Начало: Тексты, справочники и документы	Первая страница Святоотеческое наследие Разные тексты Свт. Филарет (Дроздов) OrthodoxyLib Православный интернет Евангельский синопсис Духовные стороны Добротолюбие избранное Пролог в поучениях День за днем Церковный календарь

Хотя сегодняшняя беседа и будет основана на Евангелии, но тема ее будет, можно сказать, не возвышенной: речь пойдет о блудной страсти. Я решил побеседовать об этом по той причине, что некоторые люди относятся к блудной страсти как к чему-то столь естественному, столь необходимому, от чего будто бы никак невозможно избавиться. Если же говорить о тех, кто подвизается в монастырях, то для них существует опасность, что дьявол представит им зло под видом добра. Что я имею в виду? В душе своей дав обещание Богу служить Ему и таким образом вступив в духовный брак со Христом, мы нередко по отношению к этому духовному браку прелюбодействуем умом. И прелюбодействуем не только в том смысле, что привязываемся к миру и, любя его, отвлекаемся от любви Божией, но и почти в буквальном смысле. Мы размышляем о вещах для нас уже запрещенных, для нас уже невозможных, соизволяя на как будто бы пристойные мысли о браке. Но фактически мы думаем об услаждении своей плоти. Чтобы развенчать этот лукавый помысел, я попытаюсь разъяснить те евангельские поучения Спасителя, которые касаются столь важного для нас предмета - борьбы с блудной страстью. Я хочу лишить блудный помысел ореола красоты и непобедимости, развеять представление о нем как о чем-то естественно присутствующем, без чего невозможно жить, чего невозможно избежать. Вы должны научиться презирать эти внушения дьявола и по-настоящему возлюбить Господа. Именно тогда, когда человек устремляется всем умом ко Христу, дьявол наиболее искушает его. Утешения, которые получает человек при общении с Богом, бывая един дух с Господом, как говорит апостол Павел (1Кор.6:17), он хочет заменить стремлением к утешению низменному, происходящему от соединения с другой плотью.

Вот как Евангелие от Матфея повествует об отношении к браку и о том, как должны вести себя люди, стремящиеся к целомудренной жизни, к угождению единому Богу. И бысть, егда сконча Иисус словеса сия прейде от Галилеи, и прииде в пределы иудейския обонпол Иордана. И по Нем идоша народи мнози, и исцели их ту. И приступиша к нему фарисее, искушающе Его, и глаголаша Ему: аще достоит человеку пустити жену свою по всякой вине? (Мф.19:1-3). Непонятно, в чем состояло искушение. Может быть, фарисеи считали, что Спаситель не способен дать правильный ответ на их вопрос, или предполагали, что Он, как сторонник чрезвычайного целомудрия, не разрешит развод, хотя Моисеев Закон давал прямое разрешение на это. Но почему такое позволение существовало, объясняет далее Сам Спаситель. Он же отвещав рече им: несте ли чли, яко сотворивый искони (то есть "изначала", - конечно, это сказано о Боге. - о.А.) мужеский пол и женский сотворил я есть? И рече: сего ради оставит человек отца своего и матерь и прилепится к жене своей, и будета оба в плоть едину. Якоже ктому неста два, но плоть едина; еже убо Бог сочета, человек да не разлучает (Мф.19:4-6). Здесь говорится пока о браке, о том, что он не подлежит разрушению. Человек не должен изменять то, что совершается по Божиему предназначению и благословению. Глаголаша Ему: что убо Моисей заповеда дати книгу распустную и отпустити ю? Глагола им, яко Моисей по жестосердию вашему повеле вам пустити жены ваша; изначала же не бысть тако (Мф.19:7-8). То есть развод был введен Моисеем потому, что сладострастие древних евреев было столь велико, что они ради вступления в новый брак могли проявить жестокость по отношению к своим супругам. Это могло выражаться в таком наглом попрании брачного союза, как супружеская измена, или даже в попытке убить своего супруга или супругу. И Моисей, для того чтобы не было большего зла, разрешил зло меньшее.

Но это еще не совсем относится к нашей теме. Нужно сделать некоторые пояснения, чтобы, если так можно выразиться, сориентироваться в этом повествовании. Глаголю же вам, яко иже аще пустит жену свою, разве словесе прелюбодейна, и оженится иною, прелюбы творит; и женяйся пущеницею прелюбы деет (Мф.19:9-10). Нужно обратить внимание, что если человек вступил в брак, значит, развод приравнивается к прелюбодеянию. По аналогии мы можем сделать для себя вывод, что если человек вступил в духовное единение с Богом и потом хотя бы мыслит о его расторжении (я уже не говорю: расторгает на деле), тот действительно совершает прелюбодеяние, и гораздо более страшное, чем если бы он попрал брачный союз. Он совершает настолько больший грех, насколько единение с Богом выше человеческого союза.

Глаголаша Ему ученицы Его: аще тако есть вина человеку с женою, лучше есть не женитися (Мф.19:10). Ученики Спасителя делают здравый, простой вывод: если таковы обязанности человека к жене, то есть если разлучиться супругам совершенно невозможно, лучше не жениться. Ведь брак несет в себе много разных прискорбностей и трудностей, и часто супругам приходится друг друга терпеть, друг перед другом смиряться. Спаситель говорит о том, что Бог сочетает людей, хотя бы они и не подходили друг другу с человеческой точки зрения. Скажем, один имеет один характер и привычки, другой - иные, и получается, что люди друг другу приносят по крайней мере мелкие скорби. И настолько это бывает невыносимо, что лучше не жениться, раз, женившись, расторгнуть брачный союз уже невозможно. Вот человеческий взгляд на вещи. Но для того, чтобы не жениться и остаться одному, нужна чрезвычайная, особенная помощь Божия (о чем далее и говорит Господь Своим ученикам). Это не то, чтобы просто сказать: "Не буду жениться, потому что не хочу терпеть прискорбности супружеской жизни. И притом я должен все это терпеть столько лет, сколько проживу на земле". Он же рече им: не вси вмещают словесе сего, но имже дано есть (Мф.19:11). Кем дано? Понятно, что Богом. Сам же по себе человек не может вместить этого слова, потому что в нашу природу вложено стремление к браку. У женщин, кроме того, есть еще природное стремление к чадородию. Поэтому если человек живет по своему естеству, если ему ничего особенного сверх того, что дано природой от рождения, не открыто, то он и не способен вместить безбрачного образа жизни, как сказал Спаситель: "Не вси вмещают словесе сего, но имже дано есть". Но вот если тебе уже дано, если Бог тебе открыл некоторую истину и в сердце твоем зародилось желание особенного, возвышенного образа жизни, то ты должен вести себя так, как далее объясняет Спаситель (объясняет, конечно, образно, а не буквально). Суть бо скопцы, иже из чрева матерня родишася тако; и суть скопцы, иже скопишася от человек; и суть скопцы, иже исказиша сами себе Царствия ради Небеснаго. Могий вместити, да вместит (Мф.19:12). Под скопцами здесь подразумеваются те, кто не способен к брачной жизни. Суть скопцы, иже из чрева матерня родишася тако, то есть от природы не имеют способности к деторождению. И суть скопцы, иже скопишася от человек. В древности был очень распространенный обычай оскоплять юношей. Такие люди считались способными для особых служений, они часто служили знатным людям, например государям, находились при царских дворах. Чего в наше время почти не бывает, то в древние времена было совершенно обычным и естественным. И суть скопцы, иже исказиша сами себе Царствия ради Небеснаго. Речь идет, конечно, не о тех людях, которые в буквальном смысле слова себя оскопили, то есть лишили детородных членов, а о тех, кто духовно сделал для себя невозможной жизнь по плоти, жизнь брачную. Исказиша сами себе не просто ради того, чтобы избежать какой-нибудь скорби от блудной страсти, а ради Царствия Небеснаго. Обратим внимание на эти слова и сделаем первый вывод из изречения Спасителя. Прежде всего нам приносит скорбь посредством блудной брани наша собственная плоть, и образное выражение Господа о необходимости себя исказить имеет тот смысл, что мы не должны повиноваться влечениям своей плоти. Конечно, не в нашей власти раз и навсегда заставить себя не испытывать греховных пожеланий. Все равно это происходит по действию дьявола, помимо нашей воли, притом что к этому есть наклонность в самом нашем естестве. Оскопить же себя значит, во-первых, сделать невозможным совершение греха на деле, во-вторых, иметь решимость во всякое мгновение своей жизни с такой жестокостью, с какой человек, оскопляющий себя, калечит свое тело, запретить себе следование влечениям плоти. Мы - сами по себе, плоть - сама по себе. Да, она может нас искушать и мучить, вернее, дьявол через нее может искушать, возбуждая в нас похоть. Но мы должны сделать для себя невозможным поддаться икушению.

