Начало: Тексты, справочники и документы	Первая страница Святоотеческое наследие Разные тексты Свт. Филарет (Дроздов) OrthodoxyLib Православный интернет Евангельский синопсис Духовные стороны Добротолюбие избранное Пролог в поучениях День за днем Церковный календарь

Сегодня я бы хотел поговорить о чтении святоотеческой литературы. Нам часто кажется, что главное - это жить духовной жизнью, а книжным учением мы можем пренебречь, но мы забываем о том, что богооткровенное учение преподано нам именно через книги. Либо пророки и апостолы писали книги сами, либо их поучения записывались другими. Хотя Евангелие, повествование о Спасителе, казалось бы, и обличает книжников и их занятие, но оно само также является книгой. Поэтому в каком-то смысле человека, внимательно изучающего, например, Новый Завет, тоже можно назвать книжником.

Итак, сначала давайте посмотрим, как говорит о книжниках Священное Писание. В Евангелии от Матфея приведена речь Господа Иисуса Христа, в которой мы увидим многочисленные, прямые и жесткие обличения этих людей. Например: Горе вам, книжницы и фарисее лицемери, яко одесятствуете мятву и копр и кимин, и остависте вящшая закона, суд и милость и веру: сия же подобаше творити, и онех не оставляти. Вожди слепии, оцеждающии комары, вельблуды же пожирающе. Горе вам, книжницы и фарисее лицемери, яко очищаете внешнее сткляницы и блюда, внутрьуду же суть полни хищения и неправды. Фарисее слепый, очисти прежде внутреннее сткляницы и блюда, да будет и внешнее има чисто. Горе вам, книжницы и фарисее лицемери, яко подобитеся гробом повапленым, иже внеуду являются красны, внутрьуду же полни суть костей мертвых и всякия нечистоты. Тако и вы, внеуду убо являетеся человеком праведни, внутрьуду же есте полны лицемерия и беззакония. Горе вам, книжницы и фарисее лицемери, яко зиждете гробы пророческия, и красите раки праведных, и глаголете: аще быхом были во дни отец наших, не быхом убо общницы им были в крови пророк. Темже сами свидетельствуете себе, яко сынове есте избивших пророки. И вы исполните меру отец ваших. Змия, порождения ехиднова, как убежите от суда огня геенскаго (Мф.23:23-33).

В этом отрывке мы видим столь жестокие, страшные обличения, что, казалось бы, можно сделать однозначный вывод о том, что люди эти являются абсолютными носителями порока и заблуждения, лицемерами, как постоянно их называет Спаситель: Горе вам, книжницы и фарисеи лицемери, яко снедаете домы вдовиц, и виною далече молитвы творяще… Яко затворяете Царство Небесное пред человеки (Мф.23:13-14) и прочее, и прочее. Во время проповеди Спасителя, как повествуют об этом Евангелисты, часто именно книжники были Его оппонентами. Но вдруг в конце этого обличения Господь говорит: "Сего ради се Аз послю к вам пророки и премудры, и книжники: и от них убиете и распнете, и от них биете на сонмищах ваших, и изженете от града во град" (Мф.23:34). Итак, только что книжники обличались и вдруг Господь говорит, что Он пошлет пророков, премудрых и книжников - то есть этот образ жизни, это служение (а книжники целиком посвящали себя изучению Священного Писания, то есть книг) - Он ставит даже наравне с пророческим. Таким образом, Господь осуждает не образ жизни этих людей, а их духовное и умственное направление, которое, конечно же, у книжников, исповедовавших фарисейскую ересь, входивших в фарисейскую секту, было неправильным. Но само отношение к книгам, как к чрезвычайно важному занятию для собственного спасения и для назидания ближних, никак не порицается. Наоборот, мы видим, что для спасения этих заблуждающихся книжников будут посланы другие книжники, которые, как сказано в другом месте Евангелия, научились Царствию Небесному (Мф.13:52).

Есть и еще один убедительный пример того, что Спаситель не всегда порицал книжников, но иногда их даже восхвалял. Вот как пишет об этом евангелист Марк: И приступль един от книжник, слышав их стязающихся и видев, яко добре отвеща им, вопроси Его: "Кая есть первая всех заповедей?" Иисус же отвеща ему: "Яко первейши всех заповедей: слыши, Израиль, Господь Бог ваш Господь Единый есть: и возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем умом твоим, и всею крепостию твоею: сия есть первая заповедь. И вторая подобна ей: возлюбиши ближняго своего яко сам себе. Большая сею ина заповедь несть". И рече Ему книжник... И далее мы читаем замечательные слова, которые должны стать назиданием и даже руководством всякому человеку в течение всей его жизни, его жизненной целью: И рече Ему книжник: "Добре, Учителю, воистину рекл еси, яко един есть Бог, и несть ин разве Его, и еже любити Его всем сердцем, и всем разумом, и всею душею, и всею крепостию, и еже любити ближнего яко себе, боле есть всех всесожжений и жертв". Действительно, это необыкновенно мудрые и правильные слова. Иисус же видев, яко смысленно отвеща, рече ему: "Не далече еси от Царствия Божия". И никтоже смеяше ктому Его вопросити (Мк.12:28-34). Итак, мы видим, что книжник сподобился необыкновенной похвалы - не далече еси от Царствия Божия. Значит, не всегда те, кто начинал испытывать Господа, делали это с лукавым умыслом. У книжников был обычай: для определения, отыскивания или отстаивания истинной точки зрения вести друг с другом диспуты, поэтому, вступая в спор с Господом, они действовали иногда и без злого умысла, добросовестно, привычно для них.

