может оказаться успешной и достигнуть своей цели, когда вместе с усердием в ней у нас будет и ревность к исполнению заповедей. Но, кроме того, эта кисть напоминает нам и о воскрилии ризы Самого Спасителя. Вы помните, как говорила себе кровоточивая жена: если только прикоснусь к воскрилию риз Его, тотчас исцелею (См. Мф.21-22). И по вере своей она получила просимое, т.е., едва прикоснувшись к краю ризы Господа, а именно - к кончику воскрилия, исцелилась от кровотечения. Так и мы должны верить, что только, так сказать, легким прикосновением к благодати Христовой, как бы к этому воскрилию, к краю ризы Его, мы можем получить исцеление от течения страстей, которые мучали нас, может быть, на протяжении многих и многих лет, если, конечно, будем прикасаться к этому воскрилию с верой, подобно кровоточивой жене. Может показаться, что все это лишь внешние, искусственно привлеченные образы, в действительности не имеющие отношения к такому простому устройству - четкам, но, даже если исторически это появилось в результате стечения каких-то внешних обстоятельств, ничего случайного в Церкви быть не может. И потому рассуждение о том, что прикосновение к кисти, которая имеется на четках, символизирует как бы невидимое прикосновение ума к краю ризы Христовой, к благодати Божией, - также не является натянутым и искусственным. Мы видим, что четки устроены в виде замкнутого круга, который, безусловно, без всякой искусственности, легко ассоциируется в уме с бесконечностью, в данном случае - с вечностью. Апостол Павел говорит: Видимое временно, а невидимое вечно (2Кор.4:18). И четки, это гениальное устройство, изобретенное святыми отцами для помощи нам в занятии умным деланием, также отражают это невидимое вечное. Будучи внешне простым предметом, они отображают многие невидимые, возвышенные вещи, как бы обнаруживают их присутствие для нас во время молитвы Иисусовой. Еще раз перечислю: во-первых, четки - это меч духовный, помогающий нам в сражении с демонами. Во-вторых, это бич, которым мы изгоняем из своей души страсти. В-третьих, это символ, это утешение нам, показывающее, что если мы будем усердно и разумно упражняться в Иисусовой молитве, то получим стократное воздаяние. В-четвертых, четки напоминают нам о путах и страданиях Спасителя и таким образом научают нас смирению. В-пятых, они учат нас вспоминать о заповедях и одновременно надеяться на милость Божию, потому что одно только прикосновение к славе Божией и благодати уже исцеляет нас от течения страстей. И наконец, они являются образом и символом вечности, к которой человек приобщается через занятие молитвой, в особенности через занятие непрестанной молитвой Иисусовой. Для чего я провел с вами такую, может быть, высокопарную, возвышенную беседу о четках? Ради того чтобы возбудить в вас ревность к занятию нужнейшим, можно сказать - единственно нужным делом для спасения нашей души. Ведь если даже четки, казалось бы нечто внешнее, исполнены многих глубоких, возвышенных и прекрасных символов, то тем более сама молитва Иисусова плодоносна и весьма полезна для нашего спасения.

О том, что четки - это не просто механическое приспособление, говорит и очень интересный случай из жизнеописания одного глинского подвижника, иеродиакона Серапиона. Этот подвижник, благочестивый, ревностный, всю свою жизнь избегавший даже посвящения в сан иеромонаха, несмотря на то, что был достоин этого, просил, чтобы когда он скончается, не погребали бы его три дня. И вот, когда он почил, братья увидели необыкновенное чудо: уже после кончины, когда тело его лежало на смертном одре, он три часа непрерывно перебирал четки, и это показывало его внутреннее возвышеннейшее состояние - все, что было в его сердце. Если бы четки были просто пустым, неважным предметом, вервицей - веревочкой в самом обыкновенном смысле слова, тогда не произошло бы этого чуда. Внутреннее состояние этого подвижника благочестия, старца Серапиона, было обнаружено лишь благодаря восхитительному, гениальному святоотеческому устройству.

Еще раз говорю, что я сказал вам все это, чтобы возбудить в вас ревность к молитве Иисусовой и любовное отношение даже к тем предметам, которые, казалось бы, имеют лишь косвенное отношение к этому сугубо духовному, умственному деланию. Я думаю, вы сами испытывали на себе, что иногда только возьмешь четки в руки - и уже легче молиться. Даже когда они бывают намотаны на руку при занятии какой-то работой, - они тем не менее напоминают о молитве. Некоторые подвижники, уже достигшие состояния непрестанной молитвы, все же использовали четки, чтобы не отвлекаться, - то есть они помогают даже и весьма преуспевшим. То, что после смерти диакон Серапион три часа перебирал четки, говорило о его внутреннем состоянии: возможно, он имел дар непрестанной сердечной молитвы, что и выразилось в таком необыкновенном внешнем явлении. Поэтому пусть эти размышления о значении четок - вервицы - возбуждают в вас ревность к великому деланию, к молитве Иисусовой. Все происходит от молитвы, которая есть мать всех добродетелей, тем более это можно сказать о молитве непрестанной. Упражняйтесь в ней усердно, никогда в этом не ослабевайте, не успокаивайтесь, если чего-то достигли, потому что преуспеяние в молитве безгранично, и не унывайте, если ваше преуспеяние пока скромно, потому что даже скромное состояние на самом деле спасительно, лучше, чем оставление молитвы, чем нерадение и пустота. И помните, что вы получите стократное воздаяние, если не в этой жизни, то в будущей точно.

Вопрос. Может быть, вы скажете, каково должно быть отношение к четкам, где их надо хранить?

Ответ. Отношение к ним должно быть благоговейное. Нужно, чтобы они лежали в том же месте, где хранятся евангелие и молитвослов.

Вопрос. Батюшка, наверное, нехорошо, что мы четки вешаем на шею?

Ответ. Если человек повесил четки на шею и стоит болтает, засунув руки в карманы, то, наверное, это нехорошо. А если он сделал так во время послушания, для того чтобы освободить руки, я думаю, это не страшно. Когда человек работает - это одно дело, и то он должен устами творить Иисусову молитву; если же у него четки висят на шее или намотаны на руке, а он сам ходит "ворон ловит" - занимается чем-то пустым, то это возмутительно. Когда чада отца Андрея молились по четкам, одного монаха - не хочу его осуждать - очень сердило: почему мы склоняем голову на левую сторону, а не на правую? Видимо, он так толковал: мы как бы смотрим влево, а там, как известно, враг. И он возмущался: почему мы вообще молимся по четкам? А я его как-то спрашиваю: "а для чего же четки нужны?" Он отвечает: "они напоминают нам о святых отцах". Многие считают, что это часть монашеской формы, что больше никакого значения у четок нет, надел - и все, они лишь должны быть намотаны на руке. Но ведь любой человек мог бы из чина пострига сделать простой вывод о необходимости непрестанной молитвы. При постриге вместе с вручением четок нам дается заповедь об Иисусовой молитве, которую мы должны всегда носить в устах, в уме и сердце. Никто не дает обета читать каноны или псалтирь, а говорится именно об Иисусовой молитве.

Вопрос. Батюшка, нас как-то упрекали: вот вы молитесь по четкам и тем самым не исполняете заповедь - не скрываете свою молитву, показываете, что вы молитвенники, а это же неправильно? Я не знала, что сказать.