Как это сделать? Что это за нож, которым мы можем себя духовно оскопить ради Царствия Небесного? Это, конечно, молитва. Без молитвы к Господу, без надежды на единого Бога человек не в силах преодолеть себя. Ведь сказано, что это слово вмещают те, имже дано суть. Дано кем? Богом. Для того чтобы получить такой дар Божий, вместить целомудренный образ жизни (а не просто мыслить об этом) на все время нашего земного подвига, нужно уповать на Бога. А упование наше в откровенной и конкретной форме выражается прежде всего в молитве, в особенности в непрестанной молитве Господу Иисусу Христу. Тот, Кто дал нам откровение о безбрачном образе жизни, немыслимом для тех времен, безусловно, может и укрепить нас, и помочь нам этому отровению последовать.

Обратите внимание, какой образ дает нам Спаситель, чтобы показать решимость, необходимую для совершения подвига целомудренной жизни. Он говорит, что суть скопцы, иже исказиша сами себе Царствия ради Небеснаго. Образ этот жестокий: мы должны употребить оружие для того, чтобы лишить себя каких-то членов, и таким образом сделать себя способными для Царствия Небесного. Спаситель дает нам образ решимости, образ мужества. Я уже приводил когда-то в пример древних героев, которые жертвовали жизнью ради спасения своего Отечества. Например, знаменитый римский герой Муций Сцевола, чтобы показать врагам мужество и непобедимость римлян, положил свою руку на горящие угли и держал ее на них до тех пор, пока она не испепелилась. Хотя любовь к Родине - чувство наиболее возвышенное из всех земных привязанностей, тем не менее чувство это земное. И если из любви к Родине, к Римскому государству, люди совершали такие подвиги, то мы из любви к Небесному Царству, к Небесному Отечеству должны проявить большее мужество. В особенности необходимо учитывать, что мы не только обладаем какими-то природными добрыми качествами, но и Сам Господь нам помогает, от Него нам дано понести чрезвычайный подвиг. Слова Господа могий вместити, да вместит нужно понимать не так, что, кто не может, тот пусть и не вмещает, но так, что, кто может и тем не менее не хочет вместить в себя этот подвиг, духовное оскопление, искажение своего естества ради Бога, тот пренебрегает открывшимся ему, тот совершает духовное прелюбодеяние. В глазах человеческих, может быть, все будет выглядеть вполне законно и люди найдут извинение нашему поступку, кто-то по той причине, что он оправдывает грех, а кто-то даже и по той, что не желает осуждать. Но не нужно думать, что этот поступок угоден Богу и что в будущей жизни его оценят так же, как сейчас на него смотрят люди. Нет, там будет совсем иначе.

Спаситель дважды уподобляет борьбу с соблазнами отсечению своих членов. И в первый раз Он говорит об этом именно тогда, когда речь идет о блудной страсти, о вожделении. Отсюда можно сделать вывод, насколько тяжела борьба с ней и насколько твердая решимость, переходящая в жестокость к себе, должна быть у того человека, который хочет всю свою жизнь (а не только какую-то ее часть) посвятить Богу. Слышасте, яко речено бысть древним: не прелюбы сотвориши (Мф.5:27). Многие кичатся и хвалятся, радуясь, что они исполняют эту заповедь. Они считают, что тем самым, что не прелюбодействуют, делают нечто великое. На самом же деле это ветхозаветная заповедь, она дана была древним, а нам, живущим в Новозаветное время, необходимо нечто гораздо большее. Слышасте, яко речено бысть древним: не прелюбы сотвориши. Аз же глаголю вам, яко всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (Мф.5:27-28). Хочу обратить внимание прежде всего на следующие слова: всяк, иже воззрит, на жену. Конечно, вы понимаете, что в данном случае не важно, воззрит ли кто на жену или на мужа. Это касается всех: и мужского пола, и женского. Всяк, иже воззрит - вот еще один источник соблазна, проходящий через наши чувства, прежде всего через зрение. Бывает, что сама наша плоть нас искушает или дьявол непосредственно возбуждает похоть плоти. Бывает же, что вожделение приходит к нам через зрение. Когда мы смотрим на предмет, могущий вызвать в нас греховные пожелания, именно со страстью, тогда это грешно, и тогда соблазн может подействовать не только через зрение, но и через другие чувства. В таком случае мы должны дать более широкое толкование: прелюбодействует и тот, кто воззрит на жену с вожделением, и тот, кто будет слушать женщину или о женщинах с вожделением, и т.д. Эта низкая страсть проникает в нас и через прочие разные чувства.

…Всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея… Нельзя сказать, что здесь запрещается зрение на лиц противоположного пола. Кто смотрит бесстрастно, чисто, тот, конечно, ни в чем не виноват. Другое дело, что мы должны трезво оценивать свои способности и понимать, что поскольку в сердце нашем живет страсть, постольку мы должны остерегаться смотреть на какие бы то ни было предметы, нас соблазняющие, в данном случае - возбуждающие блудную страсть. Я подразумеваю лиц противоположного пола. Это необходимо для того, чтобы страсть, которая спит в нашем сердце, не пробудилась, не начала могущественно действовать и не возбудила в нашем сердце вожделение.

…Всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем. Как можно воззреть? Можно воззреть собственно глазами, но можно воззреть и мысленно. Можно вызвать в своей памяти какой-то образ и рассматривать его. Не принципиально, смотрим ли мы буквально глазами или мы умственным взором в памяти рассматриваем то, что когда-то видели. Суть нисколько не изменяется. И эти слова Евангелия относятся не только к тому, кто буквально смотрит на лицо противоположного пола, но и к тому, кто умом взирает на какое-нибудь соблазнительное воспоминание.

Аз же глаголю вам, яко всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем. Здесь Спаситель объясняет, что если мы смотрим с вожделением, значит, в сердце уже согласились с нечистыми помыслами, в сердце уже представили и совершили грех. Вот откуда происходит вожделение, которое затем проявляется внешне. Здесь нам приоткрывается тайна внутренней жизни. В ином месте Спаситель говорит об этом более откровенно и ясно, и на этом, собственно, построено умное делание, борьба за очищение своего сердца. К рассуждению о том, как нужно очищать свое сердце, мы вернемся позднее, а сейчас будем далее разбирать текст.

Аще же око твое десное соблажняет тя, изми е и верзи от себе… (Мф.5:29). Что нужно понимать под оком и под рукой, о которой сказано далее? Конечно же, не собственно член тела. О том, что мы должны вырвать свое око, глаз или отсечь руку, здесь говорится так же как об оскоплении, не буквально, а образно, символически. Некоторые толкователи понимают под этим близких к нам людей. Если нас соблазняют люди, которые близки нам, как собственные члены тела, око, рука, то мы должны прекратить с ними общение, для того чтобы не соблазняться. Я не хочу сказать, что это толкование неправильно, но слова Господа столь глубоки, что они позволяют понимать одно и то же изречение как бы на разных уровнях. И одно толкование другому не противоречит, а дополняет его и углубляет. Можно сказать, что таким образом смысл евангельского изречения расширяется, но это не значит, что мы добавляем к нему нечто новое. Нам лишь открывается то, что касается разных уровней человеческой жизни. Под оком можно понимать и умственный взор. Если мы умом, помыслом не посмотрим на предмет вожделения, то обычный человеческий взгляд и вообще общение с лицами другого пола никакого вреда нам не принесет. В этом ничего греховного нет.

Получается, что если мы в самом начале (как бы нам ни было тяжело из-за нашего самолюбия и саможаления) не вырвем из своего ума греховный помысел и не отнесемся к нему с такой ненавистью, что как бы далеко его от себя отбросим, тогда мы сделаемся неспособными для вечной жизни. О теле здесь сказано образно, на самом деле речь идет о душе или вообще о всем существе человека. …Изми е (т.е. око. - Ред.) и верзи от себе: уне бо ти есть, да погибнет един от уд твоих, а не все тело твое ввержено будет в геенну огненную (Мф.5:29). Пусть погибнет наше греховное желание, которое из-за нашего самолюбия, плотолюбия, сластолюбия, то есть неправильной любви к себе, стало для нас как бы одним из наших членов. Пусть лучше этот член тела погибнет, чем мы вместе с ним будем ввержены в геенну огненную. Об этом мы всегда должны помнить во время внутренней борьбы с унизительной, страшной и мучительной блудной страстью.