В Евангелии от Матфея тоже есть эпизоды, в которых о книжниках говорится положительно. Евангелист Матфей, как повествует нам Священное Предание, был по происхождению левитом и потому, в сравнении с большинством из ближайших учеников Спасителя, человеком более грамотным, образованным. Наверное, именно поэтому он, в отличие от других апостолов, которые не придавали особенного значения такому образу жизни, оправдывает занятие книжников, подчеркивая, что интеллектуальная деятельность, конечно, проходящая в правильном направлении, не является чем-то предосудительным.

Итак, рассказав много притч о тайнах Царствия Небесного, Господь обратился к Своим ученикам: "Разуместе ли сия вся?" Глаголаше Ему: "Ей, Господи". Он же рече им: "Сего ради всяк книжник, научився Царствию Небесному, подобен есть человеку домовиту, иже износит из сокровища своего новая и ветхая" (Мф.13:51-52). В этом евангельском эпизоде мы видим уже явное восхваление такого образа жизни, потому что книжник, научившийся Царствию Небесному, изучил его не только для собственного спасения, но и для спасения ближних. Подобно хозяйственному, богатому человеку, который сумел собрать большое имущество, он может уделить часть богатства и другим, то есть износит из сокровища своего новая и ветхая. Однако прежде этот книжник сам должен научиться Царствию Небесному. Это не значит, что ему нужно заниматься только чтением. Научиться Царствию Небесному ему необходимо не теоретически, а практически, то есть познать все учение Господа на собственном опыте, научиться для своего собственного спасения. Только тогда, как следует из всего духа евангельского учения Господа Иисуса Христа, можно называть его действительно научившимся Царствию Небесному, ведь тот, кто знает об этом только умом, безусловно, не может считаться истинным учеником Спасителя.

Господь многократно говорил, что тот, кто не отречется от отца и матери, не может быть Его учеником, говорил и другое подобное этому. Он требовал практического, деятельного исполнения тех заповедей, которые Сам нам оставил, а не только теоретического, умственного их исследования. Поэтому, конечно, понятно, что под книжником, научившимся Царствию Небесному, имеется в виду тот, кто постиг его тайны опытно, хотя бы и при помощи Священного Писания или других книг, являющихся писанием в широком смысле слова, как его понимали святые отцы, которые подразумевали под писанием не только Ветхий и Новый Завет, но и творения великих учителей Церкви, например Василия Великого и Григория Богослова.

И вот такой домовитый, хозяйственный, богатый, мудрый человек, собравший большое сокровище, способен износить из него - из своего огромного умственного "имущества" - новое и ветхое. Что можно понимать под словами "новое и ветхое"? Прежде всего, это деятельное, на опыте пережитое истолкование Ветхого и Нового Заветов. Вот смысл самый простой, лежащий на поверхности. Действительно, тот, кто, подобно людям, которых обличал Спаситель, называя их лицемерами, не научился Царствию Небесному опытно, не может правильно понимать Священное Писание, его попытки использовать свои теоретические знания Библии окажутся не только безуспешными и бесполезными, но и вредными и опасными. Особенно много таких книжников среди сектантов, которые признают лишь Священное Писание, часто цитируют его наизусть к месту и не к месту и уделяют ему исключительное внимание. Они подходят под наименование лицемеров именно в том смысле, в каком Спаситель обличал современных Ему книжников. Такие учителя, конечно, ничему доброму научить не могут, поскольку они знают Священное Писание лишь теоретически, а на деле Царству Небесному не научились.

Под новым, что износил книжник от своих сокровищ, можно понимать и догматическое учение Церкви, то есть догматы, которые повествуют о возвышеннейших предметах: о тайне Пресвятой Троицы, об образах бытия Божьего, о воплощении Сына Божьего, о домостроительстве нашего спасения, о тайнах будущего века, о воскресении из мертвых и прочее. Под новым и ветхим можно также понимать учение о новой благодатной жизни и о борьбе ветхого человека со страстями. Новое - это благодатные ощущения и переживания, которые обязательно должен испытывать всякий истинный христианин: такие как мир, тишина, покаяние, плач, любовь к Богу и ближним и все прочее, что является признаком возвышенных молитвенных состояний - духовного экстаза и восхищения ума. Ветхое же - это не менее важное, а для новоначальных, пожалуй, и более необходимое для спасения, а именно: борьба со страстями и греховными помыслами и средства этой борьбы, то есть пост, непрестанная молитва, откровение помыслов и подобное. И ветхое, и новое являются необходимыми не для того, чтобы научить нас какой-то теоретической науке, не для удовлетворения нашего любопытства, а для спасения, для обновления нашего падшего естества.

