Начало: Тексты, справочники и документы	Первая страница Святоотеческое наследие Разные тексты Свт. Филарет (Дроздов) OrthodoxyLib Православный интернет Евангельский синопсис Духовные стороны Добротолюбие избранное Пролог в поучениях День за днем Церковный календарь

В сегодняшней беседе я хотел затронуть тему, которая с первого взгляда кажется отвлеченной, не имеющей отношения к духовной жизни, тогда как на самом деле знание православных догматов - очень важная сторона умного делания и молитвы вообще. Если мы будем неправильно мыслить и тем самым сознательно или бессознательно погрешим в отношении догматов или же, теоретически рассуждая правильно, пренебрежем своим знанием и теми сведениями, которые присутствуют в нашем уме, но никак не связаны с нашей жизнью, - тогда в молитве мы можем допустить очень грубые ошибки, приводящие к серьезным последствиям. Из-за неопытности, по причине новоначалия, некоторым кажется, что догматы имеют лишь косвенное отношение к духовной жизни - будто бы это две независимые области; на самом же деле все совсем не так.

В действительности вся наша духовная жизнь строится на правильном исповедании догматов, и от неправильного их понимания, от их искажения рушится все здание духовной жизни. Это мы можем видеть не только на примере иноверцев, имеющих неправильное представление о Боге, об образе бытия Божия, о мироздании и прочем, но и на примере тех, кто считает себя христианами. Сейчас распространяется мнение, будто духовная жизнь - это нечто туманное, аморфное, не имеющее конкретного описания, и поэтому любой человек, даже "стихийно" верующий или принадлежащий к какой угодно религии, допустим индуист или магометанин, может преуспевать в духовной жизни (иронически выражаясь, "главное, чтобы человек был хороший"). В ответ на такое мнение нужно сделать следующее замечание: аскетическая, духовная жизнь строится в зависимости от тех или иных догматов, то есть положений религии, ведь буддисты, православные христиане, магометане и т.д. ставят перед собой совершенно разные цели. Но искажения внутренней жизни бывают и у нас, православных христиан, - от нашей неопытности, от того, что мы недооцениваем значение вероисповедных положений. Нам кажется, что поскольку мы люди не занимающиеся богословием специально, профессионально, то, следовательно, нам вообще не нужно знание догматических истин и мы должны довольствоваться только нравственностью или, в лучшем случае, заботиться о борьбе со страстями. Именно по этой причине, когда в нашей внутренней, духовной жизни встречаются какие-либо непонятные моменты, мы по невежеству допускаем грубые ошибки и терпим вред.

Очень яркий пример этого есть в творениях преподобного Иоанна Кассиана Римлянина, где он рассказывает о ереси, распространившейся в его время в среде египетских монахов, казалось бы, ревнителей благочестия, строгих подвижников, преуспевших настолько, что они и по сей день считаются для всего православного мира образцом духовного преуспеяния и совершенства. Это была ересь антропоморфизма, научающая представлять Бога человекообразным. Столь, казалось бы, нелепое заблуждение в то время разделяли многие: когда, по словам Иоанна Кассиана, патриарх Феофил издал указ против этой ереси - пастырское послание ко всем монашествующим и членам Александрийской Церкви, то лишь некоторые из монахов согласились с ним, а большинство сочло, что он сам впал в ересь. Со временем все встало на свои места, но такое нежелание прислушаться к догматическому посланию архипастыря некоторое время все же было. Один из монахов, авторитетный, высокопреуспевший подвижник, был настолько подвержен ереси, что его едва-едва удалось убедить, что Бог не может быть человекообразным и что выражение о создании человека Богом по образу и по подобию Своему нельзя понимать в обратном смысле: раз человек создан по образу Божию, то будто бы и Бог имеет образ человека. Когда этот монах пришел в церковь и стал каяться в своем заблуждении, то внезапно из уст его вырвалось следующее восклицание, исходившее из глубины души: "Вы отняли у меня моего Бога". Если не ошибаюсь, он даже сказал, что не знает, как и кому он теперь будет молиться. То есть этот человек вообще не думал о догматах, заботился лишь о спасении своей души и по простоте своей, по невежеству запутался и молился неправильно, во время молитвы представляя себе Бога как существо имеющее некий вид.

И сейчас многие простые христиане воображают, что Бог имеет подобие некоего благообразного старца. Действительно, было откровение пророку Даниилу, когда он видел Бога в виде Ветхого днями, то есть старца, к которому шел Сын Человеческий. Однако это видение имеет определенное толкование, нам не следует считать, что если в откровении было показано нечто, то это нечто обнаруживает истинный облик Божий. Все пророческие видения, в которых являлся Бог (в том числе и человекообразно), имеют значение назидательное. Они необходимы были для того, чтобы принести конкретную пользу тем или иным людям в определенных обстоятельствах. Нельзя, основываясь на этих образах, делать вывод, что символическое изображение имеет значение первообраза, что первообраз имеет в точности тот вид, какой был показан пророкам. Не будем же мы считать, например, что из уст Господа выходит меч обоюдоострый: понимать это буквально было бы нелепостью.

Итак, в сегодняшней беседе я хотел бы показать, как Господь Иисус Христос учит о том, что такое Бог. Конечно, за одну беседу невозможно описать на основе Евангелия все свойства Божества, поэтому мы коснемся только одного, а именно что Бог есть Дух, что Он превыше всякого образа и не имеет никакого предела.

Начнем с изречения апостола Иоанна Богослова, известного нам по Евангельскому чтению в первый день Пасхи: яко закон Моисеом дан бысть, благодать же и истина Иисус Христом бысть (Ин.1:17). Далее мы видим, что апостол тут же делает некое примечание, дабы мы не думали, что Моисей, которому были необыкновенные Божественные явления, открыл нам образ бытия Божия и что слова благодать и истина Иисус Христом бысть означают, будто мы познали Бога в такой мере, в какой можем познать что-либо конкретное земное. Иоанн Богослов говорит: Бога никтоже виде нигдеже, единородный Сын, Сый в лоне Отчи, Той исповеда (Ин.1:18). То есть никто никогда не видел Бога - не потому, что не было достойных людей, но потому, что это в принципе невозможно. Ни Моисей, ни какой-либо другой великий пророк, никакие праведники - никогда никто из сотворенных существ созерцать Бога как Бога не мог по той причине, что Он есть Существо безграничное, беспредельное и превышающее все сотворенное. И только когда Сам Сын Божий открывает нам Бога и только в той мере, в какой Он это делает, мы способны Бога воспринять. Прежде всего здесь, конечно же, имеется в виду то теоретическое знание о Боге, которое нам необходимо для правильного служения Ему.