…Уне бо ти есть, да погибнет един от уд твоих, а не все тело твое ввержено будет в геенну огненную. В то же время, отсекая греховные помыслы при помощи молитвы, мы должны помнить о том, что если мы не будем этого делать с такой жестокостью, с таким мужеством, какое здесь образно описывается, тогда мы будем ввержены в геенну огненную. Эта мысль должна нам всегда помогать в борьбе со страстью. Спаситель Сам открывает, как нам следует себя вести. Необходимо понять одну простую вещь, и, может быть, это даже самое главное. Если мы не приобретем такой решимости, чтобы в борьбе с грехом как бы мужественно отсекать свои члены, то мы никогда не избавимся от блудной страсти и никто и ничто нам не поможет. Не поможет нам ни мудрый наставник, ни молитвы великого старца, ни благословение на монашескую жизнь от какого-нибудь подвижника, ни смирение, которое, как нам кажется, мы можем приобрести каким-то образом. Ничто нам не поможет, если мы не приобретем той чрезвычайной решимости и мужества, которые изображены здесь Господом таким необычным образом. Истина эта неоспоримая, и мы не можем пренебрегать этой заповедью Спасителя, этим Его откровением. Если же пренебрежем, то останемся в прежнем страстном состоянии и действительно будем ввержены в геенну огненную. И не только в будущей жизни мы подвергнемся муке, но и в этой уже жизни нечто подобное геенне огненной разгорается для нас в самой блудной страсти. Человек горит в огне и мучается, и он не найдет себе покоя, пока не употребит такой необыкновенный образ борьбы, то есть не приобретет жестокую решимость.

И аще десная твоя рука соблажняет тя, усецы ю и верзи от себе: уне бо ти есть, да погибнет един от уд твоих, а не все тело твое ввержено будет в геенну (Мф.5:30). Вот какой решимости требует от нас Господь Иисус Христос. Для того чтобы этот образ стал для нас более ярким, я обращусь к подобному изречению Спасителя, приведенному евангелистом Марком. И аще соблажняет тя рука твоя, отсецы ю: добрее ти есть беднику (без руки) в живот внити, неже обе руце имущу внити в геенну, во огнь неугасающий (Мк.9:43). Рассмотрим такой пример из жизни. Многие люди, которым грозит смертельная опасность, больные, допустим, раком или еще какой-нибудь страшной болезнью, решаются на операцию и чуть ли не просят врачей сделайть ее быстрее, хотя это не всегда бывает удобно. Люди готовы лишиться каких-то членов или органов, только чтобы сохранить жизнь. Мы должны иметь хотя бы такую же решимость (я не говорю: большую) в отношении своей нравственности, в отношении внутреннего, то есть душевного, целомудрия, а не только внешнего. Что пользы, если мы лишь на деле не грешим, а внутри распаляемся нечистыми желаниями?

И аще соблажняет тя рука твоя, отсецы ю: добрее ти есть беднику в живот внити, неже обе руце имущу внити в геенну, во огнь неугасающий, идеже (как образно здесь передал слова Спасителя евангелист Марк. - о.А.) червь их не умирает, и огнь не угасает (Мк.9:43-44). Евангелист не боится употребить нарочитый повтор, ради того чтобы эти слова врезались в память читателей, чтобы мы всегда, когда нас искушает страсть, помнили что нас ждет, если последуем ей.

И аще нога твоя соблажняет тя, отсецы ю: добрее ти есть внити в живот хрому, неже две нозе имущу ввержену быти в геенну, во огнь неугасающий, идеже червь их не умирает и огнь не угасает (Мк.9:45-46). Можем ли мы сомневаться в словах Господа, сказавшего, что с нами будет, если не станем бороться со своими страстями? И в первую очередь, как я вам говорил, Он предупреждает об этом, когда речь идет о блудной страсти. Мы должны помнить, что если мы не захотим бороться со своими греховными помыслами, то нас, несомненно, будет ждать мучение. Червь неумирающий и огнь неугасающий - это не просто какой-то образ, это предупреждение. Мы не знаем, каков червь неумирающий и что такое огнь неугасающий, но мы точно знаем, что подвергнемся им, если, конечно, не покаемся.

И аще око твое соблажняет тя, исткни е… (Мк.9:47). Страшно представить, что грешный человек сам себе выкалывает глаз, как здесь сказано: исткни е. Но тем не менее это нужно сделать, иначе нас ждет нечто гораздо худшее. И аще око твое соблажняет тя, исткни е: добрее ти есть со единем оком внити в Царствие Божие, неже две оце имущу ввержену быти в геенну огненную, идеже червь их не умирает и огнь не угасает (Мк.9:47-48). Посудите, что же нам следует предпочесть: Царствие Небесное, ради которого мы должны себя духовно оскопить, Царствие Божие, живот вечный, как сказано в других местах Евангелия, ради которых мы должны отсекать свои члены, или червя неумирающего и огнь неугасающий?

Есть мнение, что этот образ взят Спасителем из действительности. За пределами Иерусалима есть долина, которая называлась "геенна", туда выбрасывали мусор со всего города. Иногда в груды мусора попадали трупы животных или даже бесприютных людей. Там горел огонь, и весь этот огромный мусорник постоянно тлел. И поскольку в нем были разлагающиеся трупы животных и людей, то там никогда не пропадал червь. Вот этот страшный образ, знакомый всем евреям, Господь Иисус Христос и приводит. У всех Его слушателей он стоял перед глазами. А что представляет собой в действительности червь адский, мы не знаем. Знаем только, что его угрызения гораздо страшнее и мучительнее, чем все земные страдания. Об этом, повторюсь, мы должны всегда помнить, когда боремся со страстями, в особенности с блудной. Ведь блудная страсть предлагает нам наслаждение. И поскольку мы не знакомы с высшим духовным наслаждением, то наслаждение плотское, которое в нашем скудном опыте не имеет сравнения ни с чем, кажется нам самым сильным, прекрасным и вожделенным. Конечно, так происходит еще и по внушению дьявола. Чтобы угасить стремление к наслаждению, мы должны помнить о страданиях, которые в конечном счете ожидают того, кто будет этому стремлению следовать.

Спаситель, когда говорил о действии вожделения в человеке, упомянул сердце человеческое. …Всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (Мф.5:28). Теперь мы должны обратить внимание на самое главное: где находится источник нашей чистоты? Господь сказал: "Блаженны чистые сердцем, яко тии Бога узрят" (Мф.5:8), то есть, кто чист сердцем, тот, как все понимают, не может уже совершить мысленный грех блуда в своем сердце. Сам этот грех иногда называется нечистотой. В чистом же сердце того, что является образом нечистоты, конечно же, быть не может.

У евангелистов Матфея и Марка говорится о сердце и как об источнике осквернения человека. Марк передает слова Спасителя более подробно, и поэтому мы остановимся на его повествовании об этом предмете. …Потом же вопрошаху Его фарисее и книжницы: почто ученицы Твои не ходят по преданию старец, но неумовенными руками ядят хлеб? Он же отвещав рече им: яко добре пророчествова Исаия о вас лицемерех, якоже есть писано: сии людие устнами Мя чтут, сердце же их далече отстоит от Мене (Мк.7:5-6). Обратите внимание вот на что. Когда мы будто бы совершаем все необходимое (как эти иудеи совершали всевозможные омовения и соблюдали Закон в том, что касалось ритуальной чистоты), но внутренность наша нечиста, оскверняется разными греховными помыслами, тогда мы чтим Бога только устами, а сердце наше далеко отстоит от Него. Это выражение: сердце же их далече отстоит от Мене не образное, а буквальное. Слова Евангелия мы часто воспринимаем как образные потому, что не видим в нем ту духовную реальность, которую испытывают подвижники, достигшие высокого преуспеяния. Действительно, сердце человека может быть близко к Богу, может соединиться с Ним, а может быть и далеко от Бога. Прежде всего мы знаем об этом из творений тех подвижников благочестия, которые описывают плоды умного делания. Если мы внешние предписания соблюдаем, а о внутренней жизни не заботимся или мало заботимся, тогда сердце наше от Бога удаляется. Мы это сами чувствуем, и это не нужно объяснять тем людям, которые пытаются молиться Иисусовой молитвой. Мы иногда чувствуем, что сердце наше ближе к Богу или даже соприкасается с Ним, а у некоторых (кто знает?), может быть, и соединяется. У иных же оно удаляется от Бога, и, бывает, настолько удалится, что как бы погружается в некую тьму, тьму неведения. Полная тьма неведения - это когда человек и саму веру теряет. Но тому, кто соединился сердцем с Богом, вера уже не нужна, в нем присутствует знание. Он видит Бога в себе, и ему не нужно ни доказательств от ума, ни каких-либо свидетельств, потому что он сам является живым свидетелем.

…Сердце же их далече отстоит от Мене. Всуе же чтут Мя, учаще учением, заповедем человеческим. Оставльше бо заповедь Божию, держите предания человеческая, крещения чваном и сткляницам, и ина подобна такова многа творите. И глаголаше им: добре отметаете заповедь Божию, да предание ваше соблюдете? Моисей бо рече: чти отца твоего и матерь твою; и: иже злословит отца или матерь, смертию да умрет. Вы же глаголете: аще речет человек отцу или матери: корван (еже есть дар), иже аще пользовался еси от мене, и не ктому оставляете его что сотворити отцу своему или матери своей, преступающе слово Божие преданием вашим, еже предасте; и подобна такова многа творите. (Мк.7:6-13). Под словами и подобна такова многа творите можно понять и сладострастное отношение иудеев к браку. Они позволяли себе разводиться, находя этому предлог в тех писаниях Моисея, которые им снисходили. Но иудеи не желали принимать во внимание то, что сказано было о сотворении изначала человека, мужчины и женщины.