Целый сонм святых отцов можно назвать книжниками. Это - знаменитые учителя Церкви, которые своими писаниями с древнейших времен назидают нас в деле спасения души: Ириней Лионский, Иустин Философ, Дионисий Ареопагит, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Афанасий Великий, Максим Исповедник, Кирилл Александрийский, Макарий Великий, Иоанн Лествичник и многие египетские и греческие подвижники. Они защищали истину и писали на самые разнообразные темы, необходимые для нашего спасения. Господь промыслительно воздвигал их как для защиты, правильного исповедания православного учения, так и для сохранения православного предания о внутренней жизни.

Все они были на деле научены Царствию Небесному. Если бы мы предположили, что они знали о нем только из книг, то это было бы умалением их заслуг. Но с другой стороны, если бы мы сказали, что они просто были подвижниками, которые знали грамоту и смогли письменно изложить свой духовный опыт, это было бы тоже неправильно. Эти отцы, безусловно, подвизались, имели опыт духовной жизни, но кроме того, были и образованными людьми. У Григория Богослова есть знаменитое изречение о том, что хорошо о Боге рассуждать, но лучше ради Бога подвизаться. Конечно, эти слова говорят о его убеждении, потому что они соответствуют тому образу жизни, который он проводил с юных лет и до конца своей жизни. То же самое можно сказать и обо всех других учителях Церкви: на первое место они ставили нравственный, духовный образ жизни. Большинство из них были монахами, некоторые - мучениками, например Иустин Философ или священномученик Киприан. И так происходило с древнейших времен и до нового времени. Святые отцы не просто изучали книги, но и подвизались. Такое необыкновенное соединение принесло Православной Церкви огромную пользу. Смотришь на обилие святоотеческой литературы и думаешь, что, пожалуй, можно всю жизнь ее осваивать, потратить на это многие годы, но вряд ли, наверное, успеешь по-настоящему все изучить.

Святые отцы нас назидают. Во время своей земной жизни они уже изнесли новое и ветхое. Не только молитва, коленопреклонение, уединение, пост и другие телесные подвиги являлись собственно их подвигами, но и само написание трудов также было подвигом. Ведь они не занимались никому не нужной теорией - они защищали Православие. Многие подвижники, писавшие на догматические темы, как, например, Василий или Афанасий Великие, за свои писания часто подвергались жестоким преследованиям. Интересен тот факт, что в первые три столетия, когда языческая Римская империя воздвигала гонения на Церковь, при аресте подозреваемых в исповедании христианства от них требовали выдать христианские книги. Враги Церкви, гонители, понимали, что если не будет книг - имелись в виду не только книги Священного Писания, но и богослужебные тексты, все то, чем жили христиане того времени, - то станет гораздо легче искоренить христианское учение. Поэтому мы должны ценить подвиг святых отцов, который они совершили, оставив многие поучения на догматические и нравственные темы.

То же можно сказать и о подвижниках-аскетах. Несмотря на то, что они отреклись от мира, пренебрегли всем земным и, конечно же, человеческой славой и ни на что не обращали внимания, тем не менее ради любви к ближнему они написали многие назидательные книги о нравственной жизни и о внутренней борьбе человека за свое обновление и спасение. Из таких подвижников свои сочинения нам оставили Макарий Великий, Иоанн Лествичник, Марк Подвижник. Наставления Антония Великого, который сам был неграмотным, также были записаны его учениками и почитателями, например Афанасием Великим. Благодаря подвигу этих людей, не нуждавшихся ни в чем земном, но ради заповеди о любви к ближнему написавших свои книги, для нас сохранено предание древних подвижников-монахов о совершенстве и мы имеем обильное святоотеческое наставление.

Вот какое большое значение имеет подвиг этих православных, говоря евангельскими словами, книжников - святых отцов, одни только имена которых можно было бы, наверное, перечислять в течение часа. Соответственно и относиться к изучению книг мы должны правильно, а не с пренебрежением, не так, как будто бы мы, как говорится, и сами с усами - будем молиться Иисусовой молитвой и Господь пошлет нам благодать, а это книжное знание нам ни к чему. В таком мнении - глубокая, страшная самонадеянность. Речь идет не только о чтении аскетических книг, которые, конечно, нам нужно изучать в первую очередь, но и о так называемых догматических, поучительных.