Рассуждение о том, что Бог есть Существо превосходящее всякую сотворенную сущность, что Он совершенно безобразный, беспредельный Дух, уместно продолжить словами Спасителя, обращенными Им к самарянке: Но грядет час, и ныне есть, егда истиннии поклонницы поклонятся Отцу духом и истиною: ибо Отец таковых ищет, покланяющихся Ему (Ин.4:23). Вполне понятно, почему эти слова были сказаны именно ей: самаряне не были совершенно свободны от идолопоклонства - представляли Бога имеющим некий вид, - поэтому и нужно было сказать ей, что поклонение Богу не связано с каким-то определенным местом, ибо Бог - Существо беспредельное, наполняющее Собой и вмещающее в Себя всю вселенную и, значит, правильно поклоняться Ему можно только осознавая одно из Его Божественных свойств: Он ничем не ограничен, все в Себе содержит, все проникает и одновременно является Существом превосходящим все, в чем пребывает. Последнее необходимо отметить еще и потому, что есть такое религиозное учение, как пантеизм - что значит "всебожие", - согласно которому все существующее есть Бог: каждая частица сотворенного есть проявление или даже часть Его Существа. Очень важно осознавать, что Бог все наполняет, но, однако же, ни с чем не смешивается, все пронизывает, но ни с чем не соединяется, дает всему жизнь и бытие и вместе с тем остается в Своей запредельной Сущности и потому самобытности. Грядет час, и ныне есть, егда истиннии поклонницы поклонятся Отцу духом и истиною - то есть поклонение должно быть чисто духовным, а не каким-то образным, человеческим, земным, чувственным.

Из этих слов можно сделать следующий вывод: чтобы правильно поклоняться Богу и правильно молиться Ему, нужно иметь правильное о Нем представление. Хотя понятие о Боге как о Существе чувственном кажется сейчас нам, христианам, хоть сколько-то знакомым с православным вероучением, чем-то абсурдным, противоестественным, но в древности, наоборот, мнение о Боге как о Существе совершенно духовном казалось противоречащим здравому смыслу. Многие язычники, идолопоклонники даже обвиняли христиан в безбожии, поскольку им казалось, что отрицание чувственных, видимых, ограниченных богов противно здравому смыслу. Впрочем, не все язычники настолько примитивно понимали учение о своих божествах, чтобы отождествлять их лишь с идолами в тех или иных храмах и священных местах, - некоторые мыслили более абстрактно и философски, считая свои божества некими духовными, хотя и ограниченными как в пространстве, так и в определенных свойствах, существами. Каждое божество действовало в известных пределах, например, руководило той или иной стихией или способностями человека и так далее. И поэтому православное Евангельское учение о Божестве как Существе совершенно духовном, беспредельном, единственном, все наполняющем и одновременно превосходящем все, что наполняет, и как бы все в Себе вмещающем казалось странным.

Ибо Отец таковых ищет покланяющихся Ему. Дух есть Бог: и иже кланяются Ему, духом и истиною достоит кланятися (Ин.4:23-24). То есть правильное поклонение Богу совершается лишь тогда, когда мы осознаем, что есть Бог, какова Его природа, а это в свою очередь вызывает в нас правильное к Нему отношение. Если мы не осознаем, не понимаем, не думаем и не чувствуем, что такое Бог, тогда, соответственно, и поклонение Ему может быть только формальным, внешним, телесным. Несмотря на то, что мы все как будто являемся православными христианами и исповедуем Символ Веры, а многие из нас читали еще и какие-то вероучительные, догматического характера святоотеческие книги, в действительности в нашем повседневном опыте мы очень часто отступаем от принципа, что Бог есть Дух и поклоняться Ему нужно чисто духовно: не иметь при молитве в уме и в душе никакого образа, никакого представления. Некоторые даже воображают Божество, пытаясь представить какие-то Его качества, что также является отступлением от истины об абсолютной духовности Божества, поскольку мы пытаемся придать этим качествам некоторый вид, образ. Слыша, что Бог есть Дух, и видя в этом указание на Божественную беспредельность, некоторые пытаются представить в уме эту беспредельность, но и это уже является некоторым отступлением от истины, потому что нельзя Божественное свойство вообразить и отождествить его с Самим Божеством. Иногда святые отцы употребляли образные выражения для того, чтобы мы поняли, например, учение о Пресвятой Троице или о воплощении Сына Божия.

Скажем, они говорили, что соединение во Христе двух естеств, Божеского и человеческого, можно сравнить с раскаленным клинком, в котором есть одновременно и огонь, и железо. Но опять же, кто попытается слишком буквально отнести это к Самому Господу Иисусу Христу и видеть в этом точное изображение таинства воплощения, а не образную аналогию, перестав осознавать, что это всего лишь пример, тот погрешит. Дух есть Бог. Что такое Дух? Дух, конечно, выражение образное, его нельзя понимать слишком буквально. В собственном значении "дух" - это некоторое дуновение, движение воздуха. Слово это, используемое в Священном Писании, взято из нашего мира, из нашего житейского, земного опыта как некое подобие нематериальности; так же и свет, с которым иногда сравнивается Бог, есть самое нематериальное явление нашего материального мира, служащее образом абсолютной духовности, невещественности, нематериальности. Конечно, в приведенном тексте Богом и Духом назван Отец, и поэтому некоторые придирчивые слушатели могут сказать, что это не относится к Сыну Божиему и Святому Духу - Второму и Третьему Лицам Пресвятой Троицы. Поэтому мы опять обратимся к словам Господа Иисуса Христа, сказанным Им на Тайной Вечере: Имеяй заповеди Моя, и соблюдаяй их, той есть любяй Мя, а любяй Мя, возлюблен будет Отцем Моим: и Аз возлюблю Его, и явлюся ему Сам (Ин.14:21). Эти слова Господа вызвали недоумение у апостолов, и один из них, поняв их буквально - будто Господь, как общался с учениками во время Своей проповеди, так и впоследствии будет являться им - задал вопрос. Глагола Ему Иуда не Искариотский: Господи, и что бысть, яко нам хощеши явитися, а не мирови? Отвеща Иисус и рече Ему: аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет; и Отец Мой возлюбит Его, и к нему приидем, и обитель у него сотворим (Ин.14:23). Из ответа Господа можно сделать вывод, что явление это чисто духовное, что Господь Иисус Христос не обещал являться всем Своим ученикам чувственно, хотя некоторые из них, например Серафим Саровский или прп. Силуан Афонский, сподобились и такого видения. Здесь речь идет о том, что всякий соблюдающий заповеди сподобится чисто духовного явления Господа внутри самого себя, когда Отец с Сыном и со Святым Духом вселятся в душу человека и он будет духовно созерцать невидимое присутствие Божества - невидимое для телесных глаз, но вполне ощутимое, явственное для духовного ока и прочих духовных чувств человека. Так же и о Духе Святом Господь Иисус Христос сказал: Егда же приидет Он, Дух истины, наставит вы на всяку истину: не от Себе бо глаголати имать, но елика аще услышит, глаголати имать, и грядущая возвестит вам. Он Мя прославит, яко от Моего приимет, и возвестит вам (Ин.16:13-14). То есть все, что имеет Сын, Он имеет от Отца, так же и Дух Святой, исходящий от Отца, имеет то же, что имеют Отец и Сын, и поэтому свойство беспредельности, чистой абсолютной духовности, надмирности одинаково присуще и Отцу, и Сыну, и Духу Святому. Апостол Лука, повествуя о крещении Господнем, когда было явление Пресвятой Троицы, делает следующее интересное замечание: отверзеся небо, и сниде Дух Святый телесным образом, яко голубь, Нань (Лк.3:21-22). Евангелист подчеркивает - телесным образом, и этим дает понять, что на самом деле Дух Святой не имеет никакого вида и формы, и лишь в данном случае Он сошел телесным образом, то есть в образе какого-то тела, на этот раз голубя. Святые отцы говорят, что Он принимал и другие образы, например, когда сходил на апостолов во время Пятидесятницы, принял вид огненных языков; когда апостолы Иаков, Иоанн и Петр на Фаворе созерцали преобразившегося Господа, тогда Он сошел на них в виде светлого облака. Но, конечно же, ни вид голубя, ни огня, ни облака не имеют отношения к существу Божьему, к существу Третьего Лица Пресвятой Троицы. Посмотрите: хотя Дух Святый явился телесным образом, но для человека внимательного делается примечание, чтобы мы не отождествляли Его явление с истинным образом Его бытия. И Бог Отец, Который в Новом Завете никогда не является ни в каком виде, а только дает о Себе знать голосом с неба, тем самым опять же показывает, что Он никакого вида и образа иметь не может.