И призвав весь народ, глаголаше им: послушайте Мене вси и разумейте. Ничтоже есть внеуду человека входимо вонь, еже может осквернити его; но исходящая от него, та суть сквернящая человека. Аще кто имать уши слышати, да слышит (Мк.7:14-16). Заметьте: не то оскверняет человека, что входит в него - здесь подразумеваются даже и впечатления, - но то, что исходит. И далее эта мысль будет поясняться. И егда вниде в дом от народа, вопрошаху Его ученицы Его о притчи. И глагола им: тако ли и вы неразумливи есте? Не разумеете ли, яко все, еже извне входимое в человека, не может осквернити его? Яко не входит ему в сердце, но во чрево… (Мк.7:17-19). Обратите внимание: Яко не входит ему в сердце, но во чрево. Если бы какие-нибудь впечатления вошли в сердце, то могли бы и осквернить его. А то, что входит во чрево, когда мы едим, или что получают другие наши органы, когда мы пользуемся разными чувствами (допустим, зрением и прочими), но что не касается нашего сердца, нас не оскверняет. Значит, все зависит опять же от сердца.

Яко не входит ему в сердце, но во чрево, и афедроном исходит, истребляя вся брашна. Глаголаше же, яко исходящее от человека, то сквернит человека. Извнутрь бо, от сердца человеческа, помышления злая исходят… (Мк.7:19-21). И далее следует перечисление, которое снова начинается с помышлений, связанных с отвратительной блудной страстью, видимо как с самых страшных. Извнутрь бо, от сердца человеческа, помышления злая исходят, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, татьбы, лихоимства, [обиды,] лукавствия, лесть, студодеяния, око лукаво, хула, гордыня, безумство (Мк.7:21-22). Конечно, здесь сказано не обо всех тмочисленных греховных помыслах, которые исходят из нашего сердца, но в этом кратком перечислении целых три помысла относятся к блудной страсти: прелюбодеяния, любодеяния, студодеяния. Как много в нас этой грязи и как она нас оскверняет, как она мешает и вредит человеческой жизни! Мы сами знаем по своему опыту, что когда из нашего сердца исходят эти нечистые помыслы, они действительно изнутри нас марают. Как противно нам бывает, когда мы испачкаемся в какой-нибудь грязи, например, в навозе. Мы не можем этого потерпеть и сами от себя отвращаемся, пока не умоемся. Но когда дело касается нашего внутреннего облика, здесь мы спокойно терпим всякую грязь внутри самих себя. Снаружи мы чистые, а изнутри отвратительны, замараны так, что если бы мы сами увидели свою нечистоту, то ужаснулись бы и испытали к самим себе глубочайшее отвращение.

Вся сия злая извнутрь исходят и сквернят человека (Мк.7:23). Вот мы увидели еще один источник блудной страсти. Первый - это наша плоть, в особенности детородные ее члены, второй - это наши чувства (зрение и прочие), через которые входят впечатления, и, наконец, третий - это помыслы, исходящие из сердца. Итак, можно назвать три источника соблазнов, вызывающих в нас отвратительную блудную страсть и побуждающих ко греху. В двух предыдущих евангельских повествованиях в образной форме говорилось о борьбе с этой страстью: сначала об оскоплении ради Царствия Небесного, потом об отсечении руки, ноги, о том, чтобы исткнуть око. Но здесь уже буквально сказано, что же происходит на самом деле.

Мы должны стремиться прежде всего очистить сердце. Если бы из сердца нашего не исходили прелюбодеяния, любодеяния, студодеяния, то мы не смотрели бы с вожделением ни на кого. Мы смотрели бы чистыми глазами и не испытывали греховных пожеланий. Тогда не нужно было бы говорить и об оскоплении. Отсечение наших членов, которые нас соблазняют, в образной форме преподанное нам Спасителем, совершается внутри нашего сердца. Если мы внутри сердца все греховные помыслы уничтожим, тогда мы никогда ни по отношению ни к кому ничего испытывать просто не сможем, как это было с людьми, достигшими бесстрастия и совершенной, абсолютной чистоты. Вы можете сказать, что сейчас таких людей нет или что вы таких людей не видели, ведь под бесстрастием нужно подразумевать не только независимость от блудной страсти, но и бездействие, мертвость всех прочих страстей. Однако мы должны стремиться к чистоте, даже если не видим перед собой никакого примера. Как знать, может быть, кто-то скрывает свою чистоту. Пусть именно в нашей небольшой среде пока нет такого человека, но самое главное, чтоб мы стремились к исполнению Евангелия и понимали, что если Господь Иисус Христос нам преподал учение о целомудрии, значит, мы должны этому учению следовать, а не считать его чем-то необязательным для себя. Наоборот, мы обязаны видеть в следовании ему свой долг. И даже если бы мы все исполнили, то нам надо было бы говорить самим себе: "Мы рабы неключимые, сделали то, что должны были сделать" (Лк.17:10) - не нечто великое, а то, что должны были сделать. Мы же не хотим исполнять своего долга и поддаемся всяким нелепым мечтаниям, которые, как правило, в жизни осуществить невозможно. Мы даем себе некоторую свободу, видимо считая, что поскольку на деле не грешим, то, может быть, ничего особенного нет, если мы примем какие-то блудные помыслы, пожалеем себя, так сказать. Но таким образом мы духовно прелюбодействуем, опускаемся на уровень животного и услаждаемся своими чувствами, причем самыми низменными.

В прошлой беседе я между прочим сказал, что по сути представляет собой стремление к лицам противоположного пола. Что приносит нам удовольствие в общении с ними? Чувство осязания. Ведь интимные отношения мужчины и женщины основаны на том, что люди получают удовольствие от соприкосновения тел. И вот мы даже просто умственной жизни (я уж не говорю о жизни духовной, о Царствии Небесном) предпочитаем это трение и считаем его чем-то вожделенным, прекрасным, могущим всегда доставлять нам утешение. Даже многие древние языческие философы отказывались от брака для того, чтобы свободно предаваться философии. Они жили уединенно, размышляли о смерти и о других возвышенных предметах. Язычники, не знавшие веры в Истинного Бога, жившие до Нового Завета и не принявшие Ветхозаветный Закон, тем не менее имели здравый смысл, чтоб предпочесть умственную жизнь жизни телесной. Тем паче мы, христиане, имеющие благодать, которая дарована нам Господом Иисусом Христом, имеющие свободу, не должны ею пренебрегать и порабощаться низменным чувствам, вплоть до самого низкого из них - осязания. Дело в том, что страсть сильна не потому, что она умна, - страсти безумны. Недаром сказано Господом, что из сердца исходит безумство. Именно оно лишает нас ясного, простого взгляда на то, что мы чувствуем, и мы не можем трезво посмотреть на себя и подумать: "К чему же я стремлюсь, что меня в общем-то привлекает?" Трезвый взгляд заставил бы нас сделать вывод подобный тому, к какому пришли ученики Спасителя: если таковы обязанности человека к жене, то лучше не жениться. А если я не хочу жениться, то зачем я вообще об этом предмете буду думать? Если я не хочу заниматься, например, торговлей ювелирными изделиями (меня это не волнует, мне это не нужно), почему тогда я должен об этом размышлять? От меня ничего не зависит, я ничего не буду покупать, никому ничего не буду продавать и никакой выгоды не получу. Зачем же мне сидеть и мечтать: а вот если бы я купил три кольца и продал их, была бы прибыль. Потом я купил бы четыре кольца и опять продал, а потом - пять колец… И так бы я разбогател. Подобно тому, если я не хочу вступать в брак, зачем мне думать о тех вещах, которые имеют к нему отношение?