Приведу один смешной и одновременно страшный пример. В VII веке в Константинополе проходил VI Вселенский собор, направленный против ереси монофелитства. Монофелиты утверждали, что хотя во Христе и две природы, но одна воля и одно действие. По сути, эта ересь являлась продолжением монофизитства. Согласно православному вероучению во Христе в единой ипостаси - две природы, а значит, каждая природа имеет и соответствующие, свойственные ей волю и действие: Божеская - божественные волю и действие, человеческая - конечно же, человеческие. И вот уже после того, как святыми отцами с помощью рассуждений и свидетельств древних отцов было рассмотрено и осуждено монофизитское учение (а нужно заметить, что для доказательства правильности любого мнения всегда старались найти свидетельство более ранних, древних отцов, этому придавалось очень большое значение, что, опять же, говорит о важности книжного учения), перед ними захотел выступить некий монах и пресвитер Полихроний. Этот монах сказал, что у него есть запечатанный свиток, который он положит на грудь какого-нибудь усопшего, а затем сам будет молиться, чтобы мертвец воскрес. Если это произойдет, то бумагу распечатают и узнают из нее, какое вероисповедание правильное. Но святые отцы все-таки уговорили Полихрония письмо раскрыть и обнаружили, что там записано монофелитское, еретическое вероисповедание. Оказывается, ему явился некий величественный, страшный муж, по виду которого можно было сделать вывод, что это был ангел Божий, и пообещал, что, если он сделает именно так, то мертвец воскреснет, а Полихроний таким образом докажет истину Православия, то есть монофелитской ереси. Святые отцы на этот эксперимент согласились, хотя и было понятно, что монах тот - в прелести. Найти усопшего труда не представляло, так как Константинополь был для того времени гигантским городом, с населением в сто тысяч человек, который тогда так и называли - "мегалополис", что в переводе с греческого означает "великий город". Итак, монах положил на грудь мертвецу свое писание с монофелитским вероисповеданием и начал молиться. Это длилось часа три: он что-то приговаривал, шептал покойнику на ухо, а народ с интересом наблюдал за всем этим действом, никто ему не мешал и не прерывал. В конце концов он сам сказал: "Я воскресить мертвеца не могу". При этом присутствовали свидетели, посланцы собора, которые, приведя его ко всем святым отцам, спросили: "Воскресить мертвеца ты не смог, понял ли теперь, что твое вероучение ложное, что это ересь?" - "Нет, я остаюсь при своем мнении". Так он и не раскаялся, несмотря на обнаружившуюся прелесть и вообще нелепость и смехотворность своего поступка. Вместе с другими еретиками, в том числе ересиархом Макарием Александрийским, он был осужден и предан анафеме.

Таким образом, мы видим ужасный пример невежества, соединенного с прелестью. Если мы будем пренебрегать чтением писаний святых отцов, то и мы можем оказаться в таком положении. Мы понимаем, что нужно молиться, спасаться, но нам кажется, что у нас нет времени для чтения. На самом же деле у нас просто нет желания изучать святоотеческую литературу. В один прекрасный момент к нам тоже кто-то явится, что-то скажет, и мы непременно станем посмешищем, если не для людей (может быть, об этом никто не узнает), то для демонов. Поэтому не нужно пренебрегать чтением святоотеческой литературы, ведь ее авторы - это те самые книжники, которые научились Царствию Небесному. Конечно, вы можете сказать: зачем нам читать догматические произведения, - для нас достаточно и аскетической литературы. Но, к сожалению, и аскетику не все усиленно изучают. Избирают, как правило, легкую литературу, вроде житий древних или современных подвижников - то, что интересно и просто. Изучение же аскетической, тем паче догматической литературы требует умственного напряжения, труда, и таким серьезным чтением многие пренебрегают, считая это для себя необязательным, поэтому создается опасность сочетания невежества и прелести.

Иногда бывает и так, что человек духовно преуспевает и имеет какую-то благодать, но при этом ошибается в каких-то вероучительных истинах. На одной из бесед я читал рассуждение на эту тему Варсонофия Великого. Ему задали вопрос о пресвитере, который совершал литургию в сослужении ангела, а во время тайных молитв произносил еретические слова. Его обличил простой дьякон, который в отношении даров благодати был, видимо, заурядным христианином, ничего особенного не имел. В этой книге приводится и другой пример: некий старец думал, что Мелхиседек - это не пророк, а явившийся Сын Божий. Один епископ, желая показать старцу его заблуждение, употребил хитрость: он попросил его помолиться, чтобы ему было открыто, кто такой Мелхиседек. Старец, не подозревая хитрости архиерея, помолился и потом сказал епископу, что ему было возвещено, что Мелхиседек - это пророк. Еще один, более печальный случай, описывает Иоанн Кассиан Римлянин. Некий преуспевший, много лет подвизавшийся монах представлял Бога антропоморфным, то есть подобным человеку. Он делал неправильный вывод из учения Библии о том, что человек сотворен по образу и подобию Божию, допуская обратную логику - думал, что Бог является подобным человеку. Когда его обличили и, после некоторого упорства с его стороны, доказали, что это не так, он вдруг посреди церкви, где должен был принести публичное покаяние, с плачем воскликнул: "Вы лишили меня моего Бога!" То есть он так привык воображать в молитве Бога подобным человеку, что, когда его обличили, он уже не знал, как ему теперь молиться, потому что многолетняя привычка была отвергнута и приходилось учиться по-новому.