Ответ. А что мы должны делать в храме? Повернуться спиной к алтарю и болтать, - чтобы скрыть свою молитву, скрыть, что мы в храме молимся? Тогда что должен делать священник? Молиться про себя, а внешне сидеть развалившись в кресле или на стуле? И храм мы в таком случае должны создавать не так, чтобы там была особая архитектура, располагающая человека к молитве, а так, чтобы там были уютные комнаты с креслами, чтобы все сидели и скрывали молитву. Тогда зачем и в храм ходить? Будем дома сидеть. Муж перед женой будет скрывать молитву, а жена перед мужем, и оба при этом будут делать вид, что смотрят телевизор. Заповеди Спасителя о тайной милостыне, тайной молитве, тайном посте нужно понимать не так, что все это должно буквально совершаться тайно, то есть скрытно от всех, а в том смысле, что это должно совершаться не тщеславно. Потому что и милостыню не всегда возможно подать в буквальном смысле тайно, и молиться очень часто невозможно тайно, и пост соблюдать. Что же, во время поста мы должны умащать свои волосы благовониями, как сказано в Евангелии? Выходит, матушка перед началом рождественского поста должна всем духи купить. И будут сестры стоять в церкви надушенные и болтать - так что ли? И это станет исполнением заповедей о посте и о тайной молитве? А как в таком случае исполнять заповедь о том, чтобы левая рука не знала, что делает правая? Настолько быстро дать, чтобы левая не успела еще и из кармана вылезти, так что ли? Отец Иоанн Кронштадтский, беседуя с игуменьей Леушинского монастыря Таисией, спросил ее: "Как ты понимаешь заповедь о том, что милостыню надо творить тайно?" Не помню, сказал ли он "милостыню" или "молитву", но это неважно, смысл один и тот же. Она ответила, что нужно совершать добрые дела втайне, а он сказал: "нет, неправда, не втайне, а не тщеславно". Мы тайно не можем совершить фактически ничего, редко когда такой случай появляется. Конечно, если есть такая возможность, лучше сделать скрытно, но она не всегда нам предоставляется. Втайне святые отцы хранили свои благодатные дары, свое молитвенное состояние - никто не знал, что творилось у них в душе; хотя иногда это и обнаруживалось - как, например, молитва великого подвижника Арсения: когда он молился в келье, брат, подглядев, увидел его как бы всего огненным. Да, вот это нужно, конечно, скрывать. Но сам факт, что мы молимся, мы просто не можем скрыть. Как мы его скроем? Как вот я, например, на службе должен скрывать свою молитву? Если я буду удерживать и скрывать свои чувства, то, скорее всего, стремясь их утаить, чтобы они не прорывались наружу, я их и вовсе подавлю. Я не только их скрою - я их уничтожу. Все будет скромно, смиренно, но молитвы-то не будет - одна скромность останется. В молитве человек должен быть дерзновенным. И сам факт того, что мы молимся, что мы перебираем четки, что мы пытаемся как-то сосредоточиться, - разве это можно скрыть? Это же абсурд. Это такое нелепое, даже, так сказать, сектантское представление о Евангелии вообще. В состоянии ли человек, который много постится, скрыть пост? В Евангелии сказано, что надо умыть свое лицо, умастить голову, но это же не буквально надо понимать; это значит, что мы должны стараться не показывать этого внешне, что мы должны совершать пост не с сетованием, а с радостью. И действительно, если пост хорошо проходит, если человек правильно относится к посту, то он всегда испытывает духовную радость. Потому что человек молится, потому что благодаря посту он получает облегчение в борьбе со своими страстями, так как пост окрыляет добродетели, и прежде всего молитву. Вот что это означает, а не то, что мы должны надушиться. Чтобы показать абсурдность этого примитивного толкования, приведу пример. Разве те подвижники, которые подвизались, допустим, в египетской пустыне "скит", мыли свое лицо? Да они вообще не мылись годами, они ходили оборванные, грязные, исхудалые, черные от солнца, иногда шатаясь. Как рассказывает Иоанн Кассиан Римлянин, во время чтения двенадцати псалмов, принятого в той пустыне, то есть во время ночной молитвы, они садились, потому что от изнеможения из-за тяжести дневных трудов не могли стоять, и глаза у них от слабости закрывались. Не от того, что они дремали, а от слабости. Люди были измождены подвигом. Что, они умащали свою голову? Или они могли скрыть такой пост? Такой пост скрыть невозможно. Если человек ест три сухаря один раз в день (и при этом считает, что его подвиг умеренный, не очень строгий!), то как он может скрыть свой пост? Понятно, что это невозможно, все говорило об их подвижничестве. Но, может быть, они скрывали подвиги какие-то особенные: то, что сверх общепринятого, конечно, можно скрывать. То, что вообще возможно скрыть, лучше скрыть. А так вот прямо, примитивно на это смотреть: "мы должны скрывать молитву, поэтому по четкам мы молиться не будем", - это просто абсурд. Миряне, которые так говорят, просто невежественны.

Вопрос. А как же о. Иоанн Кронштадский - ведь он и в браке состоял, и Иисусовой молитвой по четкам не молился, а такие великие дарования стяжал?!

Ответ. Брак этот, как известно, был фиктивным, и на такой чрезвычайный шаг он решился потому, что в то время получить место можно было только в одном случае: если ты женился на дочери какого-нибудь настоятеля храма. Потому что если у батюшки не было сыновей, которые, как правило, наследовали его приход, то дочку нужно было выдать за какого-нибудь кандидата в священники, который потом и наследовал место. Это было связано с церковными домами, с хозяйством и т.д. Конечно, это неправильное положение вещей, но в то время, до революции, это было общепринято. И потому, чтобы получить хорошее место священника, надо было жениться на какой-нибудь девушке из духовного звания. Вот о. Иоанн Кронштадтский на подобной девушке и женился, сказав ей после свадьбы, что счастливых семей и без них много, а они будут служить Богу. Это, конечно, вызвало со стороны ее отца сильное неудовольствие, но, тем не менее, они так и прожили в девстве всю жизнь.

Отец Иоанн Кронштадтский Иисусовой молитвой занимался, но по четкам он, конечно, не молился. По крайней мере нигде об этом не упоминается. На изображениях и фотографиях мы нигде не видим его с четками, потому что в то время это считалось исключительной принадлежностью монашества. Лишь сейчас употребление четок распространилось за пределы монастырей, на это смотрят более свободно, а вот нас духовные чада отца Андрея часто попрекали, что мы молились по четкам, что мы все это делали напоказ, и так далее, и так далее.

Вопрос. Вы думаете, что Иоанн Кронштадтский молился Иисусовой молитвой?

Ответ. Нет, я не думаю, я знаю. Об этом говорит архиепископ Иоанн Шаховской в своей книге "Философия православного пастырства", где он высказывает мысль о том, что многие рассуждают о причинах духовного преуспеяния, духовной силы отца Иоанна Кронштадтского, многие пытаются ему подражать, но при этом забывают, что он занимался непрестанной молитвой, - эту самую важную вещь и упускают из виду. Он сам об этом иногда упоминает, например: "борьба со страстями научила меня тайной молитве". Что такое тайная молитва? Конечно, он молился Иисусовой молитвой. Не знаю уж какими словами, произносил ли так, как мы обычно произносим, или, может быть, более кратко, допустим: "Господи, Иисусе Христе, помилуй мя". Но он занимался этим, а иначе, без непрестанной молитвы, невозможно было бы вести такой образ жизни, какой он вел.

Вопрос. А почему о. Иоанн молился без четок?

Ответ. Я уже говорил: четки были принадлежностью монашества, в то время его бы просто не поняли, на него и так все смотрели как на какого-то чудака, сумасброда, который делает вещи, не свойственные мирскому священнику. Даже святитель Феофан Затворник ему говорил: "то, что вы хотите делать, в миру делать невозможно". Его не понимали. Но он тем не менее подвизался, и Иисусова молитва, конечно, была его основным орудием в борьбе со страстями.

Вопрос. Если чувствуешь внутреннюю пустоту, то как ее преодолеть и от чего она может произойти?

Ответ. Пустота происходит тогда, когда нас оставляет благодать. Благодать оставляет за грехи. Грехи, конечно, могут быть разными: поддался человек сильнейшему осуждению - благодать его оставила. Или он какой-нибудь другой грех совершил. Благодать может оставить человека за гордость, даже за нерадение. Впали мы в нерадение, мало молимся, не читаем Священного Писания, на службе не понуждаем себя к внимательному слушанию богослужения - и соответственно в душе пустота. Однако мы должны трудиться, заставлять себя трудиться в данный момент более усердно, для того чтобы вернуть благодать. Хорошо бы, если возможно, увидеть причину, по которой нас оставила благодать, в этом покаяться, исправиться и впоследствии уже внимательно следить за собой, чтобы этого не повторить. Как говорит Исихий Иерусалимский, обучительное оставление благодати научает нас трезвению. Когда мы видим, что благодать из-за чего-то от нас отходит, мы уже бываем более внимательны и стараемся этого греха не повторить. А когда человек вообще никакой благодати не чувствует (поскольку не молится или молится нерадиво), тогда, естественно, ему всегда все одинаково и он не переживает так болезненно, что душа его отчего-то опустошилась.

Вопрос. В Евангелии от Марка говорится: от сердца человеческа помышления злая исходят, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, татьбы, лихоимства, лукавствия, лесть, студодеяния, око лукаво, хула, гордыня, безумство (Мк.7:21-22). Совсем непонятно, что значит злые помыслы, безумство, студодеяния (по-русски переведено непотребство), да еще исходящие из сердца?