Все эти доводы отрезвляют человека, предоставляя ему свободу увидеть себя таким, какой он есть, и начать бороться со страстью. Но при сильном действии страсти они победить ее не могут, потому что здесь нужна борьба за очищение своего сердца. Если же из сердца перестанут исходить, как из некоего нечистого источника, помыслы прелюбодеяния, любодеяния и студодеяния, тогда человек совершенно освободится от действия страстей и никакие размышления, убеждающие его в том, что нельзя поддаваться страстям, в частности блудной, ему уже не понадобятся. Научимся же, сестры, смотреть с презрением на ту нечистоту, которая пытается завладеть нашим умом. Будем понимать, что необходима жестокая решимость в борьбе с помыслами, показанная Спасителем под образами оскопления, отсечения руки или ноги, извержения глаза. Будем помнить о том, что если мы ради Царствия Небесного не пренебрежем греховными пожеланиями, то сделаем себя более пригодными для геенны, чем для Царствия Божьего. Уже в этой жизни мы будем испытывать огонь страстей и терзания червя, под которым можно понимать угрызения совести - червя неумирающего, неусыпающего, ни на минуту не оставляющего нас в покое. А в будущей жизни, хотя и неизвестно, что именно нас там ждет, мы подвергнемся мукам в гораздо большей степени. Будем себя этим размышлением отрезвлять и бороться за чистоту своего сердца. Не за чистоту и благообразие тела, а за благообразие сердца и души, то есть внутреннего человека, чтобы быть нам прекрасными внутренно. Ведь в жизни вечной, в отличие от этой временной, внешность человека будет не случайной, но будет зависеть от его внутреннего состояния. И кто более прекрасен внутренно, тот станет более прекрасным и внешне. По воскресении мертвых разным людям будет дана разная слава, как говорит апостол Павел: иная слава солнцу, иная слава луне и иная - звездам, и звезда от звезды разнствует во славе (1Кор.15:41). Так в будущей жизни и сама внешность человека будет отображением его внутреннего состояния. Сейчас наша внешность случайна: может быть, что черты лица человека очень благообразны, а внутренно он безобразен, моральный урод, как говорят (хотя это слова избитые, но очень верные). А в будущей жизни такой случайности не будет. Мы и в настоящем своем духовном опыте имеем некоторые тому доказательства. Например, когда человек одухотворен каким-то внутренним своим состоянием, когда он молится или когда причастится, то его внешность, даже если она весьма заурядна, становится приятной, потому что в человеке действует благодать. Тем паче в будущей жизни, когда внешность не частично, как сейчас, а полностью будет зависеть от внутреннего состояния, оно станет для всех очевидным. Кого интересует внешняя красота, тот пусть лучше думает о том, чтобы быть прекрасным в вечности, а не сейчас.

Вопрос. Батюшка, вы можете сказать, какая разница между прелюбодеянием, любодеянием и студодеянием?

Ответ. Прелюбодеяние - это супружеская измена, любодеяние - собственно блуд, когда ни одна из сторон не состоит в браке, а студодеяние - это нечто совсем уж постыдное.

Вопрос. Если у человека нет какой-либо страсти, то радоваться ему или огорчаться?

Ответ. Огорчаться, конечно. А то все страсти есть, а одной нет. Как бы нет полного комплекта. Допустим, семь страстей есть, а восьмой нет, - вот человек и будет скорбеть: "Ну, что ж такое, почему у меня все страсти есть, а сребролюбия нет, только жадности не хватает?" Радоваться ему или огорчаться? Радоваться от того, что страсти нет, и огорчаться от того, что он не получит венца? Я уж не думаю, что мы такие подвижники, что должны огорчаться от того, что у нас нет страсти и поэтому нет борьбы. Наверное, мы должны вести себя смиренно, ведь у нас достаточно страстей, чтобы был повод для брани. Если же мы станем огорчаться, то это будет, видимо, какой-то самонадеянностью, гордостью. Человек думает о том, что у него нет возможности побороться с блудной страстью, считает себя от этого несчастным, а если б узнал, что это такое, то сказал бы уже: "Не хочу никаких венцов, только не надо мне этого мучения". Те подвижники, которые испытывали сильнейшую блудную брань, иногда искали смерти - настолько это было невыносимо. Конечно, они совершенно не хотели согрешить, но тем не менее сами стремились к смерти. Иоанникий Великий, например, взял на себя блудную страсть одной молодой монахини, и у него разгорелась такая похоть, что он, найдя в пещере огромного, видимо, в зимней спячке находившегося змея, стал его теребить палкой, чтобы тот проснулся и его проглотил. Эта страсть перешла на змея, и он от нее издох. Так Господь избавил от страсти преподобного Иоанникия. Поскольку молодая монахиня хотела оставить свой подвиг и уйти в мир, он, будучи уже высоко преуспевшим, благодатным подвижником, имея некоторые дары свыше, решил взять ее страсть на себя, и тем не менее ему было настолько тяжело, он испытывал такое мучение. Поэтому те, которые переживают, что у них нет блудной страсти, просто не понимают, к чему это может привести, как это тяжело. Кроме того, блудная страсть ведь не всегда действует явно, в особенности у женского пола, а может быть прикрыта и каким-то приличным видом. Хочется, например, детей, ты думаешь, какие они хорошенькие, - а тут в действительности дело не в детях, а совсем в другом, в том, откуда дети берутся. Прикрывается же все это вот таким приличным видом. Или некоторые, скажем, думают: "Он такой добрый, такой хороший, как же его не любить, он, наверное, меня жалел бы, покупал бы мне мороженое, пирожные, цветы бы мне дарил", - вроде бы, все тоже, так сказать, более или менее прилично, а под этим опять скрывается самая откровенная низкая блудная страсть. Иногда она проявляется в самых неожиданных видах, например в том, что человек любит животных и разводит кошечек, гладит их без конца. О. Андрей обличал в этом монахинь, говорил, что у них детей нет, так они развели кошек. Вы думаете, что у вас нет блудной страсти, а на самом деле вы ее, может быть, лелеете. Нужно быть строгим к себе. Целомудренный человек не имеет излишней нежности, он как бы несколько суховат, а вот в чересчур нежном, добром, где нужно и не нужно, уже можно подозревать эту страсть. Конечно, тот, кто грубый, совсем не обязательно целомудренный, но тем не менее блудная страсть иногда проявляется и под видом такой доброты, нежности в поведении, в том числе в любви к животным.

Однако ко всему нужно подходить разумно. Я тоже люблю животных. Это не значит, что надо пинать ногой кота и от этого появится целомудрие. А кроме того, есть и другие страсти, с которыми нужно бороться. Иногда в человеке одна страсть господствует, а другая действует слабо, иногда бывает как-то иначе. Одного мучает зависть, другого - блудная страсть, третьего - гордость, четвертого - тщеславие, иной так любит поесть, что ему уже больше ничего не нужно. Иному нравится, чтобы его все хвалили: он старается пропеть как-нибудь так, чтобы все были в восторге. Есть некоторые знаменитые певицы, которые даже и семью бросили, если вообще ее имели, только ради того, чтобы им рукоплескали на сцене. Так сказать, "искусство требует жертв". Они принесли в жертву семью. У Валерия Брюсова, который, конечно, едва ли был христианином, разве что формально, а в действительности являлся вождем декадентства, вождем поэтов символистов, и проповедывал такие принципы, которые вряд ли можно назвать нравственными, есть одно стихотворение, называющееся, кажется, "Завещание поэту". В нем встречаются такие слова: "Помни второе: никому не сочувствуй, сам же себя возлюби беспредельно. Третье прими: поклоняйся искусству, только ему, безраздумно, бесцельно". Итак, он считает, что если человек это исполнит, то будет хорошим поэтом. Действительно, когда кто-либо служит искусству самозабвенно, ему не нужно никого и ничего. Он всем пренебрегает, не из любви к Богу, а из любви к самому себе, и только тогда может чего-то достигнуть (и обычно такие люди своей цели достигают).

Вот пример того, как некоторые ради тщеславия, ради славы, из гордости пренебрегают, допустим, блудной страстью, но это не значит, что они чего-то достигли в духовной жизни. Поэтому не нужно думать, что если у меня какой-то страсти нет или она действует так слабо, что я ее не замечаю, то я чего-то лишен. Есть же, с чем бороться, почему обязательно только с этой страстью? Если у тебя сатанинская гордость, так это еще, может быть, страшнее.

Вопрос. Как быть, если в последнее время действие страсти постоянно усиливается, несмотря на то, что искренне стараешься молиться против помыслов, так что просто даже теряешь всякую надежду когда-либо приобрести какую-то чистоту.

Ответ. Недавно я прочитал книгу архиепископа Антония (Голынского-Михайловского). Это был настоящий подвижник, истинный старец, прошедший лагеря и умерший в середине семидесятых годов. Он занимался умным деланием и достиг высокого преуспеяния, составил небольшой, но очень интересный труд, где описал все опытно пройденные им степени преуспеяния в Иисусовой молитве. В книге приведены извлечения то ли из его писем, то ли из дневников, где он рассказывает, что был знаком с одним знаменитым старцем - схиигуменом Германом из Зосимовой пустыни. Этот старец говорил ему, что он испытывал блудную брань на протяжении многих лет. Хотя он достиг уже высокого преуспеяния, имел много духовных чад, однако эта брань прекращалась у него только тогда, когда он возглашал на литургии "Горе имеем сердца", и отсутствовала вплоть до окончания Богослужения, а потом опять разгоралась. Он никогда не имел покоя и для того, чтобы найти хоть какой-то отдых от этого вожделения, вынужден был усиленно углубляться в молитву. Только тогда, когда он сподоблялся молитвы благодатной, его на некоторое время оставляла эта страсть. Однако, находясь в таком положении на протяжении многих, многих лет, он пребывал в благодушии. Господь попустил это, видимо, для его смирения.