Таким образом, мы видим, что пренебрежение догматическим учением Церкви как якобы нам ненужным (поскольку мы не собираемся быть писателями) может привести нас к тому, что мы будем ошибаться и в духовных, аскетических вопросах. Ни в коем случае нельзя считать, что догматы и аскетика между собой не связаны. Догматы Церкви формируют правильную аскетическую практику. Например, в учении индуистов есть догмат о том, что Бог - это некое безграничное, безличное существо и все существующее, в том числе и человек, является проявлением божества. Отсюда происходит и соответствующая аскетическая практика индуистов: человек должен прийти в такое состояние, чтобы вспомнить, что он является беспредельным, безличным существом, собственно Богом. С христианской точки зрения это - сатанинская гордость; подобными будут и переживания. Буддисты считают, что мир - это призрак, случайное сочетание некоторых частиц и сознание каждого человека - это просто некая ошибка природы. Если бы мы, не дай Бог, были буддистами, то в соответствии с этим учением должны были бы стараться прийти в такое состояние, чтобы понять, что нас словно не существует, потому что все, что существует - абсурдно. Вся их духовная практика направлена на то, чтобы постичь абсурдность материального и вообще индивидуального существования. У буддизма есть нечто общее с индуизмом, но, конечно, есть и отличия.

Соответственно различается и духовная практика католиков и православных. У католиков по сравнению с православными совсем другие переживания и ощущения. Может быть, разница не столь выпукла, очевидна, как в сравнении с индуизмом или буддизмом, но тем не менее она есть. Католическая аскетическая практика стала меняться после того, как начало распространяться лжеучение о "филиокве", которое великий учитель Церкви, святой Марк Эфесский, считал самым главным заблуждением, корнем западной ереси. Филиокве - это учение о том, что Дух Святой исходит не только от Отца, но и от Сына. Наверное, эта путаница, отступление от учения о Пресвятой Троице, и послужила началом того, что стало вырабатываться совершенно отличное от древней христианской практики учение о духовной жизни. Если сравнить духовные переживания Францисска Асизсского с теми, которые испытывали православные подвижники, жившие приблизительно в то же время, например Григорий Палама (или даже более поздние), то мы увидим в этих состояниях кардинальную разницу, хотя как будто бы и те и другие - христиане. Произошло это потому, что вместе с искажением догматов исказился, естественно, и весь строй жизни: и аскеза, и богослужение, и все прочее.

Поэтому мы можем оказаться в таком положении, что, будучи формально православными, из-за своего невежества, незнания православного догматического или аскетического учения, примем какое-то заблуждение. Да, мы исповедуем Православие, ходим в храм, но то или иное заблуждение, иногда даже доходящее до какого-то языческого суеверия, может вкрасться в наше сознание потому, что мы не сверяем своего мышления со святоотеческим учением. Это касается всех вопросов: и истории, и аскетики, и литургики. Таким образом, можно заблуждаться и находясь в лоне Православной Церкви.

Что такое прелесть? Мы привыкли считать, что прелесть - это состояние подвижника, ведущего неправильную духовную жизнь, совершающего ошибки в аскетической практике. Но это не совсем так, такое понимание слишком узко. Под прелестью святые отцы понимали вообще всякое заблуждение. Поэтому прелесть в среде православных, допустим среди монахов, является исключением, а прелесть у людей, находящихся вне Церкви, - это, можно сказать, правило и закон. Потому что именно прелесть, имеющая своим источником бесовские внушения, заставляет людей неправильно думать о Господе, вечной жизни или даже отрицать бытие Божие. И поэтому, когда мы в лоне Православной Церкви, в православной среде, поддаемся какому-то заблуждению, впадаем в бесовскую прелесть, то или принимаем какие-либо моменты лжеучения людей, находящихся вне Церкви, или какие-то ложные мнения рождаются в нас сами. Чтобы правильно ориентироваться и остерегаться этих лжеучений и не оказаться подобными злополучному и одновременно смешному монаху Полихронию, мы и должны читать творения святых отцов, которые очень часто обличают, критикуют, выводят на свет те или иные заблуждения.

Сейчас я, может быть, сделал больший упор на необходимость чтения догматической литературы, но то же самое можно сказать и об аскетических сочинениях. Просто я предполагаю, что в монастыре никто не нуждается в том, чтобы ему напоминали о пользе чтения аскетических произведений; но если человек пренебрегает чтением, считает, что оно не нужно, то это - верх беспечности. Если еще как-то можно снизойти к человеку, который считает, что ему не столь обязательны догматические книги, а больше нужны аскетические, то уж никак нельзя извинить живущего в монастыре, желающего отречься от мира, в том, что он пренебрегает самым необходимым, тем, что для него является насущным хлебом - аскетическим учением святых отцов. Он должен этими книгами жить, ими питаться, читать их и перечитывать. Часто книга, прочитываемая нами вновь через год или два, понимается иначе. Ведь иногда те моменты, которые мы опустили, которые представлялись нам неважными из-за нашей неопытности (возможно, они действительно были неактуальными, потому что мы еще не пережили то, о чем читали), через некоторое время для нас оживают и кажутся первостепенными и жизненно важными. Поэтому-то нам и нужно читать и перечитывать аскетические творения, в голове у нас должна быть своего рода библиотека или архив, из которого в случае необходимости наша память могла бы быстро извлечь то или иное поучение святого отца, подходящее к нашему душевному состоянию или к переживаемому событию. Это касается, конечно, и Священного Писания, которое тоже нужно читать правильно, со святоотеческим толкованием, а иначе очень легко можно в нем запутаться.