Ответ. Что такое безумство? Безумство - это не рассудительное в духовном отношении поведение. Также, если человек проявляет страсть, совсем ее не удерживая, это тоже выглядит как безумство. И конечно же, можно сказать, что безумство - это безбожие, или хульные помыслы, помыслы неверия. Ведь сказал же пророк Давид: рече безумен в сердце своем: несть Бог (Пс.52:2). Вот это Спаситель и называет безумством; я думаю, что прежде всего имеется в виду это.

Что же касается студодеяния, то это слово происходит от слова студ, или стыд, - "стыдное деяние". Это, наверное, имеет отношение к какому-то блудному греху, который даже нельзя назвать более конкретно, поэтому он и назван так деликатно - "студодеяние". А для того, чтобы понять смысл этих изречений более точно, нужно обратиться к греческому тексту, узнать буквальный перевод этих слов и исходя из него их толковать.

Вопрос. Какое самое лучшее толкование Евангелия?

Ответ. Есть толкование Феофилакта Болгарского, полностью на четыре Евангелия. Толкование архимандрита Михаила - тоже, в общем, хорошее, но больше с уклоном историческим. Толкование Феофилакта Болгарского для нас более авторитетно. Есть толкование Иоанна Златоуста на Евангелия от Матфея и Иоанна. Сейчас появилось и новое издание толкования Евфимия Зигабена. Евфимий Зигабен - прекрасный толкователь, мне кажется, лучший, чем Феофилакт Болгарский. К сожалению, на русский язык переведены только его толкования на Евангелия от Матфея и от Иоанна. А вообще он истолковал весь Новый Завет, кроме Апокалипсиса, и Псалтирь тоже. Это был замечательный экзегет XII века. Есть книга Гладкова. Он истолковал евангелие, расположив события и поучения Спасителя в хронологическом порядке. Правда, хронологию он определял сам, тут, может быть, с чем-то можно и не согласиться, но в принципе толкование его - святоотеческое, более популярное и имеющее некоторый апологетический оттенок, потому что он писал в XIX веке и обращался к читателю той эпохи, когда было распространено неверие. Есть толкование в сборнике "Толковая Библия" под редакцией Лопухина, но к нему надо, так сказать, подходить строже, потому что к составлению этой книги Лопухин привлекал и современных ему протестантских богословов, которые пользовались достижениями экзегетики своего времени, а потому там встречаются иногда очень противоречивые толкования, которые явно расходятся со святоотеческими. Но там тоже можно найти что-то интересное, если читать с умом. Сначала нужно, конечно, прочитать авторитетные, безупречные толкования, а потом уже обращаться к другим. Еще у Лопухина есть так называемая "Библейская история". Это не толкование, а обширное историческое повествование, составленное прежде всего, конечно, на основе Евангелия, с привлечением исторического материала. Правда, язык у Лопухина не очень красивый; хотя его и хвалят, но он уж чересчур велеречивый. Однако исторических фактов в книге очень много; у кого хватит терпения прочитать, тот может узнать немало. Лопухин высказывает интересную мысль о том, что притчи Спасителя основаны не просто на житейском опыте, а и на исторических событиях того времени. Так, он говорит, например, что притча о царе, о человеке, который пошел в дальние края получить свое царство, имеет следующее историческое основание. Когда один из претендентов на власть в Иудее, кажется Архелай, отправился в Рим, для того чтобы римский император дал ему власть, то в это же самое время иудеи, которые боялись его тирании, послали в Рим свою делегацию, чтобы сказать, что его им не нужно, они хотят быть непосредственно под властью Рима, а не управляться четвертовластником. Поэтому, по мнению Лопухина, иудеям вся эта притча была очень понятна, так как имела вполне конкретную для них ассоциацию. Интересное толкование, только чисто историческое.

Вопрос. Батюшка, что делать, если читаешь книги и ничего не остается в памяти?

Ответ. Я думаю, что, во-первых, что-то все-таки остается. Во-вторых, книги, особенно аскетические, понимаются по мере накопления опыта и к ним время от времени нужно возвращаться. И в-третьих, если жития и какие-то повествования можно и один раз прочитать, то духовную литературу, в особенности аскетического, догматического содержания, нужно читать по два и по три раза. Повторение - мать учения. И необходимо не просто читать, а изучать! Можно, разумеется, прочитать сколько-то книг, потом вернуться к ним и опять перечитать. Или прочитать одну и ту же книгу подряд два раза. иногда, конечно, трудно бывает, но надо приучать себя относиться к чтению серьезно, а не как к развлечению. Хотя, очевидно, и развлекаться лучше чтением святоотеческой литературы, чем, например, пустословием.

Вопрос. Скажите, а есть толкование Дьяченко?

Ответ. Да, есть. Это толкование праздничных и воскресных евангелий, оно является пособием для проповеди. На чем оно основано, не знаю, но, видимо, на каких-то популярных и авторитетных толкованиях его времени. Оно не особенно значительно, в принципе ничего оригинального в нем нет, потому что Дьяченко был лишь необыкновенно плодовитым компилятором, а отнюдь не самостоятельным писателем, даже и вообще не претендовал на это. Он составил очень много компиляций на разные темы, например "В утешение скорбящим", собирал проповеди, евангельские чтения. Они имеют ценность именно как пособия, в особенности для священников.

Вопрос. Батюшка, почему толкования Иоанна Златоуста - не на все Евангелия?

Ответ. Не знаю. Может быть, он считал, что Евангелия от Марка и Луки в значительной степени повторяют евангелие от Матфея, а может быть, просто эти толкования не сохранились. Многие книги Иоанна Златоуста не дошли до нас, уничтожены. Он жил в IV столетии, а с того времени столько было всяких исторических катастроф: крестоносцы, турки… - так что многое было уничтожено. Говорят, что Иоанн Златоуст написал сочинение об Иисусовой молитве, но эта книга также до нас не дошла - только цитаты из нее.

Вопрос. У меня на четках оторвались крестик и кисточка, можно ли пользоваться четками без них?

Ответ. Я думаю, что нужно сделать четки такими, как положено. Конечно, если нет пока других, то можно пользоваться и этими. Но вообще-то нужно сделать, чтобы было как у всех.

Вопрос. У нас в храме батюшка по четкам молиться не советует. У меня было смущение: люди обращали внимание, спрашивали, батюшка же объяснял мою молитву по четкам гордостью. Отец А. посоветовал сделать четки из десяти узлов, на палец. Но сама я сделать их не смогу, да и по таким четкам я буду путаться, сколько я прочитала; совсем же без четок в храме труднее молиться, больше рассеянность - как быть?

Ответ. Батюшка неправ. Гордость может быть от чего угодно: и от четок, и без четок, и в храме, и на улице. Значит, можно молиться. Конечно, если мы молимся по четкам напоказ, чтобы видели, что мы чем-то отличаемся, то к этому могут примешаться гордость и тщеславие. Безусловно, этого делать не нужно. Некоторые просто четки на руку намотают и уже считают, что они совершают что-то важное. Для того чтобы не было лишних искушений, для того чтобы вот такие немощные люди, в том числе и батюшка, не соблазнялись, лучше действительно последовать совету отца А. и сделать маленькие четки. А дома, там где необходим счет, нужно молиться по большим. В храме мы ведь молимся без счета, нам в храме не нужно правило исполнять, его мы дома исполняем. А в храме мы молимся Иисусовой молитвой для того, чтобы ум наш был собран и чтобы мы действительно участвовали в молитве и хорошо слушали службу, а не рассеивались. В храме считать не нужно.

Вопрос. Когда я изо всей силы пытаюсь молиться со вниманием, то через час наступает полное изнеможение ума. Просто отключаюсь. Что можно сделать, чтоб меня хватало не на часовую молитву, а больше?