Не нужно думать, что если человек испытывает действие блудной страсти, то, значит, он уже все, пропал. Плохо, когда человек не борется, когда он претыкается о какие-то мелкие ничтожные помыслы, - вот это ужасно, отвратительно. А иной ведет такую страшную борьбу, что это не укладывается в уме, как, например, Иларион Великий (не знаю, есть ли в наше время подобные люди). У Илариона Великого была такая страшная блудная брань, что, когда он ложился для краткого отдыха на циновку, рядом появлялась обнаженная женщина, которая принимала разнообразные положения и всячески его соблазняла. То есть дьявол устраивал такие призраки не в помыслах, а наяву. Вот, какая брань была. Но люди не унывали, подвизались. Они готовы были умереть, как Иоанникий Великий или авва Памво, но никогда не соглашались на то, чтоб подчиниться страсти. И не только мужчины испытывали такую страсть, но и некоторые женщины. К примеру, амма Сарра на протяжении более десятка лет претерпевала мучительную блудную брань и никогда не молилась о том, чтоб Господь избавил ее от этой страсти, но лишь о том, - чтобы дал ей терпение. Такие были мужественные люди. Поэтому не нужно думать, что после того, как я скажу вам о блудной страсти, объясню ее действие, у вас ее уже не будет. Нужно с ней бороться, в этой борьбе мы приобретаем для себя много полезного. Во-первых, мы смиряемся, а что такое смирение? Как говорит этот выдающийся архиепископ, Антоний, "смирение это есть самопознание", то есть познание себя таким, каков ты на самом деле. Отвратительная блудная страсть, заставляя нас внимательно взирать на свою душу, как бы открывает, что не только одна она живет в ней, но и многие другие низменные, грязные страсти и помыслы, и мы благодаря этой страсти (конечно, когда боремся) внимаем себе и познаем себя, свою крайнюю немощь, свое лукавство, то, что у нас нет настоящей, истинной, правильной любви к Богу. Кроме того, в особенности при усиленном действии брани, мы вынуждены прибегать с молитвой к Богу и таким образом учимся настоящей чистой молитве. Нам просто приходится понуждать себя к чрезвычайному вниманию, и потому мы преуспеваем в молитве. Много, много всего прекрасного бывает от того, что человек борется, не от самой блудной страсти, а от борьбы с ней. А когда мы предаемся ей, начинаем, например, мечтать, как мы будем лежать на диване, смотреть телевизор, а муж принесет нам из холодильника мороженое, то от этого пользы мы, конечно, не получаем.

Вопрос. Батюшка, существует ли какое-то сообщество страстей? Идут ли какие-либо страсти параллельно, или это не обязательно?

Ответ. Да, действительно часто бывает так, что гордость вызывает блудную страсть. Напрямую они не связаны, но Господь иногда это попускает.

Вопрос. А от чревоугодия блудная страсть может возникнуть?

Ответ. Да, это самый простой, так сказать, вариант. Наверное, многие читали в "Отечнике", как один монах, испытывая сильное действие блудной страсти, пришел к старцу и попросил, чтобы тот помолился. Старец стал усиленно молиться. Через неделю встречает монаха, расспрашивает его. "Да нет, - говорит тот, - ничего не помогает". Старец, видимо уже имея какой-то опыт и зная, что обычно его молитвы помогают, недоумевает, в чем же дело. Он начинает еще усиленнее молиться, накладывает на себя пост и через неделю вновь спрашивает монаха, как у того дела. "Нет, - отвечает, - ничего не помогает". Тогда старец стал уже как-то смущаться, унывать, думать, отчего же его Бог не слышит, а затем - опять усиленно молиться. Наконец является этому старцу бес и говорит: "Отче, поверь мне, я его не искушаю, он имеет своего беса - чрево". Вот так может быть.

Вопрос. Если по послушанию приходится общаться с лицами противоположного пола, то надо ли вести себя осторожнее, бояться, что можешь мысленно согрешить?

Ответ. Конечно, нужно быть осторожным. Во-первых, святые отцы вообще говорят, что нельзя дерзко, свободно себя вести, в особенности с лицами противоположного пола. Во-вторых, по возможности необходимо стараться на собеседников не смотреть и не вести с ними длинные ненужные разговоры, а только краткие, по делу. Кроме того, нужно стараться беречь, как говорят святые отцы, все чувства, особенно осязание. Это тоже очень важно, даже, может быть, наиболее важно. То, что вы не храните свое осязание (например тогда, когда здороваетесь) как раз и является следствием свободного обращения, а надо вести себя как-то сдержанно, может быть, даже немножко суховато, в особенности если человек испытывает к собеседнику какую-то симпатию. Однако "суховато" - это не значит грубо, по-хамски. Надо вести себя вежливо, сдержанно, говорить кратко, немногословно, избегая вольности.

Вопрос. Если мысленно согрешишь, то о чем правильнее думать? О том, что за этим последует наказание? А можно ли помышлять о прощении?

Ответ. Если мы со страстью боремся, то, конечно, никакого наказания не будет, мы даже получим пользу. Когда человек борется, он стремится к чистоте, а когда он страстью услаждается, тогда ему грозят все те наказания, какие изображены в Евангелии. Поэтому не нужно впадать в отчаяние, если промелькнул какой-то помысел, или если ты несколько и поддался ему, увлекся, но потом опомнился и стал молиться. Как говорят отцы, мы должны против помыслов молиться, а если увлеклись ими, то каяться в этом (конечно, все это совершается с помощью Иисусовой молитвы). Не надо думать, что если мы ведем борьбу, то это что-то страшное, наоборот, удивительно было бы если б кто-то из вас после моих слов вдруг навсегда избавился от этой страсти. Конечно, борьба предстоит, может быть, в течение многих лет. Я вот приводил в пример схиигумена Германа. Не всякий достигает чистоты, но у такого подвижника, как схиигумен Герман, возможно, большая чистота, чем у иного бесстрастного, потому что отец Герман своим чрезвычайным подвигом показывал необыкновенную преданность Богу, необыкновенную любовь ко Господу. Не все так однозначно и просто, но цель, конечно, общая для всех - все должны стремиться, понуждать себя к сердечной чистоте.

Вопрос. Какие есть еще способы борьбы с блудной страстью, кроме молитвы?

Ответ. Во-первых, конечно, воздержание в пище. Оно необходимо для всех. Даже немощный человек должен иметь некоторое воздержание, кроме, может быть, уж совсем тяжело больных; хотя и от таких блудная страсть может не отстать. Бес никакого, так сказать, благородства проявлять не будет, на время болезни нам отдыха не даст, все равно станет искушать, поэтому воздержание в пище, конечно разумное, необходимо для всех, даже для немощных. Иному нужно очень строго поститься, а иному достаточно воздерживаться только от мясной пищи, как это все мы, монашествующие, делаем. Иному и четыре раза в день можно поесть, а иному достаточно одного. Иному допустимо есть в этот один раз досыта, а другому необходимо недоедать и так далее - разные меры. Это все лучше определить со старицей. При этом не нужно, конечно, следить за внешностью, полная ты или худая, это зависит от природы. Один, может, и много ест, а у него от злости все "перегорает", а другой, добрый-предобрый, чуть поел и его уже разнесло. Поэтому на внешнее смотреть не надо, а необходимо смотреть на свои силы и вообще на душевное состояние: есть столько, чтобы можно было исполнять обычные обязанности. Кроме того, нужно учитывать и нравственное состояние своей души - то, какие в ней возникают страсти, ведь от чревоугодия может быть не только блудная брань, но и лень, и гнев. У некоторых, конечно, бывает гнев, когда им поесть не дадут, а у некоторых - когда они много едят и потом им некуда деть энергию.

Также необходимо ограничение во сне. Если мы много спим, то обязательно будут какие-то нечистые сновидения, помыслы и так далее. Нужно спать ограниченно, так чтобы не давать излишнего покоя телу; да и вообще отдых должен быть очень разумный. Многие подвижники, как, скажем, Паисий Величковский, рекомендуют новоначальным спать по семь часов в сутки: не меньше шести и не больше восьми (в крайнем случае, если очень немощный), потому что когда человек спит слишком мало, у него теряется бодрость ума. Строгое воздержание во сне - это уже для преуспевших. Однако и тогда, когда человек спит много (опять же противоположные причины), у него также теряется бодрость ума, появляется вялость, как бы лень к духовным занятиям и прочее. Значит, ограничение во сне должно быть. Конечно, если человек лег, например, в три часа ночи и встал, отдохнув шесть часов, в девять, для него это тоже неполезно, потому что у того, кто проспал утро, соответственно будет и совсем другая настроенность. Некоторые подвижники советовали всегда вставать раньше рассвета и встречать его (говорят, что птица встречает рассвет, - вот и монахи должны встречать рассвет). У нас он поздно наступает, да и принцип отсчета времени совсем другой: если в древности часов не было, то мы, пользуясь обычными часами, встаем в определенное время - в шесть часов, например.