Потому можно сказать, что изучение святых отцов является жизненной необходимостью. В какой-то мере и мы должны быть книжниками, хотя, конечно, и не в такой степени, как святые отцы, которые износили из своей сокровищницы новое и ветхое. Мы должны хотя бы читать для себя, чтобы нам уподобиться тому книжнику, о каком говорит евангелист Марк, - книжнику, который вопросил Спасителя и, получив ответ, подтвердил, что действительно этот ответ правильный (Мк.12:28-33). Так и мы, спрашивая, должны в своей душе получать подтверждение правильности ответов, которые нам даются, если же мы будем чтением пренебрегать, то ничего такого не приобретем. Ведь, повторю, даже благодатные люди ошибались так, что подвергали опасности свое спасение. Кроме того, можно впасть и в незаметную, скрытую и никому неизвестную ересь: какой-нибудь монах или послушник будет думать, что у него все правильно, а потом окажется, что некоторые его мнения - нелепость. Например, одна раба Божия, которая много лет ходит в церковь, в ответ на вопрос о том, что такое Троица, сказала, что это - Бог Отец, Бог Сын и Пресвятая Богородица... Много можно найти и других печальных и смешных примеров.

Мы должны помнить, что, по словам святителя Игнатия, существенными деланиями монаха являются чтение и молитва, поэтому и чтением пренебрегать нельзя. Некоторые, чувствуя при молитве, может быть, какую-то благодать, утешение, думают, что лучше им подольше молиться, а без чтения уж можно как-нибудь обойтись. И сначала такому человеку, возможно, действительно станет лучше, а потом возникнут вопросы, ответов на которые получить будет негде. Ему кажется, что есть духовник, к которому всегда можно обратиться, но ведь и вопрос нужно уметь задать правильно. Надо заметить, в чем наше душевное состояние не соответствует тому, о чем пишут святые отцы, рассудить, сравнив свое состояние со святоотеческими наставлениями на этот счет, правильное оно или нет. Если же мы не знаем святоотеческой терминологии, то просто не сможем описать, что в нас происходит.

Иногда люди, не знающие творений святых отцов, рассказывают о себе так, что хочется просто рассмеяться. Один очень благочестивый, верующий, ревностный человек, прошедший через испытания во время советской власти (он не был арестован, но очень стойко вел себя в искушениях, которых в то время было немало), рассказывал мне об Иисусовой молитве так, что мне казалось это просто диким. Он говорил, что когда у него молитва начала произноситься в душе, в сердце, сама, то она была похожа на колбасу, которую отрезают ломтиками: раз, раз. Он просто не мог иначе объяснить свои ощущения. И хотя в отношении молитвы направление его было правильное, у него было и много ошибок, именно потому, что он ничего не знал (да и знать было неоткуда). Иногда и вы рассказываете так, что можно подумать, что человек не только прельстился, но и лишился рассудка. Только опыт заставляет меня в таких случаях очень терпеливо, тщательно расспросить, и тогда оказывается, что ничего страшного нет, просто человек не умеет верно рассказать о своих ощущениях. Бывает и противоположный случай: человек, казалось бы, описывает все правильно, а станешь расспрашивать его подробнее - и открывается, что рассказанное им - это нелепость, бред. У одного мужчины "непрестанная молитва" совершалась в сердце, но - с правой стороны. Он прочитал, что молитва должна быть в сердце, но, так как с головой у него было что-то не в порядке (он был больным), решил, что сердце находится с правой стороны, куда и сводил молитву. От невежества может быть всякое. Некоторые это видят в романтическом свете, но на самом деле ничего хорошего, прекрасного и возвышенного в этом нет. Если человек действительно неграмотный, не имеет возможности читать книги или не имеет доступа к святоотеческой литературе, как было во времена советской власти, тогда, конечно, невежество простительно. Но нам-то все открыто, и если мы смотрим на эти книги как на траву под ногами, пренебрегаем ими, то это предосудительно, и мы за это будем отвечать. Равняться на людей, которые были невежественны по объективным, независящим от них причинам, нельзя.

Потому будем благоразумны, не станем предполагать такую нелепость, что в наше время возможно совершенствование и достижение каких-то духовных состояний без чтения творений святых отцов. Можно сказать, что сейчас нет таких наставников, какими были великие старцы древности, по крайней мере общаться с ними часто и непосредственно мы возможности не имеем, и заменяют это общение именно святоотеческие творения, для того, собственно, отцы и писали. Это, прежде всего, относится к аскетике, но необходимо читать и догматическую литературу, опять же потому, что, к сожалению, сейчас нет или почти нет таких наставников, которые преподавали бы народу вероучительные истины. Мы сами должны черпать знания из писаний святых отцов, чтобы, придерживаясь правильной аскетической ориентации, и себя сохранить в Православии, и кому-то при необходимости иметь возможность подсказать. Совсем необязательно говорить с амвона, можно сказать и в простой беседе. Допустим, братья, которые общаются с людьми, помогающими монастырю или сотрудничающими с нами по каким-то вопросам, могут и сказать им что-нибудь в назидание, ведь люди предполагают, что мы знаем православное учение. Поэтому мы должны быть всегда готовы, по словам апостола Петра, дать отчет о нашем уповании (1Пет.3:15), а какой мы сможем дать отчет, если мы ничего не будем знать?