И наконец, обратимся к тому, с чего начали, то есть свяжем это вероучительное рассуждение с учением о молитве. Когда Господь Иисус Христос открывал Своим ученикам, как нужно молиться, Он произнес следующие слова: егда молишися, не буди якоже лицемери, яко любят в сонмищах и в стогнах путий, стояще молитися, яко да явятся человеком; аминь глаголю вам, яко восприемлют мзду свою. Ты же, егда молишися, вниди в клеть твою, и затворив двери твоя, помолися Отцу твоему, иже втайне: и Отец твой, видяй втайне, воздаст тебе яве. Молящеся же не лишше глаголите, якоже язычницы: мнят бо, яко во многоглаголании своем услышани будут (Мф.6:5). Между прочим, это многоглаголание касается и описания Божества, когда Его восхваляют и приписывают Ему те или иные атрибуты и свойства подобно тому, как называли, например, каких-то языческих богов быстроногими и так далее, считая, что они обладают некоторыми человеческими свойствами, и представляя их антропоморфически, человекообразно.

Господь же, напротив, дает нам такое (известное еще древним верующим в Ветхом Завете) наименование Божества, которое избавляет нас от многоглаголания, в частности от воображения Бога, неприличного для Него, и говорит: не подобитеся убо им, весть бо Отец ваш, ихже требуете, прежде прошения вашего. Сице убо молитеся вы: Отче наш... (Мф.6:8-9) - называет Бога Отцом. Не потому, что Он подобен каким-либо земным родителям, но потому, что это имя указывает на Его необыкновенную любовь ко всему творению, в особенности к человеческому роду. Отче наш, Иже еси на небесех - слова эти, несомненно, имеют глубочайший и широкий смысл, и мы чаще всего понимаем их в том смысле, что наш истинный Отец, наш Небесный Родитель, любящий нас более всех, находится на Небесах, и поэтому мы должны отрешиться от всего земного. Но эти слова можно понять несколько иначе, в соответствии с сегодняшней темой, и между двумя этими пониманиями нет противоречия, скорее, второе служит дополнением первому. Иже еси на небесех - означает, что Отец наш не подобен ничему из земного: ни тому, что мы видим и знаем по чувственному опыту своей жизни, ни тому, что можем представить себе в своем человеческом, земном, ограниченном воображении. Иначе говоря, здесь указывается, что Бог наш не подобен ничему земному, Он выше всякого представления, выше всякого образа, всякого вида. Мы можем воспринимать слова Отче наш, иже еси на небесех как указание, открывающее нам, что Бог есть Существо совершенно духовное. И потому из этой молитвы, которая, как вы все прекрасно понимаете, является не просто молитвословием, но еще и учением вообще о всяком правильном человеческом молитвенном обращении к Богу, должны сделать вывод, что учение о беспредельности Божества, о Его абсолютной духовности, надмирности имеет первостепенное значение именно для самой молитвы. Если мы этого не осознаем и в своей молитвенной жизни дадим волю воображению и будем допускать какие-либо представления (воображать Бога человекообразным существом либо приписывать Ему те или иные человеческие свойства), то это, конечно же, уведет нас от истинной молитвы; и формально оставаясь православными, мы уподобимся язычникам. Посмотрите, как говорит Господь: Ты же, егда молишися, вниди в клеть твою, и затворив двери твоя, помолися Отцу твоему, Иже в тайне: и Отец твой, видяй в тайне, воздаст тебе яве (Мф.6:6). И в этих словах также содержится учение о совершенной духовности Божества, о том, что мы не должны поклоняться Ему в определенном месте, но от нас требуется, чтобы мы правильно совершали свое служение. Если мы воспримем их буквально - что необходимо затвориться в какой-нибудь тайной комнате и уединенно молиться и что это более богоугодно, чем любая молитва на виду, в том числе, может быть, и в храме (если, конечно, речь идет о молитве человека преуспевшего), то мы опять убедимся, что Бог не имеет никакого вида, не соединяется ни с каким местом, ни с какими видами служения, но более требует поклонения чисто духовного - духом и истиною, как Сам Он сказал самарянке. Лишь бы только молитва совершалась правильно: уединившись и помолившись в какой-либо убогой комнате, мы можем больше приблизиться к Богу, чем когда молимся напоказ в храме, как это делал фарисей из притчи Спасителя. Если же мы будем понимать слова о молитве втайне не в прямом их значении, а аллегорически, символически, то и это опять же докажет нашу правоту. В этих словах Спасителя говорится о внутренней клети человека, о том, что человеку нужно уединиться внутри самого себя, и из этого тем более можно сделать вывод, что Бог есть Существо совершенно безвидное. Даже когда мы молимся молитвой Иисусовой и обращаемся к Господу Иисусу Христу, Который облекся в человеческое естество, в человеческую плоть и, как Человек, конечно же, имел вид, то мы все равно должны понимать, что одно дело - созерцание Его телесными глазами, и иное - созерцание Его духом. Как сказал ап. Павел, мы уже ныне не знаем Его по плоти (2Кор.5:16), и действительно, телом Своим Господь Иисус Христос вознесся от нас на небеса и с тех пор мы можем созерцать Его только духовно. Мы поклоняемся иконам, изображающим лик Спасителя, но прекрасно понимаем, что перед нами лишь напоминание, образ, и не отождествляем этот образ с Самим Божеством, как поступали язычники, отождествляя изображения своих богов с ними самими и считая, что само изображение того или иного божества и есть уже бог. Мы понимаем, что икона - это только образ, что честь, воздаваемая образу, возносится к Первообразу; образ - лишь напоминание и некоторая помощь немощному человеку в том, чтобы духовно соединиться с Господом.