Итак, сон, пища. Кроме того, нужно, конечно, как-то утруждать свое тело, хотя и это тоже должно быть разумно, ведь сейчас едва ли есть люди, которые могут подвизаться подобно древним. Но в то же самое время не нужно говорить себе, что это вообще невозможно: для кого-то и совершенно невозможно, а для кого-то и реально. Нельзя всех стричь под одну гребенку. Об этом прекрасно говорит Нил Сорский: у одного тело как медь, а у другого как трава. Поэтому, с одной стороны, не нужно под предлогом того, что в наше время это невозможно, сразу, так сказать, ставить крест на телесных подвигах, а с другой стороны, необходимо все делать благоразумно и своевременно. Вот сейчас, например, в монастырях, находящихся под руководством учеников старца Иосифа Исихаста, соблюдается следующий устав. Они всю ночь молятся: вечером в течение полутора-двух часов служатся вечерня и повечерие, потом четыре часа подряд - занятие Иисусовой молитвой (это уже очень тяжело), затем в полночь начинается полунощница, утреня и литургия - и так ежедневно. Едят они один раз в день, потом несколько часов отдыхают - кажется, четыре часа спят, - а после этого еще сколько-то времени по необходимости трудятся на послушании - и так каждый день. Не в праздники, не на Рождество только или на Пасху, а каждый день!

Так что не нужно думать, что в наше время невозможно строго поститься. Вот старец Силуан очень строго постился, а тоже ведь жил в наши дни. На Афоне и сейчас есть подвижники, которые соблюдают строгий пост, в Лавре Саввы Освященного также очень суровый устав: службы начинаются ежедневно, по-моему, в полпервого или в час ночи. Игумен монастыря на Фаворе тоже каждую ночь служит в три часа утреню и литургию. Это я не к тому говорю, чтобы вы начали подвизаться по своей воле, но к тому, что не нужно себя, свое чревоугодие, свое нерадение, оправдывать. Кто знает, может быть, некоторые с Божией помощью будут когда-нибудь, под руководством старицы и, конечно, в тайне, совершать и более строгие подвиги: меньше спать, меньше есть - ничего невозможного в этом нет. Еще раз нужно повторить: запомните простую вещь - нельзя всех стричь под одну гребенку. Да, люди последнего времени, несомненно, гораздо слабее, чем древние, да и душевных качеств у нас таких нет, но все же это не значит, что для нас подобное совершенно невозможно, - главное, чтоб было рассуждение.

Вопрос. Вот Вы, как кажется, против того, чтобы, ложась в три часа ночи, спать до девяти, но у нас, хоть и не очень часто, подобное бывает. Иногда задерживаешься по послушанию.

Ответ. Я же не говорю об исключениях. Я говорю о том, что некоторые считают, будто это нормально, - а это на самом деле неправильно. Если же какой-то исключительный случай, если человек, допустим, ночью работал, а потом дольше поспит, то в этом никакого греха нет.

Вопрос. Понимаю, что нехорошо принимать блудные помыслы, а пересилить себя, бывает, совсем не могу, так как страсть прикрывается приличным видом. Как стяжать мужество, чтобы не поддаваться этим помыслам? Может быть, прибегать к каким-то мыслям, которыми можно было бы укреплять себя в борьбе? К каким именно?

Ответ. Помимо молитвы можно отрезвлять себя, как советуют святые отцы, представлением того, что будет с нашим телом по смерти, как оно будет разлагаться, что станет с телами тех людей, к которым мы испытываем вожделение. Размышление о смерти отрезвляет человека от многих его грехов, отводит от многих соблазнительных мыслей, не только блудных, но и помыслов гордости и других. Кроме того, мне кажется, очень уместно вспоминать и те евангельские изречения, которые мы сегодня разбирали, и таким образом приводить себя в чувство, возбуждать в себе ревность. Однако все равно не нужно забывать, что если брань сильная, то добрые мысли не смогут избавить нас от злых. В лучшем случае они только напомнят нам о том, к чему нужно стремиться, но вслед за этим мы должны мужественно устремиться на греховные помыслы с помощью Иисусовой молитвы. Если же мы будем надеяться только на то, что добрые мысли вытеснят злые, то вступим в препирательство с демонами и, конечно же, они нас обхитрят, обманут и увлекут соблазнительными образами.

Вопрос. В одной из книг о монашестве написано, что после ночных келейных молений необходимо утром перед послушанием часик поспать, чтобы не потерять ночные труды. Будет ли являться грехом, если я перед послушанием посплю утром полчаса?

Ответ. Если это после правила, допустим часов в восемь или девять, и есть благословение, то, думаю, это не грех, а если ты спишь вместо правила, то это неправильно. Кроме того, что значит "ночные моления"? Ночные моления должны быть посильными, такими, чтобы не выбиваться из общего режима, должны совершаться по благословению, а если ты сама на себя произвольно берешь какой-то подвиг, то это, конечно, неразумно (как у нас тут с одной рабой Божией произошло: всю ночь она молилась, а потом ей скорую помощь вызывали - с сердцем было плохо).

Вопрос. Матушка говорит, что у некоторых святых отцов написано, что если человек подремлет или поспит немножко после утреннего правила, то он как бы все теряет, становится вялым, дьявол его искушает.

Ответ. Я тоже этого не одобряю. Может быть, в книге о монашестве говорится о каком-то особом образе жизни, но у нас же жизнь не такая, мы ночью спим нормально. Это если б вы всю ночь молились, а потом вам дали часа два поспать, - другое дело. Но вы же рассвет не встречаете - так? Если, допустим, ученики Иосифа Исихаста всю ночь молятся, встречают рассвет в молитве, а потом отдыхают (то есть они спят фактически утром), то мы-то всю ночь или большую ее часть спим, и поэтому отдыхать еще и утром для нас совсем неуместно. В общем, у нас режим гораздо мягче, но поскольку он для всех, все его и должны соблюдать. Прежде всего - послушание.

Если мы хотим, например, уменьшить сон, это можно сделать только по благословению, а никак не по своей воле. Допустим, кто-то спит не семь часов, а шесть или пять - это должно быть строго по благословению, и нужно, чтобы это регулярно проверялось. То же самое и насчет еды. А до того, чтобы подвизаться, а потом отсыпаться, когда тебе нужно идти, скажем, в швейную мастерскую (при чем кто-то вместо тебя будет работать), еще далеко. То есть если когда-нибудь среди нас и будут такие люди, которые примут схиму и станут заниматься исключительно духовным деланием (что зависит не столько от возраста, сколько от духовного состояния), то лишь они и смогут как-то по особому жить, иметь особенный распорядок, опять же, если у них будет благословение. Сейчас же у нас никто не должен выделяться, а если кто-то и делает что-либо хорошее, особенное, то должен следить за тем, чтобы про это никто по возможности не узнал. Мы здесь все одинаковые, никто не лучше и не хуже - вот такой порядок общежительного монастыря.

Вопрос. Батюшка, скажите, изменяется ли с возрастом у человека блудная страсть? Отвечает ли человек за блудные сны?

Ответ. Не нужно ждать того, когда блудная страсть от возраста изменится, когда мы станем старыми и она нас оставит. Бывает, что блудная страсть действует в человеке даже не до преклонных лет, а до глубокой старости, и поэтому не надо думать, что когда я стану старым, у меня все будет хорошо. Мы можем до седин и не дожить и должны стремиться к чистоте сердечной уже сейчас: может быть, кто-то достигнет ее и в возрасте молодом или среднем, тогда он сможет принести какую-то пользу и другим, а самое главное - научится внимательно чисто молиться. Тот, у кого чистое сердце, как сказал Господь, узрит Бога (см. Мф.5:8). А тот, кто чист от всех страстей, чист, конечно же, в первую очередь, и от блудной страсти.

Насчет того, отвечает ли человек за блудные сны, есть разные мнения. Некоторые считают, что если приснился блудный сон, значит человек уже в чем-то виноват, в этом есть какой-то грех. Другие оценивают это иначе. Потом, блудные сны также бывают различными. Одно дело, когда человек во сне, как говорит Иоанн Лествичник, проповедует целомудрие соблазнительным женщинам (это свидетельствует, наоборот, о том, что он достиг какой-то чистоты), и другое дело, когда он сам соблазняется. И, наконец, главное: как к этому относится Церковь, чье мнение является самым авторитетным. В сборнике канонов, которыми Церковь руководствуется в своей внутренней жизни, есть правило Дионисия Александрийского. Он говорит, что если человеку перед Причастием приснилось блудное сновидение, то пусть он не обращает на него внимания и причащается, потому что это произошло по зависти бесовской. Иначе, если он не будет причащаться, дьявол всегда станет таким образом осквернять его ум и он никогда не сможет причаститься. То есть Церковь считает, что сновидением нужно пренебречь, хотя наша вина в таких снах, конечно, может и быть. Какая вина? Прежде всего та, что мы в течение дня, вероятно, увлекались блудными мечтами, услаждались лицезрением каких-то соблазнительных для нас людей и так далее. Во сне все это может дать себя знать, потому что впечатления дня имеют большое влияние на сновидения. Потом, чревоугодие тоже влияет, в особенности если кто-то плотно наелся или даже просто поел какой-нибудь жирной скоромной пищи на ночь. В-третьих, гордость, за которую мы подвергаемся и вообще блудной страсти, и в частности - скверным сновидениям. Также осуждение ближних, презрение к ним являются косвенными причинами, от которых могут быть такие сновидения. Тем не менее, если что-то такое приснилось, не нужно обращать на это особенного внимания, а надо отвергнуть и забыть, потому что если в течение дня мы станем это вспоминать, то осквернимся еще и воспоминаниями.