Между прочим, был такой случай. Одна сестра женского монастыря лежала в больнице и заведующий отделением, который принимал большое участие в ее здоровье, пытался ее убедить, что Церковь не нужна и Православие неправильно. А так как она особенно книг не читала и могла только петь (она была певчая), то позвонила мне в растерянности оттого, что ему не ответила и теперь ее упрекала совесть, что надо было что-то сказать. Я ей посоветовал пойти к нему в кабинет и спеть духовные стихи о Православии. Человеком она была простым, излишней стыдливости у нее не было, она пошла и ка-ак запела! Голос у нее был выдающийся, мощный, врач сидел ошарашенный, и после этого уже ничего не возражал.

Вопрос. Нужно ли книги конспектировать, как-то отмечать понравившиеся места?

Ответ. Когда мы конспектируем, мы выбираем то, что нам нравится. Но это не значит, что оно нам и полезно, - может, оно просто льстит нашему неправильному мнению или даже нашим страстям. Я сам в молодости это на себе испытал: мне нравилось выписывать изречения Исаака Сирина о возвышенном делании, о любви, а на самом деле эти изречения были тогда для меня неуместны, преждевременны. Поэтому делать выписки можно в том случае, если человек не имеет возможности книгой постоянно пользоваться: допустим, взял ее в библиотеке, выписал, что мог, и отдал, но и тут могут быть ошибки, о которых я сказал. А зачем это нам - не знаю. Мне известна одна раба Божия, которая выписывает изречения, вешает их на стенку, а потом меняет. Посмотришь на эти изречения, потом на нее - и думаешь: какое они имеют к ней отношение? По изречениям она какая-то отшельница, а на деле ничего этого и близко не исполняет, собой совершенно не владеет, может нагрубить, обидеть, молится только если хорошо выспится и ей будет совсем нечего делать. Сейчас, правда, она эти изречения не записывает, а запоминает: изменилась в лучшую сторону, но толк-то какой? В общем, так делать не нужно, это опасно.

Вопрос. Батюшка, Спаситель сказал, что всякий книжник из сокровища сердца своего износит ветхое и новое. Правильно ли я Вас понял, что ветхое в борьбе с греховными помыслами связано с Ветхим Заветом?

Ответ. Нет, я сказал, что есть два понимания этих слов. Одно - простое, что новое - это Новый Завет, а ветхое - Ветхий Завет; другое - более глубокое, таинственное, нравственное понимание, что ветхое и новое - это борьба со страстями, учение о вечной жизни. Отождествлять их ни в коем случае нельзя.

Вопрос. Блаженный Феофилакт Болгарский пишет, что у ветхозаветных пророков были не внешние видения, а умозрительные откровения во время молитвы. С пришествием же в мир Спасителя, после Его крестной смерти, пришла новая благодать, и подвижники, молясь, сподоблялись видений созерцательных. Как Вы считаете, это одно и то же с видениями пророческими?

Ответ. О том, что благодать сейчас большая, чем была у пророков в ветхозаветные времена, говорит и преподобный Макарий Великий. Конечно, имеются в виду не такие нерадивые христиане, как мы, а истинные подвижники. Я думаю, что умозрительность видений пророков не означает, что это были мечты. "Умозрительно" можно понимать, наверное, как "невещественно", то есть видения не были чем-то материальным, но давались как бы извне, подвижники времен Ветхого Завета созерцали их, так сказать, со стороны. В новозаветное же время, после пришествия в мир Спасителя, человек получил возможность созерцать славу Пресвятой Троицы, достигать высочайшего Богообщения и соединяться с Богом. Для ветхозаветных подвижников это являлось почти невозможным: например, в ответ на просьбу праведника Моисея увидеть Бога, ему было сказано: "Ты увидишь Меня сзади, а лице Мое не будет видимо" (Исх.33:23). Пророк Илия увидел Бога только в веянии тихого ветра. А ведь это были пророки величайшие, имевшие у Бога необыкновенное дерзновение! Подвижники же новозаветного времени рассуждают уже о Богообщении, для них восхищение ума, пребывание его в Боге, является целью подвига, как говорят об этом Максим Исповедник, Макарий Великий и многие другие святые - почти все, кто описывал высочайшие духовные состояния. В этом смысле можно сказать, что православные подвижники выше, чем ветхозаветные пророки, да и вообще всякий православный христианин имеет возможность стать выше. Тем печальнее и плачевнее наше состояние: мы потенциально выше, а в действительности - ниже, судя по тому, что мы имеем практически. Мы не реализуем то, что нам даровано в таинствах Крещения, Миропомазания и в особенности в таинстве Евхаристии.