Ответ. Конечно, должна быть какая-то усталость, иначе и быть не может. Человек от какой-либо деятельности естественно утомляется. Одному часа хватает, другому - полутора, двух часов. Это зависит от навыка и от того, с какой интенсивностью мы молимся. Поэтому что тут можно посоветовать? Только продолжать упражняться в этом, постепенно, когда действие благодати усилится, человек сможет молиться и дольше. Час - это действительно такое минимальное время, за которое человек может утомиться. Ничего такого противоестественного в этом нет, так и должно быть. Только у тех, кто в этом делании преуспевает, кто действительно имеет глубокие навыки, кто стяжал внимательную благодатную молитву, это время может быть гораздо более длительным; некоторые подвижники упражнялись в этом делании по нескольку часов подряд, как, например, старец Василиск Сибирский - по три, по пять, по шесть часов. Но это, конечно, для людей очень преуспевших. Молитва требует огромного напряжения ума и вообще телесных сил человека, и, безусловно, после этого чувствуется изнеможение. Если это не на правиле, - все-таки, думаю, на правиле полегче молиться, - и не во время службы, то нужно давать себе отдых в виде такого занятия, которое не очень бы отвлекало от молитвы. Святые отцы советуют, например, рукоделие. Но у нас такого, которое бы не отвлекало от молитвы, пожалуй, нет; у нас рукоделие, например, швейное, а оно требует большого внимания, иконопись - тоже. На кухне, если сильно сосредоточиться, можно обжечься или что-нибудь разбить - это тоже не совсем подходит. Дальше - чтение. Вот это, я думаю, очень уместно, потому что чтение святоотеческих книг и пользу приносит, и все-таки не отвлекает нас от нашего внутреннего делания. И наконец, поклоны. Это тоже какой-то отдых уму. Но я хочу заметить, что через час утомляешься только тогда, когда действительно уединенно и напряженно молишься. А когда ты молишься во время послушания, то тут никакого напряжения быть не может, и утверждение, что через час, помолившись, допустим, во время шитья или иконописания, ты уже устал и находишься в изнеможении, будет просто неправдой. Никакого изнеможения, когда человек занят еще каким-то делом, значительно отвлекающим его внимание от молитвы, быть не может. Поэтому тут просто какая-то ошибка, или это лень.

Вопрос. Постоянно забываешь о молитве; даже думаешь, как бы себе почаще напоминать о том, чтобы не отвлекаться мыслями. Почему-то четки не помогают - надо как-то понуждать себя смотреть на них как на средство напоминания о молитве?

Ответ. Бывает и такая степень рассеянности. Я думаю, в таких случаях, действительно, надо и на четки смотреть, и произносить молитву вслух, если есть возможность, если мы никому не мешаем, а если это может кому-то помешать, то лучше, по наставлению святителя Игнатия, творить устную молитву, но не гласную, то есть молиться устами беззвучно, но не вслух. В конце концов, можно взирать на икону, то есть всячески напоминать себе о внимании, о том, чем ты действительно занимаешься. Бывает и такая степень рассеянности, что и сами четки не помогают. Мы настолько увлекаемся какими-либо помыслами, суетными или страстными, что ум от нас отбегает: руками мы перебираем четки, слова молитвы механически звучат в устах или в уме, а все внимание приковано к нашим фантазиям, к действию в воображении.

Вопрос. Очень понимаю, почему брат А. не хочет читать толкование псалмов. Мне кажется это непрактичным изощрением. Если на каждое слово и выражение псалма дается по несколько противоположных друг другу толкований, то на чем же остановиться? Наверное, освоить это под силу только человеку духовно образованному, а не новоначальному.

Ответ. Человек, который участвует в богослужении, должен понимать смысл псалмов, потому что это значительная часть службы. В ней псалмам уделено даже больше места, чем Евангелию (кроме страстной седмицы, когда евангелие читают очень много). Поэтому, конечно, желательно было бы знать толкование псалмов, хотя бы краткое, для того чтобы понимать, что мы читаем и что мы слушаем во время богослужения. Но при этом нужно сказать, что настоящее понимание псалмов приходит от духовной опытности, потому что в псалмах, как учит святитель Игнатий Брянчанинов, изображена духовная брань, и то, что отцами сказано вообще о Священном Писании, можно отнести и к пониманию псалмов: Священное Писание понимается не столько от чтения толкования, сколько от исполнения заповедей. Это, конечно, самое главное; но и теоретическое постижение Священного Писания тоже весьма уместно и полезно.

Вопрос. Четки прикладывают к чудотворным иконам, мощам - это имеет какое-то значение? Получаем ли мы помощь от тех святых, к мощам которых были приложены четки? Как использовать эту помощь? Или это все равно?

Ответ. Конечно, самое главное - это наше усердие, ревность, смирение, любовь к Богу. Это важнее всего; пусть наши четки и никем или ничем не освящены. Некоторые миряне прикладывают к святыням даже свои платки, головные уборы, другие вещи и верят, что от этого они получают некоторое освящение. А как это использовать? Надо с большим благоговением молиться, видеть в этом большую святыню... Однако, если наши четки будут освящены, а мы при этом станем молиться без ревности, то толку все равно не будет никакого. Самое главное - это, безусловно, наша собственная ревность.

Вопрос. Как непрестанно молиться во время урока? Если начнешь молиться со вниманием, то прослушаешь, что говорит учитель.

Ответ. Я думаю, что нужно слушать урок. Нужно слушать и стараться все делать по совести, потому что это как раз и есть добросовестное исполнение послушания. А для молитвы есть другое время.

Вопрос. Батюшка, а если уроки - весь день, непрерывно?

Ответ. Прямо весь день непрерывно ты сидишь и учишься, учишься, учишься, даже не отходя от доски?! Да? А разве не бывает, что кто-то занимается, а ты сидишь и ждешь? Ну, так вот и все. Правда, отец Андрей как-то рассказывал мне про такого, знаменитого сейчас, писателя - отца Иоанна Маслова. Они оба были глинскими монахами, и он говорил отцу Андрею, что в то время, когда он учился в семинарии и в академии, он ничего не слушал, а только молился; и тем не менее он стал магистром богословия. Но я думаю, что он просто был чрезвычайно способным человеком, у него получалось и молиться, и слушать. Ведь он фактически был самородком: родился в деревне, в школе почти не учился, едва-едва умел писать, а потом из монастыря поступил в семинарию, затем в академию - по благословению отца Андроника…

Вопрос. Я тоже поддерживаю А. в его нежелании читать толкование псалмов. В этом толковании исчезает, так сказать, обаяние псалма, тем более, что вряд ли их можно истолковать до конца, да и духовный возраст читающего должен быть соответствующим.

Ответ. Есть такая наука - экзегетика, толкование Священного Писания. Неужели это менее важно, чем догматика? Как можно знать догматику, если ты не понимаешь смысла Священного Писания? Догматика ведь основана на Священном писании, во всяком случае они друг с другом связаны. Так почему ты пренебрегаешь экзегетикой?

Вопрос. Может такое быть, что четки при сосредоточении, молитве, напротив, мешают? Меня вообще отвлекает каждое движение. Это правильно? Четки являются исключительно пособием для правильной молитвы или могут препятствовать ей?

Меня также смущает, что некоторые на службе не делают поклоны.

Ответ. Действительно (об этом пишет святитель Игнатий), при очень сосредоточенной молитве четки могут мешать. Но это зависит от психологического состояния человека. Одним они и при непрестанной молитве помогают, а другим - мешают. Но только не нужно отказываться от четок прежде времени, когда ты еще не стяжал самодвижной молитвы и неразвлеченного внимания. В таких вопросах надо советоваться со старицей, которая тебя знает лично, знает, что с тобой происходит. "Общий" же ответ я дать не могу. Теоретически - да, такое может быть, и это не значит, что ты обязательно что-то делаешь неправильно; но бывает, что человек отказывается от употребления четок преждевременно, ошибочно считая, что уже настолько внимательно молится, что четки ему мешают.

Что касается поклонов на службе… Есть, наверное, и ленивые, но я думаю, что у нас, скорее всего, если кто-то и не делает поклоны, то по благословению. Если люди так молятся, значит, им это разрешено, значит, им так лучше молиться. Пусть каждый следит за собой и ни на кого не обращает внимания - вот это будет по-монашески. А смотреть, кто плачет, кто улыбается от радости, кто как голову наклонил - во-первых, это показывает, насколько ты сам внимательно молишься, а во-вторых, - это нехорошо, почти что осуждение. Духовная жизнь - тайна. Никто не должен лезть в чужую душу, никто не должен ничего знать, кроме старицы.

Вопрос. Простите, могут ли четки отвлекать от молитвы и почему?