Перед вознесением Своим на небеса Господь сказал ученикам следующие слова: Шедше убо научите вся языки, крестяще их во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, учаще их блюсти вся, елика заповедах вам: и се, Аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Мф.28:19-20). Возносясь плотью на небеса на глазах апостолов, которые потом долгое время в изумлении, в некотором оцепенении стояли и смотрели на небо, Господь обещал им, что пребудет с ними во вся дни до скончания века, то есть всегда и каждый день. И это также открывает нам, что Господь пребывает с нами, Его учениками, чисто духовно, Своим Божеством. И если во время земной жизни и проповеди Спасителя те, кто Его окружал, через общение с Ним как с Человеком вступали в общение с Его Божеством, поскольку в Нем ипостасно соединялись Божеское и человеческое естества, то отныне происходит нечто противоположное: общаясь со Спасителем как с Богом, мы вступаем с Ним в общение как с Человеком, хотя уже не можем с Ним говорить так, как, например, говорим друг с другом. Таким образом, общение не только с Богом Отцом и Святым Духом, но и с Господом Иисусом Христом - хотя Он вочеловечился и, конечно же, не совлекся Своего человеческого естества, но, наоборот, соединился с ним непреложно и по воскресении вознес его на небеса - происходит чисто духовно. И когда мы через Иисусову молитву умно вступаем в соединение с Господом, мы должны всячески остерегаться, чтобы не создать в своем воображении какое-либо представление не только об Отце и Духе Святом, обладающих одним лишь Божественным естеством и никакого облика не имеющих, но и о Господе Иисусе Христе, Сыне Божием, Который хотя и облекся в человеческое естество и пребывает в нем, однако же в нас присутствует действием Своего Божества. Поэтому учение об образе Божеского бытия - о том, что Бог есть Дух, - является не отвлеченным и ненужным, но чрезвычайно важным в нашей духовной жизни. Те, кто этого не понимают и молятся, напрягая воображение и наполняя ум земными образами, конечно же, не приближаются к Богу, но, наоборот, удаляются от Него и воздвигают между собой и Господом препятствия в виде мысленных идолов, хотя им, может быть, и кажется иногда, будто у них появляется умиление и возникают еще какие-то чувства. И случается, что многие православные христиане, считая себя истинно верующими людьми, уклоняются в язычество и представляют Бога имеющим тот или иной вид.

Приведу такой пример: один очень искренний человек, обратившийся к вере в те времена, когда вокруг царствовал атеизм и быть верующим было трудно, много лет сохранял православную веру и вел праведный образ жизни, но по простоте своей, для того чтобы возбудить в себе молитвенный дух, представлял Бога огромным беспредельным человеком, у которого мир умещается на кончике иглы, которую Он держит в руке. Когда я от возмущения терял дар речи, не зная, что ему сказать на такую нелепость, он говорил: "Но я же представляю Его великим…" Ему казалось, будто такое воображение ему помогает. Конечно же, никакой молитвой это не было, ум его не приближался к Богу, а наоборот, отвлекался от Него из-за нелепых детских фантазий.

Наше воображение (настолько позволяют ему действовать святые отцы) должно ограничиваться тем, что представлено храмовым церковным искусством: архитектурой, утварью, иконами, богослужебными текстами. Вне этого и дальше этого никто из нас не имеет права простирать свой ум, так как это может кончиться весьма и весьма печально, в особенности, когда речь идет о столь возвышеннейшем предмете, как абсолютная непостижимость, беспредельность, надмирность Божества.

Вопрос. В иконостасе одного собора Господь изображен в виде старца, что это значит?

Ответ. На иконе, называемой "Новозаветная Троица", Бог Отец изображается в виде старца, Господь Иисус Христос - в том облике, в каком Он воплотился (хотя это не каноническое по стилю изображение), а Бог Дух Святой - в виде голубя. С древнейших времен в православной традиции изображения Духа Святого в виде голубя были очень распространены и разнообразны. Известно, например, что когда святитель Василий Великий совершал Божественную литургию (а раньше, как вы знаете, над престолом была сень - некие кровы, укрепленные на колоннах), в момент схождения Духа Святого на Святые Дары во время Евхаристии серебряный объемный голубь, находившийся под сенью, трижды позвякивал в знак того, что благодать сошла; когда же этого не происходило, святитель понимал, что Таинство не совершилось. Был случай, когда служащий с ним дьякон во время Литургии рассеялся и позвякивания не было; святитель Василий стал наблюдать, что происходит вокруг него, увидел дьякона, смотрящего в сторону, сделал ему замечание, потом вновь начал молиться, и голубь трижды звякнул. Об этом случае говорится в материалах Седьмого Вселенского Собора.

Как мы видим, изображения Духа Святого в виде голубя существовали с древних времен. Изображения Бога в виде старца тоже появились давно, хотя и позднее. Тем не менее нельзя считать, что если что-либо является древним, то оно обязательно и истинно. Например, изображения Бога в виде старца осуждались: Шестой Вселенский Собор, в одном из своих правил, и посвященный иконопочитанию Седьмой Вселенский Собор запретили символическое изображение. Шестой Собор запретил изображать Господа Иисуса Христа в виде агнца, Седьмой подтвердил это запрещение и проповедал иконописный реализм, как теперь его называют современные богословы, то есть изображение только тех событий, которые имели место в действительности. Изображение же Бога в виде старца, что символически обозначает Его вечность, безначальность, является отступлением от Соборных правил и постановлений, которое возникло после того, как западный католический мир, допустивший многие искажения, стал оказывать свое влияние на православную церковную культуру и в частности искусство. Сначала такие изображения приняли греки, потом они стали приниматься и у нас в России, начиная с XVI, и в особенности XVII, веков, когда влияние православного востока, захваченного турками, ослабело и усилилось влияние на Русскую Церковь Запада.

Конечно же, это изображение неправильное, мы можем принимать его лишь осознавая, что оно именно символично и вызвано только тем, что в видении пророку Даниилу Бог был явлен в виде старца, но не просто старца, а Ветхого днями. То есть Он так изображается с целью показать Его вечность, что дни Его бесчисленны, бесконечны. И более ничего общего между бытием Божиим и образом благообразного старца нет. Не будем слишком осуждать изображения, отступающие от православных канонов, но в то же время необходимо мыслить о них правильно.

Что же касается изображения Троицы: Отца в виде старца, Сына в Его человеческом облике и Духа Святого в виде голубя, каким Он явился один раз - во время Крещения, то оно, конечно, совершенно неуместно, поскольку пытается передать то, что изобразить невозможно - надмирное бытие Пресвятой Троицы, и, таким образом, оно не может отразить ни Ее единосущия, ни других основополагающих свойств Божества Святой Троицы. Изображение это, скорее, нас путает: вот сидит старец, рядом находится некто младший Его и над ними парит голубь, хотя на самом деле Ветхими днями можно назвать и Сына, и Духа Святого, ибо Они одинаково собезначальны Отцу. Здесь же возникает искажение: есть старший, есть младший, а голубя вообще можно понимать как хочешь, - поэтому такое изображение несколько нелепо.

На некоторых иконах Бог изображен тоже в виде Старца, но есть надпись - "Иисус Христос"; это наиболее догматически правильное изображение: святые отцы истолковывают видение пророку Даниилу, в котором ему были показаны Ветхий днями и идущий к Нему Сын Человеческий, как откровение о соединении Божеского и человеческого естеств в Иисусе Христе. То есть и Ветхий днями есть Сын Божий, и идущий к Нему Сын Человеческий - Сын Божий; Ветхий днями указывает на Его Божественную природу, Сын Человеческий - на Его человеческую природу. Тогда все становится ясным: изображая Господа Иисуса Христа или Бога Троицу в виде Старца, мы тем самым в символической форме подчеркиваем Его вечность. А если мы только Бога Отца изображаем символически как Ветхого днями, хотя Он не имел никакого вида вообще, тогда надо и другие два Лица изображать символически.

Икона же "Новозаветной Троицы" Бога Отца изображает символически, Сына - таким, каким Он был в действительности во время Своей земной жизни, каким и сейчас пребывает одесную Отца, а Духа Святого - в образе, в котором Он один раз явился на Иордане. И это вносит, как я уже сказал, путаницу, искажает представление людей о Боге, тем паче что некоторые простые люди и без этого представляют себе Бога восседающим на облаках.