Вопрос. То есть подвижники созерцают Бога в сердце?

Ответ. Разницы, где они Его созерцают, нет. Вы судите по состоянию новоначального, берете его как мерило. Школьник тоже думает, что если кто-то не умеет решать простейшие примеры, то он уже ни к чему не годен. А люди решают не школьные задачки, а серьезные жизненные задачи. Созерцание Божественной Славы в лучшем случае лишь начинается в сердце, но это не значит, что все только там и происходит. Если подвижники восхищались умом, так что их тело пребывало без движения, в оцепенении по несколько дней, то разве это происходило только в сердце? Арсений Великий, когда стоял на молитве, был весь огненным, лицо Серафима Саровского, когда он беседовал с Мотовиловым, просияло как солнце - это что, тоже совершалось лишь в сердце?!

Вопрос. Я имел в виду, что у ветхозаветных пророков сердце не было очищено божественной благодатью, то есть у них не было такого восхождения, как у православных подвижников, ведь всякое созерцание начинается через сердечную молитву.

Ответ. Нужно помнить, что сердце очищается Таинствами, поэтому, конечно, ветхозаветные праведники не имели того, что имеем мы. Однако мы всего этого не реализуем, не приводим в действие, а такие подвижники, как Макарий Великий, Антоний Великий, это делали, и поэтому по переживаниям в Богообщении они были в действительности выше древних пророков. Не по тому, какую роль они сыграли в деле спасения всего человечества, а по непосредственным, индивидуальным переживаниям. Если же рассматривать их как орудия Промысла Божия, то, конечно, мы не можем говорить, что Макарий Великий, например, выше, чем пророки Моисей или Исаия, - понятно, что это абсурд.

Вопрос. То есть для ветхозаветных пророков сердечная молитва была невозможна?

Ответ. Наверное, так. Григорий Палама говорит, что Божия Матерь, пребывая во Святая Святых, явилась изобретательницей и возобновительницей умного делания. Отсюда можно сделать вывод, что до пришествия Спасителя умного делания не было, оно было утеряно после грехопадения прародителей и возобновлено лишь Пресвятой Девой. Вам надо прочитать "Слово на Введение во Храм Пресвятой Богородицы" и писания преподобного Паисия Величковского.

Вопрос. У католиков основное заблуждение - это филиокве. Соответствующим, наверное, является и их духовное настроение (например, у них есть культ любви). Какова связь между ересью и духовным настроением?

Ответ. Когда речь идет о ересях внутри христианства, эту связь определить трудно, так как различия между вероисповеданиями очень тонкие, проанализировать их сложнее, чем, например, отличия всего христианства от буддизма или индуизма. Из русских мыслителей идею о том, что ересь влияет на нравственную жизнь, пытался провести Алексей Степанович Хомяков. Но сказать, что определенная ересь вызывает определенную страсть, наверное, трудно. Можно отметить, что, во-первых, ересь всегда грешит против смирения, во-вторых - против любви, потому что ересь приводит к разделению и, следовательно, враждует с соединяющей любовью. Ведь говорим мы на литургии: "Возлюбим друг друга, да единомыслие исповемы", значит, правильное исповедание, единомыслие - следствие любви. Если еретики отошли от Церкви, то какая же тут может быть любовь? Любовь выражается не только в том, чтобы смотреть на кого-то и плакать, но и в том, чтобы любить древних христиан, апостолов, святых отцов - хранителей и защитников Предания. Мы, уклоняясь от Предания, их не любим, а значит, не любим и Бога. Если при этом остается какая-то видимость любви, то нужно предполагать в этом духовную прелесть или, в лучшем случае, любовь человеческую.

Вопрос. Как избежать высокоумия и превозношения от чтения?

Ответ. Высокоумие преследует нас, наверное, при всяком добром деле. Если мы совершили что-то доброе, за этим обычно следует гордость и тщеславие. Поэтому этот вопрос можно несколько расширить: как избежать высокоумия и превозношения оттого, что мы совершаем что-либо доброе, правильное? Нужно себя укорять, считая, что прочитанное нами само по себе еще ничего не значит, что мы должны это исполнить. Вообще, в любом случае, когда мы делаем что-то доброе, нужно думать о том, что мы умрем, после смерти это ничего уже не будет значить, а за все, чего мы достигли на земле в духовном отношении и тем паче в умственном развитии, мы ответим перед Богом. Необходимо иметь и другие подобные мысли, то есть стараться бороться с гордостью, когда она возникает от чтения духовной литературы, точно так же, как и в других случаях. Конечно, люди превозносятся друг перед другом, человеку свойственно гордиться своими знаниями, но нужно помнить, что мы читаем не для того, чтобы что-то узнать, а для того, чтобы получить руководство ко спасению. Поэтому знания, которые мы не применяем в жизни, будут нам скорее в осуждение, чем во спасение.

25 марта 2001 г.

Игумен Авраам (Рейдман)
Благая часть. Беседы с монашествующими. - Новотихвинский женский монастырь