Ответ. Я уже ответил: могут. Это, как правило, бывает с теми людьми, у которых началась самодвижная молитва. Поскольку мы привыкли молиться по четкам с определенным ритмом, то, когда начинается самодвижная молитва, тот ритм, к которому мы привыкли и который связан с механическим перебиранием четок, не соответствует тому ритму, который сверхъестественно образовался в нашей душе при самодвижной молитве, и мы своим собственным, искусственным ритмом как бы давим на этот благодатный. И вот здесь нужно либо действительно оставить четки, либо перебирать их вслед за той молитвой, которая произносится в сердце. Но это, еще раз подчеркиваю, бывает исключительно с теми, у кого началась молитва самодвижная: молится, молится человек - и вдруг молитва начинает произноситься у него в сердце сама. Еще четки могут мешать, когда человек очень сильно собирается внутри себя, это уже бывает не просто при самодвижной молитве, а при огромном, сильнейшем, сосредоточении. Тогда весь ум человека, сам он весь, собирается внутри самого себя и четки, как что-то внешнее, его отвлекают. Но это тем паче не относится к большинству, это удел людей весьма и весьма преуспевших в молитве. К сожалению, бывает, что человек преуспел в молитве, но не преуспел в бесстрастии, в исполнении заповедей. Как говорит Макарий Великий, некоторым по младенчественности их, по простоте даруется молитва, но они не имеют опыта борьбы со страстями. В данном случае я просто оговариваюсь, что если люди преуспели в молитве, это не значит, что они преуспели вообще. Иные, если двигаются к цели, все делают законно: одновременно и побеждают страсти, и совершенствуются в молитве. А иным в молитве какое-то преуспеяние дано, а в борьбе со страстями они отстают и потом это, так сказать, подтягивают. Это вроде того, как если бы авангард войск ушел значительно вперед, а основная их часть оставалась еще далеко-далеко позади. И если бы основной части войска не удалось догнать авангард и укрепить те позиции, которые он захватил, то могло бы получиться так, что все войско потерпело бы поражение, несмотря на то, что его авангард уже одержал бы какую-нибудь блистательную победу. Такое тоже может быть.

Вопрос. Бывает, что во время молитвы думаешь о другом, не о молитве.

Ответ. Нужно понуждать себя, чтобы все внимание было в молитве, чтобы мысли, отвлекающие нас от молитвы, не захватывали нашего внимания. Следует понуждать свой ум, с некоторым напряжением отвращать свой умственный взор от какого-то воображаемого предмета и обращать его к молитве. Тогда постепенно тот предмет, который отвлекает наше внимание, будет в нашем воображении тускнеть-тускнеть и, наконец, исчезнет. А если мы будем продолжать содержать в уме и этот предмет, и молитву, то, поскольку мы люди страстные, более наклонные ко злу, чем к добру, постепенно внимание наше перетечет к этому предмету и мы либо вовсе оставим молитву, либо будем совершать ее формально.

Вопрос. Часто бывает, что внимание приходит даже в суете, в очень краткий промежуток свободного времени, а на правиле молиться со вниманием не получается, тяжко. Почему так?

Ответ. Может быть, потому, что в суете мы смиряемся, или потому, что усердно выполняем послушание, - и благодать нас посещает. Это первая причина. Вторая - потому что во время так называемой дневной суеты, если эта суета не является следствием нашего произволения, если мы суетимся не добровольно, а отсекаем при этом свою волю, - во время этой дневной суеты, во время послушания мы, молясь, надеемся не на себя, а на Бога. Мы как бы ничего не делаем в молитве, и Господь нас посещает, показывая этим, что наше преуспеяние в ней зависит от Него, а не от нашего усердия. А во время правила мы, наоборот, надеемся на себя, ожидаем какой-то благодати, каких-то результатов, какого-то особого внимания, и поскольку мы в это время не смиряемся, то и не получаем благодати. То есть причина посещения благодати - это смирение, проявляющееся в послушании и в ненадеянии на себя, а причина ее отсутствия - это самонадеянность и гордость.

Вопрос. Бывает такое состояние на правиле - брань. Даже не получается пользоваться четками, почти что перестаешь: просто твердишь молитву и еле-еле с силой их перебираешь, чтоб совсем молитву не оставить. Что это - не понимаю. И это происходит моментом; а бывает, что непонятно почему начинает болеть рука.

Ответ. Как раз это вот и говорит о том, что четки - не такая пустая и формальная вещь. Дьявол может искушать человека столь сильно, что ему и четки трудно будет перебирать, или боль какая-то вдруг появится в руке - ну не из-за того же, что так устала, перебирая четки! это может быть искушение, такое дьявольское нападение. Бывает, человек устами молится, а язык у него чуть не немеет, челюсть болит, молитву произносить невозможно. А как начнет с кем-нибудь говорить о чем-либо пустом, то такая сила в языке появляется - необыкновенная. Так что такое искушение тоже возможно. Нужно себя заставлять, превозмогать это, не обращать внимания, хоть бы это и десять лет продолжалось. Дьявол по-всякому может нападать, смущать, лишь бы человека отвести от молитвы.

Вопрос. Святитель Игнатий Брянчанинов в своих письмах к мирянам говорит, что мирянин не должен вдаваться в тонкие разбирательства своих грехов и помышлений. Получается, что мирянам нельзя записывать помыслы и следить за ними. Или я не поняла?

Ответ. Конечно, человек, живущий в миру и постоянно пребывающий в мирских занятиях и делах, не может так внимательно внутренне за собой наблюдать. У него бесчисленное количество всяких впечатлений. Монах же самим строем монастырской жизни располагается к тому, чтобы обратить свой внутренний взор на себя, следить за собой. Все однообразие, размеренность его жизни наталкивает его на то, чтобы он был внимателен даже к малейшим движениям своей души. Для мирян это часто бывает непосильной задачей. Хотя в то же самое время можно предположить, что все же есть некоторые миряне, которые ведут особенно внимательный образ жизни даже будучи семейными (а тем паче те, которые одиноки), то есть фактически ведут жизнь полумонашескую. И в виде исключения можно было бы позволить некоторым из них, подражающим монахам, поскольку у них есть ревность и усердие, заниматься таким делом, хотя мой опыт говорит, что это очень трудно - этим людям, как говорится, не до того. Достаточной была бы подробная исповедь, и это уже хорошо.

Вопрос. Когда мы делаем земные поклоны, мы четками задеваем пол, да и в других случаях бывают похожие ситуации. Как вы думаете: может быть, лучше не прикладывать четки к мощам и другим святыням, ведь таким образом мы относимся к святыне несколько непочтительно?

Ответ. Одно дело - освящение, а другое дело - какая-то святыня. Вот, например, на четках есть крест, и когда мы делаем поклоны, крест этот бьет по земле. Меня это в свое время смущало, я старался крест как-то подбирать, чтобы он не бился о землю, и как-то задал отцу Андрею вопрос: может быть, это нехорошо? Он же ответил: "да нет, ничего страшного; когда вот так делаешь поклоны с четками, то освящается земля". Можно же по-разному все объяснять. Поэтому смущаться, что четки прикладываются к мощам, и что поэтому мы не можем делать поклоны, нельзя. В принципе, всякий христианин должен все вещи освящать: подрясники, например, которые вы носите, все освящены. Ну и что теперь? Ведь в этом подряснике кто-то может, к примеру, спать. Ну, и что же теперь делать с этим подрясником?

Вопрос. Батюшка, кто-то из оптинских старцев писал, что не мешал ученикам ходить с четками в нуждные места…

Ответ. Я, напротив, думаю, что можно там, наверное, и без четок побыть. Хотя вообще молиться в таких местах, конечно, нужно, об этом и Нил Сорский пишет, и другие отцы.

Вопрос. Кто-то из старцев пишет, что четки нельзя брать немытыми руками.

Ответ. В принципе да. Но опять же все зависит от ситуации. Я знал одного монаха из одесского монастыря. Послушанием его было обслуживание генератора, который вырабатывает электроэнергию. Он работал на мазуте, и естественно, что руки у этого монаха очень часто бывали грязными. Однако молиться без четок ему было трудно, и он имел четки особые, которые использовал во время работы. Они были очень засаленные; на службу он с ними, конечно, не ходил. Я не думаю, что брать четки грязными руками - это грех, но в принципе на богослужение нужно приходить чистым и опрятным, в том числе и четки должны быть неиспачканными.

Вопрос. Какое дерзновение в молитве должно быть у новоначального, в чем оно должно выражаться?

Ответ. Прежде всего, устной ли ты молитвой молишься или в уме, должно быть дерзновение изо всех сил побуждать себя ко вниманию, побуждать себя (конечно по силе, насколько получается) молиться с сокрушением сердечным, с покаянием. Хорошо, если бы с этим могла соединиться еще и память смертная. Самое главное - иметь ревность ко вниманию, при любом виде молитвы: устной ли, умной, вслух ли произносимой или беззвучно.

Вопрос. Часто смущаешься молиться при людях более углубленно - это тоже неправильно?

Ответ. Опять же - смотря какая ситуация. Если ко мне, скажем, пришли посетители, а я вдруг углубился в молитву, то они могут это неправильно понять. Хотя были некоторые подвижники, в которых молитва так действовала, что они могли не удержаться и забывались. Вот у игуменьи Таисии, кажется, такое было: во время беседы с сестрами она иногда так погружалась в молитву, что теряла контроль над собой, а сестры это знали и ждали, когда она выйдет из такого состояния. А вообще смущаться не нужно: если ничего от тебя не зависит, а просто - кто-то рядом присутствует, то надо молиться и не делать специально какой-то человекоугодливый вид; нужно думать прежде всего о своем духовном состоянии. Но при этом необходимо сохранять благоразумие, чтобы не оскорбить человека, не обидеть его, если происходит какое-то общение. А то некоторые из тщеславия углубляются в молитву в присутствии посторонних, а тогда, когда надо молиться, теряют всякую ревность.