Вопрос. Когда Господь возносился на небо, то Он поднимался вверх - не вправо или влево, а именно вверх. Значит ли это, что Он находится в каком-то конкретном относительно земли месте?

Ответ. Господь Иисус Христос как Человек, естественно, находится в определенном месте; как Человек Он ограничен человеческим телом и как Человек не может быть беспределен. Значит, Он находится в определенном месте; где это место, мы, конечно, не знаем, но знаем, что оно вверху, на небесах. Понять это в точности мы не можем, представления наши в этом отношении опираются только на откровения святым мужам. Например, Андрей Христа ради юродивый видел Господа на третьем небе. Само собой разумеется, что как Бог Господь Иисус Христос беспределен, а как Человек Он находится в определенном месте. Считать же, что человечество Его также беспредельно, - нелепо. Мы же и тропарь знаем: Во гробе плотски, во же аде с душею яко Бог, в раи же с разбойником...

Вопрос. Как же тогда можно изображать Троицу?

Ответ. Каноническим считается изображение явления Ангелов Аврааму. Это не есть изображение собственно Пресвятой Троицы, но поскольку явление трех Ангелов - трех странников прообразовывало Святую Троицу и приоткрывало праведному Аврааму учение о Ней, то и мы, вспоминая это конкретное событие, видим в нем некий "намек" на учение о Пресвятой Троице. Андрей Рублев не первый так изобразил Бога Троицу, подобные иконы существовали с древнейших времен, по крайней мере с VI века.

Вопрос. На трапезе читали книгу, в которой приводится мнение одного видного старца с Нового Валаама, считавшего, что в молитве надо обращаться ко всей Святой Троице. Рассказывается, что ему было видение: он молился молитвой Иисусовой, и ему вначале явилась Святая Троица, а потом из Трех Лиц остался только Господь Иисус Христос, Двое же других ушли. После такого видения он стал чаще обращаться ко всей Святой Троице. Что вы об этом думаете?

Ответ. Я этому не верю. Скорее поверю, что старец находился в прелести, чем в то, что все святые отцы говорили неправду. И святитель Игнатий, и древние отцы - все учат, что Иисусова молитва, в особенности когда начинается благодатное ее действие, заменяет все молитвословия. Кто молится Иисусовой молитвой, тот, наоборот, приближается к Святой Троице, ибо Спаситель сказал: никто не придет к Отцу только Мною (см. Ин.14:6).

В одной из бесед я уже приводил вам пример об одном Афонском подвижнике XIX века, который, молясь со своими учениками в храме Иисусовой молитвой вместо бдения, вдруг воскликнул: "Пресвятая Троице, слава Тебе!", а потом опять замолчал. Ученики подошли к нему, когда уже рассвело - у них был обычай заканчивать бдение на рассвете, - и увидели, что старец сидит с открытыми глазами в совершенном исступлении, тогда они сели и продолжили молиться. Примерно через час старец зашевелился, а ученики сразу же начали покашливать, делая вид, будто никто ничего не заметил.

Мы видим, что молитва Иисусова, наоборот, привела подвижника к созерцанию Пресвятой Троицы, как всегда и бывает. А такое странное видение, о котором ты говоришь, очень подозрительно: неужели два Лица, так сказать, обиделись, Бог Отец обиделся, что молятся лишь Господу Иисусу Христу? Это же абсурд.

Вопрос. Если Бог безграничен, почему мы при молитве опускаем ум в верхнюю часть сердца?

Ответ. Бог, конечно, безграничен, но Он соединен с человеком в таинстве Святого Крещения и пребывает внутри нас. Спаситель открыл нам эту истину, сказав, что Царство Божие внутри вас, и потому нужно искать его внутри себя, нам легче найти Бога внутри самих себя. Этот способ молитвы не единственный, но он наиболее легкий, правильный и точный. Мы соединяем ум с сердцем не потому, что Господь не пребывает в другом каком-либо месте, а по той причине, что Он является именно в нашем сердце, где, по учению святых отцов, находится словесность, разумная сила души. Соединяя разрозненные грехопадением части человеческого естества, мы в то же время соединяемся и с Богом. Соединение разрозненных сил человека, возвращение его к естественному состоянию, в каком он создан, возможно только в Боге. Таким образом мы возвращаемся в меру своих немощных сил к тому райскому блаженству, когда Адам непрестанно созерцал Бога и общался с Ним.

Вопрос. Может быть, на службе лучше молиться с перерывами: немного помолиться Иисусовой молитвой, а потом слушать службу, иначе служба для меня проходит впустую?

Ответ. Это происходит от неопытности, потому что когда мы молимся Иисусовой молитвой, то тем самым ум удерживаем при себе, а удерживая ум при себе, мы уже можем следить за тем, что происходит на службе. Для больных людей есть особое правило, поскольку им вообще все делать тяжело, я же сейчас говорю о людях обыкновенного, среднего здоровья, средней крепости. Отгоняя при помощи Иисусовой молитвы все посторонние помыслы, мы постепенно приобретаем навык ощущать службу гораздо более остро и живо, начинаем службе сопереживать. Если же будем просто слушать богослужение и даже, как нам кажется, внимательно, но не станем молиться Иисусовой молитвой, то произойдет следующее: во-первых, мы будем собеседовать с помыслами и лишь иногда слушать службу; во-вторых, службу мы воспримем как какой-то текст, совсем не чувствуя, не переживая, не осознавая того, какое великое таинство происходит в храме и что значит общение человека с Богом или святыми, не будем сострадать тому, что слышим. Но поскольку наши помыслы иногда все же будут возвращаться к службе, у нас создастся впечатление, что в основном мы богослужение слушаем. Когда же мы начинаем молиться Иисусовой молитвой, тогда наступает напряженная борьба: в нашем уме борются три вещи (или только две): Иисусова молитва, суетные и греховные помыслы и богослужение. Мы можем либо стараться молиться Иисусовой молитвой и при этом иметь помыслы, либо иметь помыслы и поверхностно слушать службу, но лучше, наверное, было бы молиться Иисусовой молитвой, понуждая себя изо всех сил отгонять помыслы, и при этом вникать в службу. Конечно, иногда по неопытности мы, может быть, и отвлечемся, но зато все, что воспримем, оставит глубокий отпечаток в душе и принесет какое-то благодатное переживание, поскольку мы действительно будем молиться с благоговением, со страхом Божиим, а не просто присутствовать на службе и рассеянно, с апатией видеть и слышать происходящее. Бывает, мы находимся в каком-нибудь обществе, люди разговаривают, нам их разговор неинтересен, мы слушаем неохотно и на нас он не производит никакого впечатления - то же самое бывает, когда человек слушает службу, но при этом не молится Иисусовой молитвой и таким образом не заставляет себя воспринимать ее благоговейно.

Вопрос. Слышала мнение, что после смерти душа будет и дальше совершенствоваться, обожествляться. Но если после смерти нет места для покаяния, то как же душа сможет совершенствоваться?