Вопрос. Мусульмане тоже молятся по четкам - что это значит?

Ответ. Мусульмане вообще очень много приняли от христиан. Когда они захватили православный Восток, Египет, Палестину, Сирию, Северную Африку, то естественно, не могли не увидеть преимущества христианской аскетики в сравнении со своим убогим, практически не существующим, учением о духовном совершенстве. У них даже образовалось целое течение - суфизм, пытавшееся перенять какие-то основы аскетического учения православной Церкви. Поэтому возникли подражания, в том числе, наверное, и в этом отношении. У них появилось нечто подобное монашеству - так называемые дервиши, которые в чем-то подражают монахам: ведут безбрачный образ жизни, например, - хотя у них и совершенно другое представление о духовности, ближе к духовным переживаниям языческих мистерий (к примеру, они бьют себя бичами до крови, а потом эти раны очень быстро заживают, что подобно совершавшемуся вакханками в мистерии, посвященной Вакху, в языческой Греции). ничего общего с христианством это, конечно, не имеет, хотя что-то они и переняли, в том числе, может быть, и повторение краткой молитвы. Но, возможно, мусульмане и не молитву повторяют, а какое-то изречение из корана? не знаю, по четкам или без четок, но они часто повторяют такое изречение корана: "нет бога, кроме Аллаха, и Магомет - пророк его". Это их, так сказать, основной догмат. У евреев, кстати сказать, тоже есть такое изречение, которое и Спаситель как-то употребил (впрочем, они его понимают, конечно, в другом смысле): Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть (Втор.6:4). Оно тоже основополагающее значение имеет, с этим изречением уже в христианское время многие из евреев даже шли на смерть, когда христиане с ревностью не по разуму уничтожали их в Испании. Но, конечно, в контексте христианства и изречение из корана, и изречение из Ветхого завета (по сути правильное, но употребляющееся совсем в другом смысле) являются как бы противопоставлением учению о Пресвятой Троице. "Нет Бога, кроме Аллаха" - это значит Троица - не Бог, есть только один бог - не единый, а один! Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть, - не в таком смысле, как это имеется в виду в Евангелии, а в противопоставление христианству. Вот поэтому даже правильное изречение, но понимаемое неверно, уже становится ересью. Дьявол искушал Спасителя в пустыне, приводя ему изречения из псалма, так и это уже является извращением истины, несмотря на внешнее соответствие тексту Священного Писания. Это я говорю к тому, что хоть внешняя сторона как будто бы может быть и похожа на христианство, допустим повторение какого-то изречения или молитвы, но по сути своей нечто совершенно противоположное - не просто другое, а совершенно противоположное.

Вопрос. Что отвечать людям, которые спрашивают, для чего четки? Увидят четки и спрашивают.

Ответ. Да для того, чтобы молиться! Что же им еще сказать?

Вопрос. А на вопрос: "Как вы молитесь?" - что говорить?

Ответ. Сказать, что перебираем узелки и на каждый узел повторяем краткую молитву. Если эти люди проявляют лишь праздное любопытство, то нужно отвечать очень кратко.

Вопрос. Батюшка, что Вы скажете о том, что католики тоже молятся по четкам?

Ответ. Да, и католики молятся по четкам, но у них совсем другой принцип. Они по ним вычитывают какое-то правило, кажется, так называемый "розарий". Если не ошибаюсь, он состоит из 150-ти молитв Божией матери "Богородице Дево, радуйся…", при этом после каждых 10 молитв они читают "Отче наш" и еще иные молитвы, не помню точно какие. И придают исполнению такого правила большое значение. Прочитав раз в день такой "розарий", они считают, что тем самым принесли жертву Богу. И все у них определено с юридической точностью: за такое-то дело ты получишь то-то, за такое-то количество молитв тебе простится столько-то грехов и т.д. У них нет учения об Иисусовой молитве; хотя в древности это учение было в Церкви общим, а поскольку впоследствии произошло разделение Церквей, то соответственно стали появляться и новые традиции. Может быть, и старые традиции сохранились, но не столь существенные. Преподобный Серафим Саровский тоже говорил о правиле из 150 молитв к Божией матери, имеющем что-то общее с розарием, но при этом он не учил, что его нужно совершать вместо Иисусовой молитвы, поскольку для него оно было совсем другим, особенным правилом. В настоящее время католики уже стали принимать и Иисусову молитву, знакомиться с критической литературой православного востока. Многие из них, кто не относится к Православию враждебно, - а сейчас с их стороны явно враждебного отношения к нам нет, кроме разве фанатичных стран, например западной Украины и Польши, где православные постоянно сталкиваются с католическим миром, - многие вполне доброжелательно пытаются что-то перенять. Но, конечно, вне православной церкви, вне участия в православных таинствах никакая молитва, никакое аскетическое упражнение пользы не принесет. Только тогда, когда мы находимся в лоне православной церкви, все, что она рекомендует для нашего спасения, становится действенным и полезным. А иначе все остается, так сказать, пустым звуком. Кроме того, насколько мне известно, у католиков есть учение о непрестанной молитве, напоминающее, как это ни странно, учение пятидесятников. Некоторые католические подвижники проповедовали нечто вроде непрестанного моления путем многократного повторения молитвы "Царю Небесный". Смысл этой молитвы заключается в призывании Святого Духа, чтобы Он, как сказано в ней, пришел и вселился в нас. Отсюда может возникнуть следующая ложная позиция: мы молимся Духу Святому, прося Его вселиться в нас, тем самым как бы проявляя явную корысть, явное усиленное стремление к благодати, что с точки зрения православной аскетики является очень опасным. Пятидесятники, между прочим, молятся именно о ниспослании им Святого Духа, притом молятся совершенно откровенно и ясно. Вы, может быть, читали книги Серафима Роуза, или книги других авторов на эту тему, где описывается, как харизматики, молясь о ниспослании Святого Духа и входя в раж, в конце концов достигают такого состояния, что кричат просто: "дай, дай, дай, дай!". Одно слово повторяют. Нечто подобное и у католиков: если мы молимся о прощении грехов, о помиловании, и притом обращаемся ко Христу, Второму Лицу Пресвятой Троицы, искупившему нас, то они молятся лишь о ниспослании им Святого Духа, и притом непрестанно, т.е. усиливая, утрируя тенденцию желания получения благодати, что с православной точки зрения считается чрезвычайно опасным и почти наверняка приводящим к прелести.

Вопрос. На прошлой беседе, говоря о своем отношении к творениям Феофана Затворника, вы сказали, что более предпочитаете святителя Игнатия Брянчанинова, упомянув при этом, что, впрочем, относительно некоторых моментов духовной жизни принимаете для себя учение других святых отцов, а не святителя Игнатия. Что же именно в его трудах вы не принимаете? Разве не все у этого писателя можно применять к себе на 100%?

Ответ. Я не могу сказать, что бесспорно не принимаю тех или иных его слов. Святитель Игнатий - писатель чрезвычайно осторожный, описывающий все виды, все моменты, даже все тонкости духовной жизни. Что касается меня, то из всего того, чему мы вас учим, вы видите, что кардинальное, первостепенное значение мы придаем молитве Иисусовой, умному деланию. Святитель же Игнатий наряду с учением об умном делании говорит, допустим, и о том, как нужно читать псалмы, как совершать прочие молитвословия, проявляя тем самым некую умеренность и осторожность. А вот на меня, в этом отношении, сильно повлияло чтение таких, может быть, скромных и кратких, но чрезвычайно ценных по своему содержанию творений, как "Предисловия…" схимонаха Василия Поляномерульского, написанных им в качестве своего рода комментариев к некоторым сочинениям святых отцов и имеющих в своей основе учение об умном делании. Старец Василий говорит, что умное делание, молитва Иисусова, может заменить все правила. Сравнительно недавно, года два назад, я познакомился с "Описанием молитвенных действий старца Василиска Сибирского", также подтверждающим подобное мнение. Сам старец Василиск Сибирский вначале сомневался, нужно ли заменять вычитываемое правило молитвой Иисусовой. Но когда он решил провести такой эксперимент, то получил необыкновенную пользу и даже сподобился откровения. Вот в этом смысле я как бы и расхожусь немного с мнением святителя Игнатия, поскольку считаю, что именно в наше время без умного делания, без Иисусовой молитвы, никакие подвиги, никакие даже добродетели ничего человеку не дадут; без Иисусовой молитвы все останется пустым занятием, - я это испытал на себе лично. Когда я спрашивал у своего духовника о том, как упражняться, например, в памяти смертной, он только махал на меня рукой и говорил: "Молись и все". Действительно, как я всячески ни старался, все равно никакой памяти смертной не имел, а было у меня одно только воображение. Настоящие, неподдельные добродетели приходят прежде всего и более всего от занятия молитвой Иисусовой. И сам святитель Игнатий пишет, что при занятии этой молитвой сами собой являются и терпение скорбей, и память смертная, и прочие добродетели. Справедливо преподобный Иоанн Лествичник называет молитву матерью всех добродетелей. Кроме того, некая умеренность и осторожность святителя Игнатия могла происходить и от того, что он, возможно, ставил своей целью помочь, услужить всем: и более ревностным, и менее ревностным, и усердствующим в Иисусовой молитве, и придающим ей второстепенное значение. Поэтому когда мы читаем, допустим, его статью о самоукорении, или еще что-нибудь подобного рода, то нам может представиться, будто это делание возможно и совсем без Иисусовой молитвы. И тогда мы уклоняемся в некое многообразие духовных занятий, отвлекающее нас от самого главного, от самого плодоносного, без которого все остальное превращается чуть ли не в пустое времяпрепровождение. По этой причине в том, что касается молитвы Иисусовой, я немного уклоняюсь в традицию, которую проповедует схимонах Василий Поляномерульский. Тем не менее нельзя не признать, что чтение святителя Игнатия, изучение его творений открывает нам глаза на то, что такое в действительности духовная жизнь. Между прочим, сам святитель Игнатий советует желающим заниматься молитвой Иисусовой, прочитать в первую очередь именно эти "Предисловия…" старца Василия. Как я предполагаю, святитель, боясь смело, откровенно высказаться в пользу того, что без умного делания не может быть никакого преуспеяния и в то же время советуя прочитать именно эти творения, тем самым как бы говорит: в них вы найдете самое главное, что нужно для занятий молитвой Иисусовой. И действительно, там мы находим, что непрестанная молитва может заменить все келейное правило. Вообще мне кажется, что я не то чтобы расхожусь со святителем Игнатием по этому вопросу, а просто принимаю дополнительную точку зрения старца Василия. Нужно также иметь в виду и то, что святитель не мог высказываться откровенно: его творения и без того воспринимались с большой настороженностью, так как он учил исключительно по святым отцам, и учил смело и последовательно. Если вы читали его биографию, то знаете, что его книги и публиковали-то с трудом, поскольку они чрезвычайно отличались от того, что писали в его время, - по стилю, по содержанию, по всему. Святитель Игнатий является выдающимся исключением, это действительно святой отец XIX века, таких великих писателей у нас в XIX веке больше не было. Если мы возьмем самых выдающихся российских богословов-проповедников того века, то никто из них неспособен сравниться со святителем. Разве что Феофан Затворник. Но он жил гораздо позже, в конце XIX века, был уже младшим современником.

По своим богословским произведениям святитель Феофан тоже представлял из себя исключительное явление, он был оригинальным богословом. Однако как аскетический писатель несомненно уступает святителю Игнатию, он даже и сам это понимал. Когда афонские монахи просили его написать что-нибудь об Иисусовой молитве, он сказал, чтобы они довольствовались тем, что написал преосвященный Игнатий, то есть считал творения последнего достаточными в этом отношении.

Без святителя Игнатия нельзя войти в правильное понимание аскетических произведений святых отцов вообще, в том числе творений современных ему писателей, таких как святитель Феофан или оптинские старцы и т.д. Можно сказать, что он является одним из самых выдающихся русских духовных писателей всех времен.

Вопрос. Батюшка, есть люди, которые ходят по горячим углям не обжигаясь. Это фокус или что-то бесовское?

Ответ. Да, есть такие, например, в Болгарии - нестенары. Они берут икону, читают "Отче наш" и ходят по горячим углям не обжигаясь. Это имеет какое-то отношение к ереси богомилов, очень распространенной среди болгар. Я думаю, что это, конечно, прелесть; бесовское - не в смысле колдовства, а в смысле прелести. Зачем искушать Бога, ходить по горячим углям?

Вопрос. Получается, что природа человека может изменяться не только из-за святости (подвижники, например, ступали по воде), но и из-за прелести (как в случае хождения по углям)?

Ответ. Что значит "природа человека может изменяться"? Какая-то сила действует и предохраняет человека, но это еще не значит, что изменяется природа. Благодатью, действительно, можно менять природу человека, претворить его до какой-то степени в другого. В мощах святых угодников мы видим нетление, являющееся частью того нетления, которого человек сподобится в будущем веке, а дьявол изменять природу не в состоянии, он лишь какой-то силой ее поддерживает. В житии апостола Иоанна Богослова, например, описываются чары колдуна, который на несколько часов опускался в воду. Мы знаем случаи, когда некоторых йогов закапывали в землю, через сутки откапывали, и они оказывались живыми и невредимыми. Что это такое? Конечно, действие демоническое, или колдовство, или прелесть. И это доказывается, например, тем, что Симон-волхв, с помощью колдовства поднявшийся на воздух, после молитвы апостолов Петра и Павла упал и разбился, поскольку демон его оставил. Также и колдун утонул после молитв Иоанна Богослова, когда демоны перестали колдуну помогать. Так что природа человеческая в подобных случаях не меняется, просто имеет место демоническое воздействие.

Вопрос. Недавно смотрели фильм, в котором сняты документальные кадры смерти Сталина. Там было высказано предположение, что митрополит Николай (Ярушевич) перед смертью его исповедал и причастил. Что Вы можете об этом сказать?

Ответ. А что это за фильм? Где вы взяли такую ересь? Предположить можно все, что угодно. Сталин был чудовищем, коварным, злобным и одновременно исполненным сатанинской гордостью. Да, собственно, ему и было чем гордиться: он сумел завладеть огромной страной, да еще разгромить таких врагов. Он считал себя за нечто великое, перед ним трепетали все. Кто бы мог его исповедать, кого бы он пригласил, если он был безбожником? Кроме того, инсульт ведь у него случился внезапно и он лежал в таком состоянии, что его сначала даже приняли за мертвого. Когда же затем собравшиеся вокруг него начали тут же вслух делить империю, должности, а он вдруг открыл глаза, то все просто ужаснулись. Сталин после инсульта так и не приходил в сознание и через несколько дней умер. К нему даже боялись вызвать врача, потому что привыкли делать только то, что скажет Иосиф Виссарионович, а он-то уже ничего сказать и не мог. И вдруг предположить, что приходил к нему кто-то из священства, - абсурд какой-то, никогда не поверю. Такие легенды ходили, но это же ничего еще не значит. Когда он умер, то в церкви его поминали, но ведь это все делалось просто так, в угоду властям. Когда умер Брежнев, его тоже поминали, но это же не свидетельствует о том, что он был ревностным христианином. У нас в Одесском Успенском монастыре тоже служили по нему панихиду, но даже боялись сказать: "раба Божиего Леонида", а называли его просто Леонидом: "Упокой, Господи, Леонида"! Нельзя назвать "рабом", ведь он же не раб, он - господин! Это просто такая политика.

Вопрос. Батюшка, сколько четок можно иметь? У меня четки одни, а я вижу, что у некоторых сестер для службы есть специальные.

Ответ. Я уже говорил, что если у тебя грязная работа и ты во время этой работы молишься, то в таком случае можно иметь еще дополнительные четки; или если ты молишься в кровати, когда ложишься спать, - уж не знаю, насколько это обязательно или не обязательно. Некоторые люди имеют четки на разные праздники: богородичные, мученические, святительские… Но я думаю, мы этого делать не будем.

Вопрос. Я понимаю, что не права, но не знаю, как поступить. Мне кажется, что молитва не помогает, и веры в силу молитвы нет. Думаю, что если буду молиться без веры, то это не поможет. Как мне быть с собой?