Ответ. Архимандрит Софроний (Сахаров) высказывает еще и другое мнение. Оба этих мнения излагаются в святоотеческой литературе. Одни отцы говорят, что душа будет совершенствоваться в меру того, какое нравственное движение она приобрела в этой жизни; но это совсем не значит, что для этого обязательно нужно покаяние - покаяние имеет место тогда, когда у человека есть грехи, а движение от меньшего к большему необходимо всегда. Изменение может быть либо к худшему, либо к лучшему. В данном случае - относительно будущей жизни - святые отцы предполагают, что если мы получим прощение, то изменение будет к лучшему: душа станет все более и более совершенствоваться, обожествляться, а поскольку совершенство Божие безгранично, то и движение это будет также бесконечно. А другие отцы, как говорит архимандрит Софроний, предполагают, что люди прощенные, помилованные Богом сразу получат всю полноту обожения. Основывается это мнение на притче Спасителя о равной награде для всех: и для тех, которые пришли трудиться в виноградник с утра, и для тех, которые пришли в последнем, одиннадцатом, часу. Я считаю, что мы с вами находимся в таком состоянии, когда не нужно думать, будем ли мы совершенствоваться постепенно или сразу получим все, - нам надо думать о спасении вообще.

Кто хочет выяснить для себя этот вопрос, пусть прочтет книгу Марка Эфесского "Флорентийский собор". В ней, в частности, помещены его труды, направленные против учения католиков о чистилище, существование которого он на основании творений святых отцов опровергает. Как бы мы это чистилище для себя не изображали, все будет неправдой, потому что Бог если кого-то милует, значит, действительно милует, а если наказывает, то поистине наказывает. Предполагать же, что существует некое среднее место, где бы человек отмучался за свои грехи, например, лет двести, просто абсурдно - получается, что милость Божия измеряется такими единицами, как время и т.п. Хотя есть мнение, что в ангельских мирах есть нечто подобное времени, но оно не такое, как в материальном мире. Ведь под временем мы понимаем изменения не духовного характера, а материальные, каких в будущем веке не будет. Значит, времени в том смысле, в каком оно существует сейчас, там нет и быть не должно. Если же под временем понимать некоторое духовное развитие, то оно, наверное, будет. Но описать это едва ли возможно.

Вопрос. Если Адам должен был, совершенствуясь, стать сыном Божиим, то почему же он не был создан совершенным сразу, зачем нужен весь этот путь?

Ответ. Прежде всего надо сделать оговорку, что сыном Божиим он должен был стать, конечно, не в том смысле, в каком им был Господь Иисус Христос, Вторая Ипостась Пресвятой Троицы, а сыном Божиим по усыновлению. Ведь Спаситель открыл нам Божественное имя - назвал Бога Отцом, чтобы мы все понимали, что призваны стать Его детьми - сыновьями, дочерьми Божиими. Почему был избран такой путь? Потому что человеку нужно было проявить свою любовь к Богу, ведь человек - существо свободное. Он сразу был создан совершенным, но ему открывался путь к большему совершенству - приобщиться к бесконечным совершенствам Божиим и таким образом обогащаться и обожествляться. Другого пути быть не могло: каким бы совершенным человек ни был создан, он все равно должен был приобщаться к большему. Представить ограниченное существо, соединенное с безграничными совершенствами, невозможно. Чем бы это существо ни обладало и какими бы ни были его совершенства, все равно большие совершенства оказались бы для него недоступны, и потому ему пришлось бы к ним стремиться. А иначе, допустив противоположное, мы должны были бы предположить, что Бог - существо ограниченное и является постижимым или что есть какая-то степень молитвенного преуспеяния, при которой Он полностью постижим, что тоже абсурдно.

Вопрос. Тогда о каком же равенстве между Богом и человеком сказано в Писании?

Ответ. О равенстве можно говорить только в том смысле, в каком Господь называет Своих учеников братьями. Это не в буквальном смысле равенство, а равенство по дару любви: Он сделал нас своими братьями, сделал нас сыновьями Богу Отцу. О равенстве же в полном смысле слова - будто бы нам доступно все, что имеет Сын, - говорить нельзя, поскольку мы не можем этого иметь в силу своей человеческой природы. Некоторое условное равенство предполагать можно, ибо мы усыновлены Богу и Он нам бесконечно дарует Свои блага, тем самым делая нас равными Богу Сыну: как Он сообщает все Свое Божество Сыну, так и нам, насколько это доступно для твари, сообщает Свои Божественные свойства. Но нельзя назвать это полным равенством или тождеством. Ведь если бы мы имели равенство с Сыном, то стали бы такими же лицами Пресвятой Троицы, как Сын и Дух Святой, что звучит, конечно, кощунственно и что совершенно невозможно допустить.

Вопрос. Рассейте, пожалуйста, недоумение, возникшее по поводу следующего рассуждения. Бог сотворил человека и поместил его в раю, как в некотором промежуточном месте между небом и землей, где человеку надлежало своими трудами, при содействии Божией благодати, начать восхождение ко Творцу. Люди, добродетельно проведшие свою жизнь, попадая в рай, оказываются у той же отправной точки, что и наши прародители: те, кто удостоился спасения, пускаются в путь восхождения к Богу, и восхождение это бесконечно. Значит, человек будет изменяться и совершенствоваться с течением времени. Возникает вопрос: а не повернет ли он свою волю вспять? Ведь праотцы наши именно с этого духовного уровня и ниспали.

Ответ. Что касается утверждения, что люди восходят к тому состоянию, в котором пребывали Адам и Ева до падения, то оно неправильно. Мы даже при крещении имеем больше, чем имели Адам и Ева в раю; мы имеем большие возможности - не в действительности, а потенциально. Ведь в крещении мы воссоединены с Богом и получили свободу. То, что Адам должен был достигнуть в раю, мы получаем уже сейчас, если обращаемся к вере и живем по заповедям. Конечно, речь идет не о вере умственной, а о благодати, получаемой через таинства Крещения, Миропомазания и Причащения Святых Христовых Тайн. Если мы на земле достигли некоторого совершенства, показали себя достойными имени христианина и помилованы Богом, то по смерти уже никакое ниспадение для нас невозможно, так как мы уже сделали окончательный выбор. Возможность выбора, которую Адам до грехопадения употребил в сторону отпадения от Бога, есть и у нас, и мы сейчас, во время нашей земной жизни делаем свой выбор. И если, сделав этот выбор, мы не теоретически, а деятельно, то есть всей своей жизнью, показали, что стремимся исполнить волю Божию, - после этого никакого изменения в нас произойти не может. И мы вовсе не возвращаемся в то состояние, в каком был Адам до грехопадения, но, наоборот, приобретаем то, к чему он должен был стремиться и чего достиг бы, если бы не пал.

Вопрос. Можно ли сказать, что попавшие в ад будут там бесконечно совершенствоваться во зле?