Ответ. Что значит "молиться без веры", я не понимаю? Вот ты молишься и говоришь: "помилуй меня грешную". Что, Господь тебя не помилует, так что ли? Если при молитве у тебя нет какого-то живого чувства, потому что в тебе мало благодати, то это не означает, будто не нужно молиться вовсе. Нет, нужно молиться, искать внимания и все придет. А обрести плоды молитвы прежде, чем помолишься, невозможно. Нельзя войти в здание, если прежде не заложишь его фундамент и не выстроишь стен. А мы хотим иметь веру раньше, чем потрудимся для ее приобретения. А ведь чтобы стяжать в молитве веру, настоящую живую веру, надо много поработать. Прежде всего нужно заботиться о внимании и больше ни о чем не думать. Вы же, наоборот, начинаете философствовать, а вся ваша философия - это просто оправдание своего нерадения и больше ничего. Молитесь и все.

Вопрос. В последнее время я, словно невменяемая, непрестанно думаю о своем послушании. Послушание умственное. Никакой молитвы от этого не стало. Какими средствами лучше приводить себя в чувство?

Ответ. Конечно, необходимо заботиться о послушании, но нужно уметь и отрешаться от него. Прошло время работы - значит надо заставить себя забыть обо всем, "отложить всякое житейское попечение", как поется во время херувимской Песни, и заняться собственно единым на потребу. Ваше состояние может происходить либо от пристрастия к послушанию, либо от какого-то малодушия. Мы должны уметь все возлагать на Бога. Оттого, может быть, мы и увлекаемся тем или иным умственным занятием, что начинаем надеяться на себя и не возлагаем все свои заботы на Бога. Необходимо усердно трудиться, понуждать себя и в то же время уметь успокоиться, возложив все попечение на промысел Божий. В этом тоже, между прочим, поможет молитва. допустим, стужает тебе та или иная забота - заставь себя молиться против данной своей страсти, против такой попечительности, а ведь это фактически попечительность - неважно, умственная у тебя работа или физическая… Погрузись в молитву - и все отойдет. Преподобный Пимен Великий, например, сказал, что одно из трех равных по своему высокому достоинству иноческих деланий - это проходить послушание чистою мыслию. Что значит чистою мыслию? Не помню точно, в каком контексте это было сказано святым Пименом. Может, он говорил о том, что проходить послушание надо с правильным намерением, т.е. не ради того, чтобы кому-то угодить, и не ради тщеславия, чтобы прославиться, а ради бескорыстного служения Богу и своему братству - вот так допустимо это понимать. А можно понимать и иначе, что надо проходить послушание и одновременно хранить чистоту ума, занимаясь умным деланием.

Вопрос. А может ли быть, что во время молитвы четки отвлекают, поскольку человек молится неправильно?

Ответ. Да, и такое может иметь место. Представьте такую ситуацию: человек во время молитвы начинает в себе что-то воображать, допустим райскую обитель, в которой он должен оказаться, или ту славу, которой сподобится от Господа за свое усердие в молитве, или еще что-нибудь. Подобные воображения, естественно, доставляют ему мнимое духовное наслаждение. В такой ситуации ему и начинает казаться, будто четки ему мешают и отвлекают от столь сладостного делания.

Вопрос. В учебнике митрополита Макария по богословию про таинство миропомазания написано: как младенец, рождаясь на свет, нуждается в свете, воздухе и прочем для своей жизни, так и человек через крещение словно рождаясь для новой жизни, нуждается для ее прохождения в благодати, подаваемой через таинство миропомазания. Выходит, что таинства крещения недостаточно, чтобы быть христианином? Почему-то кажется, что само наличие миропомазания умаляет таинство крещения. Или это хульная мысль?

Ответ. Да, это неправильно. Мы знаем, что крещение и возложение рук, впоследствии замененное обрядом миропомазания, но по сути оставшееся тем же самым таинством, совершались апостолами отдельно. И Дух Святой сходил на учеников апостольских, последователей Христа, именно через возложение рук, а крещение совершалось помимо этого. Иногда Дух Святой сходил даже раньше крещения. Такие случаи известны, и они доказывали, прежде всего самим апостолам, что крещения должны были сподобляться и язычники, поскольку в то время крещение язычников было явлением новым и непонятным. Поэтому нельзя сказать, что таинство миропомазания умаляет крещение. Последнее омывает человека от грехов и соединяет с Господом как бы предварительно, а миропомазание дарует обилие благодати, дарует действенное единство с Богом в Духе Святом, соединяя человека с его Творцом. По мнению некоторых, самый смысл выражения "печать дара Духа Святаго", произносимого во время совершения таинства миропомазания, говорит о том, что через крещение человеку дарована благодать, а миропомазание человека как бы запечатывает - словно некий сосуд, исполненный благодати. И я думаю, что никакого умаления здесь быть не может и это с Вашей стороны просто такой надуманный подход. Если рассматривать с подобной позиции, то можно сказать, что другие таинства также умаляют крещение, или что исповедь умаляет причащение, а причащение делает ненужным исповедь, или, допустим, зачем нужно рукоположение, когда всем христианам дарована благодать Святого Духа в таинстве миропомазания, и т.д. Это все неправильно.

Вопрос. Хорошо ли, что у нас в киоске храма продается много четок и их покупают люди, мало знающие об Иисусовой молитве и неопытные в духовном отношении, не опасно ли это для них?

Ответ. Сами по себе четки - это ни хорошо, ни плохо. Но человек все равно должен подойти к какому-нибудь опытному священнику, взять благословение на занятие Иисусовой молитвой, получить соответствующее разъяснение. Лично я, когда ко мне за таким благословением обращаются миряне, советую им обязательно прочитать некоторые святоотеческие сочинения, как правило, творения святителя Игнатия, и только после этого благословляю. К тому же у этого человека должна быть нравственная жизнь, по заповедям - тогда можно благословить. А Иисусова молитва, с четками или без четок, с одной стороны, всем одинаково полезна, с другой стороны, опасна. Четки в этом смысле ничего не прибавляют и не убавляют, никак не вредят. Разве что могут повредить, когда кто-то будет их носить исключительно ради тщеславия: повесит себе на руку и станет ходить и думать, что делает что-то великое.

Вопрос. Что за ересь богомилов?

Ответ. Ересь богомилов, как предполагают, происходит от ереси манихеев. Была такая секта манихеев, которые учили, что есть два Бога - добрый и злой. Добрый сотворил дух и все духовное, злой сотворил материю, и все зло происходит из материи. И между этими двумя Началами постоянно существует вражда. Многое в этом учении собрано и из язычества, и из христианства, но основная доктрина та, что зло является самостоятельной субстанцией, зло отожествляется с материей. Соответственно, все материальное и чувственное презирается и считается грехом. С течением времени эта ересь как таковая, под собственным именем, исчезла, но, немного изменившись, продолжала свое существование под видом ереси павликиан, названной так то ли по имени апостола Павла, которому еретики приписывали свое учение (как они это часто делали), то ли по имени одного из ересиархов, ее распространявших. В особенности она процветала в Болгарии, где и получила название богомильства, но почему именно такое - точно не знаю, возможно, эти люди считались особенно угождающими Богу. А впоследствии она перешла даже во Францию, куда-то на Запад, где было подобное же движение альбигойцев - еретиков, проповедовавших нечто вроде коммунистических взглядов. У них было общее имущество, и жили они чуть ли не отдельным государством. Одно время весь юг Франции находился под их влиянием. Но потом папа римский объявил крестовый поход, и воины жестоко их истребили.

Вопрос. Один человек мне сказал, что когда кто-то приобретает четки, он тем самым бросает вызов дьяволу, показывая, что теперь намерен молиться молитвой Иисусовой. Это на самом деле так?

Ответ. Ну, дьявол же не такой глупец, чтобы, увидев, как человек покупает четки, сразу и испугаться. Скорее это мы чьи-то четки воспримем как вызов, а дьявол-то на них и смотреть не будет. Ну, держит человек в руке четки или намотал он их себе на руку, так что с того для дьявола? Пусть тот хоть митру оденет, ему-то что? Между прочим, мне такой интересный эпизод рассказывали. Один митрофорный обновленческий священник, а может быть епископ (не помню точно его сана), выходил говорить проповедь в костюме и митре. Можно себе представить, как это выглядело. Они же, обновленцы, шли навстречу современности, и вот представьте себе: выходит человек в галстуке и в митре. Вот зрелище-то было! Так что можно и четки взять, и митру надеть, и все что хочешь, только пользы от этого не будет никакой. Что, дьявол перепугается разве? Станет говорить: "Опять четки купили! О-ой, что мне теперь будет!" - так что ли? Но вот когда человек молится, тогда он действительно возбуждает гнев, ненависть и зависть дьявола, и тот начинает на молящегося нападать.

12 ноября 2000 г.

Игумен Авраам (Рейдман)
Благая часть. Беседы с монашествующими. - Новотихвинский женский монастырь