Ответ. Если попавшие в рай будут совершенствоваться в добре, то это вовсе не значит, что попавшие в ад будут совершенствоваться во зле. Есть разные мнения насчет того, что означают адские мучения. Иные святые отцы говорят, что это будут буквальные, реально испытываемые муки, хотя в полемике с католиками православные богословы как раз отрицают вещественность этих мучений и говорят об их духовности, но духовность тоже можно понимать по-разному: либо как мучения чисто душевные - сожаления, муки совести, либо как страдания хотя и не физического, а духовного характера, но происходящие извне и не имеющие внутреннего источника, в отличие от угрызений совести и тому подобного. Может быть, людей будут истязать демоны (они ведь существа духовные), а может быть, Божественная слава, не воспринимаемая падшими людьми, не воспринимаемая изуродованным человеческим естеством, окажется для них, для их души и даже тела, неким страшным истязанием, неким огнем. Для людей святых Божественная слава будет светом, для падших - огнем. Однако это все догадки святых отцов, более или менее основанные на Священном Писании и Предании, точного учения о том, каковы будут адские муки, не существует. Встречаются разные мнения; определенно только, что мучения обязательно будут и что они будут вечными. Но предположение, что в аду люди станут совершенствоваться во зле, например, если кто-либо был развратником, то он все больше будет совершенствоваться в разврате, абсурдно, ведь никакой развратный замысел человек этот воплотить не сможет. Есть и такое понимание мучений будущей жизни: страсти человека, которые здесь удовлетворялись и насыщались, в будущей жизни, не имея чем насытиться, обратятся на душу человека и, оставаясь всегда голодными, лишенными пищи, будут терзать душу человека невыносимыми страданиями. Поэтому трудно себе представить, чтобы страсть там развивалась: развивается то, что имеет повод, пищу для своего развития и укрепления, а в аду никакой пищи для страстей не будет.

Вопрос. Что значит выражение: "человек одержимый страстью"? Можно ли в буквальном смысле говорить, что в нем живут бесы?

Ответ. Нет, так сказать нельзя, потому что одержимость, беснование - это когда демон присутствует в теле человека и до какой-то степени овладевает его сознанием, иногда полностью потемняет рассудок, доставляя страдания и телу. Когда же говорится "одержимый страстью", то этим образным выражением указывается на бесовское происхождение страсти и на тот вред, который человек от нее получает; но это выражение нельзя понимать буквально, ведь в человеке одержимом страстью демон действует только своей силой, тогда как при бесновании он находится в одержимом непосредственно.

Вопрос. Какова природа страсти, что она собой представляет?

Ответ. Кратко сказать, страсть - это искажение человеческой души, ее болезнь: например, там, где должна быть добродетель целомудрия, присутствует блудная страсть, там, где должна быть кротость, присутствует гнев, там, где должна быть любовь к ближнему, присутствует себялюбие, сребролюбие, сластолюбие и т.д. То есть, с одной стороны, страсть представляет собой разрушение человеческого естества в той или иной степени; с другой, страсть - это когда в человеке присутствует своим действием демон. Удивляться такому, по видимости противоречивому, определению страсти нельзя, потому что и мы пали через искушение от дьявола, поэтому страсть, с одной стороны, есть разрушение естества, а с другой - некоторый навык общения с демоном, подчинение ему в том или ином отношении. И здесь - кто во что горазд: грешим мы и многословием, и пустословием, и любоучительством, и самоуверенностью и т.д.

Вопрос. Что означают слова Иоанна Дамаскина о том, что Ангелы неподвижно пребывают в добре: то ли что они не имеют способности совершенствоваться или что они уже не могут ниспасть во зло?

Ответ. Говоря, что Ангелы неподвижно пребывают в добре, он, наверное, имеет в виду, что они уже не способны к падению, как говорят - непадательны, поскольку один раз, во время восстания дьявола против Бога, они уже сделали свой выбор. Восставший Денница искушал всех сотворенных духов и увлек за собой, соблазнил некоторую часть из них; те же, кто избрал служение Богу и откликнулся на призыв Архангела Михаила сохранять твердость, так и пребывают "неподвижно в добре" - в том смысле, что они непадательны, а не в том, будто бы не могут совершенствоваться. Хотя опять же на этот счет у святых отцов есть разные мнения: некоторые предполагают, что пребывание ангела в той или иной иерархической степени есть уже некое неизменяемое природное его свойство, - допустим, Ангел всегда пребудет Ангелом, Архангел Архангелом, а Херувим никогда не станет Серафимом. Но другие отцы считают, что ангелы могут совершенствоваться и восходить от низших степеней к высшим, как полагал, например, Иоанн Лествичник, который говорил, что Ангелы не могут успокоиться, пока не придут в превыспреннее устроение Серафимов, а монах не может успокоиться, пока не придет в устроение Ангела. Хотя это сказано относительно монашеского совершенствования, но отсюда можно сделать вывод, что, по мнению Лествичника, ангелы способны изменяться и восходить к высочайшему совершенству, к высшей иерархической степени. Точного, определенного мнения по поводу бытия Ангелов, которое было бы догматом, обязательным для всех христиан, не существует, поэтому можно думать и так и иначе - это не имеет непосредственного отношения к нашему спасению.

Вопрос. Хлеб и вино прелагаются в Тело и Кровь именно в момент чтения священником молитвы: "Преложив Духом Твоим Святым..." - или же преложение начинается с самого начала Литургии, с первого возгласа, и нельзя вообще говорить о каком-то особенном моменте?

Ответ. Есть некое разногласие между православной и католической традициями по отношению к моменту преложения. Православные считают, что в момент чтения слов: "Сотвори убо хлеб сей, честное Тело Христа Твоего" и последующих: "А еже в чаши сей, честную Кровь Христа Твоего..." - преложение еще не совершается. А вот когда священник в третий раз благословляет одновременно и чашу, и дискос со словами: "Преложив духом Твоим святым..." (как это бывает на Литургии Иоанна Златоуста), - тогда и происходит преложение. На Литургии Василия Великого читаются несколько иные молитвы: "Хлеб убо сей, самое честное Тело Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа" и "Чашу же сию, Самую честную Кровь Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, излиянную за живот мира..." - и когда сразу после этого иерей благословляет дискос и чашу, то в этот момент, собственно, и совершается таинство.

Католическая же Церковь, в отличие от Церкви православной, учит (как пишет о том архимандрит Киприан Керн в своей книге "Евхаристия"), что молитвы призывания Святого Духа для освящения предложенных хлеба и вина не нужны. По учению католиков, совершителем таинства является священник, замещающий Христа во всем, а потому не имеющий нужды призывать Святого Духа. Католики считают, что освящение Даров совершается исключительно при словах: "Приимите, ядите, сие есть Тело Мое…".

Что же касается рассуждения, начинается ли преложение с самого начала Литургии или нет, то я вижу здесь некое компромиссное решение: зачем, мол, нам, православным и католикам, спорить, если вся Литургия является освящением, и поэтому совсем не важно, в какой момент совершается таинство. Подтверждение тому, что мнение это неверно, мы можем найти в особенности в молитвах Литургии Василия Великого. Ибо перед преложением Святых Даров священник произносит: "Предложше вместообразная Святаго Тела и Крове Христа Твоего...". "Вместообразное" - то есть мы сами говорим, что хлеб и вино - это только символ, образ. Заканчивается же молитва тем, что мы это "вместообразное", этот символ, превращаем уже в действительное Тело и Кровь Христову. Значит, есть какой-то определенный момент. Если бы не было такого четко выраженного момента, тогда зачем бы мы до него говорили о хлебе и вине "вместообразное", а после уже поклонялись им как истинным Телу и Крови? Если согласиться, что вся Литургия есть постепенное пресуществление, преложение, то почему тогда святые отцы запретили во время Херувимской песни совершать земное поклонение выносимым предложенным Честным дарам?

Именно по той причине, что эти Дары еще остаются простым хлебом и вином - это пока еще только символы Христа, а не Сам Христос. Кроме того, поскольку сектанты, еретики обвиняли нас в том, что мы "хлебопоклонники", постольку и установлено правило, что в этот момент поклоняться нельзя, так как иерей переносит еще обычный хлеб. Поэтому я считаю, что приведенная точка зрения неправильная: она возникла в полемике и является компромиссной, как бы примиряющей, сглаживающей разногласия между православными и католиками; это предположение кажется совершенно неудачным, идущим от ума, а не от опытного переживания Литургии.

Вопрос. Святые - это наши предстатели, ходатаи пред Богом. Но вот если сразу сотни людей обращаются в молитвах, например, к святителю Николаю, то как же он всем им помогает? Неужели он и в Царстве Небесном непрерывно трудится, то есть служение, начатое им на земле, продолжается и в будущей жизни?

Ответ. Если человек имел любовь к ближним на земле, то тем паче он должен иметь ее в будущей жизни: в этом и состоит служение человека - любить. Здесь он молился лишь о немногих, кто был известен ему лично или через откровение от Бога, а в Царствии Небесном он слышит просьбы огромного числа людей и, внимая им, умоляет Бога с неизмеримо большим дерзновением, чем какое у него было прежде. Любовь, приобретенная человеком, несравнимо сильнее той, которой он обладал, и потому в молитве за людей для него нет никакого труда - наоборот, в любви имеется необыкновенное наслаждение. И хотя любовь, являясь сочувствием, состраданием, приносит человеку и некоторое мучение (как говорит и само слово "со-страдание"), но в этом мучении есть и некая необыкновенная сладость. Тот, кто подобное испытал, уже не захочет с этим расстаться. Кроме того, в будущем веке, когда станет действовать благодать Святого Духа, слово "труд" разве может быть употребляемо в том смысле, в каком оно употребляется здесь, на земле? А что касается молитвы одновременно за многих людей, то ведь если обыкновенный священник молится во время литургии сразу за всех, так почему же святитель Николай не может молиться на Небесах за всех действием Святого Духа?

Вопрос. Сохраняется ли у падших ангелов образ Божий или теперь они уже не свободны?

Ответ. Поскольку все сотворено Богом и существует, то есть имеет бытие, то все является добром, значит и демоны, раз также имеют бытие, - добрые. Добрые не по своим добродетелям, а в том смысле, что они имеют бытие, данное им Богом. Злы же они в той мере, насколько уклонились от своего предназначения, то есть естественного состояния. Поэтому в их бытии - добро, а в произволении - зло. В собственном смысле слова существует только добро, а зло есть нарушение правильного бытия.

Вопрос. Каким образом мы, причащаясь Тела и Крови Христовых, становимся участниками Голгофской жертвы? Не могли бы Вы очень кратко это объяснить?

Ответ. Во время Литургии священник произносит такие слова: "Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов". Что значит ломимое? Значит, что не только преломляемое нами во время таинства, но и - мучимое, страдающее за нас во оставление грехов. Поэтому, причащаясь Тела и Крови Христовых, а богословски более правильно сказать - причащаясь Самому Христу, мы таким образом причащаемся и всему тому, что Он сделал, той искупительной Голгофской Жертве, которую Он совершил.

В ветхозаветные времена, принося в жертву животных, участники жертвоприношения вкушали затем мясо этих животных - но не из чревоугодия, а для того, чтобы таким образом самим стать участниками жертвы. То есть смерть животного имела для иудеев искупительный характер и очищала их от содеянных беззаконий. Так и мы, причащаясь Тела и Крови Христовых, участвуем тем самым в Его искупительной Жертве, - только тогда Жертва эта нас касается, только тогда Она нас очищает. Если же мы лишь верим, но не причащаемся, значит, не доводим дело до конца: шаг какой-то делаем, но не проходим путь до самого его завершения, до того, чтобы принять настоящее, деятельное участие в искупительной Жертве. А кто причащается, тот показывает этим, что его вера действительно его искупляет, поскольку она выражается у такого человека в делах веры. Дела веры - это не только те или иные добрые дела, но прежде всего мистические, таинственные деяния, дела таинств. К ним мы относим Крещение, Миропомазание, исповедь и Причащение. Ведь здесь в особенности нужна человеческая вера, именно благодаря ей человек получает благодатные дарования, помогающие ему совершать свой спасительный путь - путь в Царствие Небесное. Вот таким образом, мне кажется, мы становимся участниками Жертвы - не страдаем, как Христос, но воспринимаем искупительную силу Его Жертвы.

Вопрос. Макарий Великий пишет, что ангелы имеют лишь образ и вид, а есть ли у них тело?

Ответ. Святые отцы, говоря, что ангелы имеют лишь образ и вид, и как бы намекая, что у них нет тел, сравнивают их с нами. Конечно, таких тел, как у нас, у них нет, и в этом смысле говорят, что ангелы бестелесны. Но по сравнению с Богом всякое сотворенное существо ограничено, потому что только Бог есть Дух в полном смысле слова, абсолютный Дух, Который имеет одним из своих свойств вездесущие, или безграничность. А все сотворенные существа: и духовные, и собственно вещественные (телесные), и состоящие из двух естеств, как человек, имеющий духовно-телесную природу, то есть душу и тело, - все ограничены. Если же предположить, что в нас, существах сотворенных, нет ограниченности, следовательно, мы обладаем противоположным свойством - безграничностью. Это значило бы, что каждый ангел обладает свойством вездесущия, что является абсурдом. Ведь ангел все же ограничен в пространстве, эта ограниченность и есть телесность, то есть он занимает в пространстве определенное место: если находится в одном месте, значит, его нет в другом, и если он переместился (каким образом - мы уже не знаем, но не так, как мы, хотя принцип остается тот же самый) из одного места в другое, естественно, в прежнем месте его уже нет. И в этом смысле ангелы телесны, однако они не имеют тела вещественного, но только духовную природу. Кроме того, нужно понимать, что слово "дух", как и многие слова, которые мы употребляем, когда пытаемся описать сверхъестественную реальность, имеет некоторое условное значение. Слово это, по происхождению своему обозначающее "дуновение", - образное; употребляя его, мы пытаемся при помощи наших земных понятий описать (сделать представимым, насколько это возможно), то, что в нашей земной жизни обычно люди не ощущают и не понимают. Поэтому и используется образное сравнение - "дух", то есть "дуновение, движение ветра" - нечто наименее материальное в нашем мире. Когда мы говорим "Абсолютный Дух" и "сотворенный дух", то нужно усматривать разницу между этими выражениями. Абсолютный Дух - Существо или, иначе говоря, Божество, Которое не имеет никаких вещественных признаков, выше всего вещественного, сотворенного, выше даже умопредставляемого. А когда мы говорим "сотворенный дух", то же самое слово "дух" употребляется уже в другом смысле: дух - по сравнению с плотью, с веществом. По сравнению же с Абсолютным Духом он также является в каком-то смысле вещественным, потому что ограничен в пространстве и имеет зависимую природу; и если Бог существует Сам по Себе и является Сам для Себя источником бытия, то ангелы так же, как и другие сотворенные существа: материальные, чисто телесные, допустим животные или растения, или имеющие сложную природу, то есть люди, - все они имеют началом, источником своего бытия Божество, как сказано в псалме: "Отымеши дух их, и исчезнут и в персть свою обратятся" (Пс.103:29). Вот в этом смысле ангелы телесны.

18 марта 2001 г.

Игумен Авраам (Рейдман)
Благая часть. Беседы с монашествующими. - Новотихвинский женский монастырь