Вопрос. Если почти не есть, не пить и не спать, то может ли это помочь в борьбе против блудной страсти?

Ответ. Может. Однако это поможет не только против блудной страсти, но и против здоровья также. Блудной страсти, допустим, не будет, но и здоровья тоже не будет, не будет возможности ни трудиться, ни молиться, а станешь лежать как какой-нибудь йогин, у которого, может, и нет блудной страсти, но зато есть другие: гордость и прочие. Нужно стремиться не к тому, чтобы с помощью таких средств избавиться от блудной страсти, а к достижению чистоты ума, вернее, внимания при молитве. Когда же ум будет внимательно, чисто молиться, тогда мы должны с помощью этого очистить свое сердце, то есть критерием должна быть умственная бодрость. До некоторой степени - даже физическая, телесная, для того чтобы исполнять свои обычные дела.

Вопрос. Желание посмотреть на красивых людей - это тоже страсть?

Ответ. Конечно, если мы хотим именно полюбоваться. Женщина же не смотрит на красивую женщину, не любуется ею, разве что из зависти к тому, как та, например, нарядилась, и мужчины также не любуются красивыми мужчинами, но всем почему-то хочется посмотреть на красоту противоположного пола - о чем это говорит? Это значит, что не так уж все подобное невинно. Были некоторые подвижники, которые достигли бесстрастия и прославляли Бога в том числе и за женскую красоту, как блаженный Нонн, но не думаю, что среди вас есть такие. Поэтому лучше не надо смотреть на красивых людей. Церковь предлагает нам красоту иного характера, скажем: иконы, церковную архитектуру, священнодействия, священническое облачение, вообще весь православный обряд. Все это возвышает душу, очищает ее и в то же время не привносит от себя ничего такого, что могло бы человека отвлечь от содержания. Священное содержание должно пользоваться и священными образами, священным, чистым, духовным, если так можно выразиться, стилем, и поэтому Церковь предлагает нам песнопения и мелодии определенного характера, свое гимнотворчество и прочее - все то, что человека при помощи красоты возвышает и чем одновременно нет опасности увлечься (а мы ведь можем увлечься, даже когда смотрим на природу, не то что на людей). Конечно, если я смотрю, скажем, на красивую женщину, то она же не виновата в том, что она красивая, в особенности если она не пытается никак кокетничать. Я сам виноват в том, что во мне есть страсть. Поэтому не нужно мне осуждать ту женщину, которая поневоле меня соблазняет, а нужно думать о том, что если б в моей душе, в моем сердце не было бы вот этих исходящих из него нечистых помыслов, тогда б она не могла меня соблазнить. Мы не должны винить других. И воздерживаемся мы от общения с лицами другого пола не потому что они плохие, а потому что мы сами плохие, ради своей собственной безопасности, осознавая свою немощь.

Вопрос. На откровении помыслов нужно описывать блудные помыслы подробно или можно сказать кратко: "Были блудные помыслы", - и все?

Ответ. Преподобный Лев Оптинский советует, если старец может понести, описывать блудные помыслы подробно, потому что когда описывают подробно, то, конечно же, это стыдно, но таким образом мы постыждаем не только себя, но и демона, и с таким дерзновением эти помыслы к нам приступать уже не будут. А если мы говорим о них вообще, то, можно сказать, дьявол имеет еще за что зацепиться и будет изображать нам в уме какие-нибудь гадости, а мы станем их бояться, стыдно нам сделается, будем стесняться их раскрыть, поэтому лучше описывать помыслы подробно, если только тот, кому мы их исповедуем, не соблазнится. Я думаю, что в нашем монастыре к с.Д., или с.А., или м.Л. это не относится, им можно смело все рассказывать, и тогда вы будете получать гораздо большее облегчение. Особенно, если и блудные и вообще любые помыслы станете исповедовать точно. Я не буду говорить "подробно", потому что можно сказать обобщенно, а можно сказать именно точно. Нужно говорить точно, а "подробно" - это тоже растяжимое понятие. У меня подобным образом исповедывался один парень. Он приходил и говорил: "У меня был такой грех: я рассердился. Шел дождь, я сидел дома…" - и вот он рассказывал все обстоятельства и лишь в конце подходил к тому, как он рассердился, по сути это было тонкое оправдание. Но выслушивать его было невозможно: хотя он говорил, может, и не так долго, минут 15-20, не дольше, чем другие, но сама эта его манера подходить издалека приводила к тому, что у меня прямо все разрывалось, его приход являлся для меня пыткой. Он рассказывал мне о том, как шел дождь, как он забыл одеть резиновые сапоги, что сказала ему жена, когда он выходил из дома и так далее. Я даже попросил одного нашего общего знакомого, тоже моего духовного сына: "Ты ему скажи, пожалуйста, чтобы он так всего не рассказывал, потому что я уже не выдерживаю, пусть он сразу называет свой грех, и все".

Вот поэтому, говоря о том, как нужно открывать помыслы, я боюсь употреблять слово "подробно".

Вопрос. А зачем исповедывать блудные сны, если их надо сразу забывать?

Ответ. Если ты проснулась, сразу стала молиться и сон из памяти стерся, то это, конечно, лучше. А если ты все равно его запомнила, то ведь он отягощает твою память.

Вопрос. Батюшка, у Льва Оптинского написано, что если мы подробно исповедуем блудные помыслы, то потешаем дьявола, а помыслы могут еще и усилиться.

Ответ. Да, если человек рассказывает с услаждением, с каким-то удовольствием, то, конечно, он потешает дьявола и помыслы могут усилиться. А если мы хотим от власти этого помысла, который до какой-то степени уже овладел нашим сознанием, избавиться, то можем достичь этого, если о нем расскажем. Иногда бывает, что люди во время исповеди свои страсти вообще усиливают. В отношении блудной я что-то ничего подобного на своем опыте не замечал, а вот в отношении других страстей видел. Например, разгневался человек на кого-то, потом успокоился, - а на исповеди помыслов, начиная рассказывать, как его довели да как он рассердился, чувствует, что опять появился какой-то гнев. Вот разве что кто-то с таким же настроением будет и блудные помыслы исповедывать, тогда он может действительно страсть усилить.

Вопрос. Батюшка, а не может быть такого, что у человека были какие-то помыслы, потом через неделю он пришел на откровение, но его эти помыслы уже не волнуют, когда же он их рассказывает, то как бы вновь все вспоминает, и после исповеди у него эти помыслы опять начинают действовать? Происходит нечто подобное тому, что описано в Вашем примере с гневом.

Ответ. Да, это может быть. Но о чем это говорит? О том, что человек страстен до такой степени, что само воспоминание о прежних помыслах возбуждает страсть даже тогда, когда он должен каяться. Значит он исповедуется без покаяния, а наоборот с сочувствием страсти, у него нет самоукорения, нет смирения, это первое. Во-вторых, может получиться и так, что некоторое время мы действительно будем испытывать облегчение, оттого что не станем уже как бы забытые помыслы повторять, но зато старица наша или духовник потеряют над нами контроль и мы, не исповедуя помыслы, все больше и больше станем поддаваться их влиянию и втайне будем находиться под сильнейшим действием той или иной страсти, блудной например, о которой мы сегодня говорим. Лучше понести какой-то небольшой ущерб, но все рассказать, чем гоняться за малой пользой и получить великий вред впоследствии. Действительно, то, о чем вы спрашиваете, может быть, но это все-таки лучше, чем втайне грешить.

Вопрос. Батюшка, а не могли бы Вы дать совет для тех, кто, исповедуя свои помыслы, им сочувствует.

Ответ. Это потому, что они путают откровение помыслов с рассказом о своей тяжелой жизни в монастыре. Они приходят не открыть свою душу и выслушать суд старицы, а наоборот, убедить старицу, допустим, в том, что они плохо едят, или мало спят, или что к ним строго относятся на послушании. Ведь если они убедят, скажем, с.Д., что к ним строго относятся на послушании, тогда она примет какие-то меры, пожалеет их, а если им убедить ее не удастся, тогда они считают, что у них душа еще больше отяготилась и от откровения помыслов они получили только вред. То есть они приходят к с.Д. не как к старице, не как к духовному руководителю, а как к подруге, посудачить, если же подруга судачить с ними не хочет, тогда у них - возмущение. По сути получается, что когда человек на откровении помыслов исповедует свои страсти для того, чтобы с ним согласились, приняли это, то он свою страсть, гнева ли или блудную, просто хочет удовлетворить, хотя и косвенно. Это трудно себе представить, однако теоретически можно, ведь мы грешим не только делом, но и словом, не так ли? Если я с кем-то поговорил о чем-либо греховном и тот мне посочувствовал, значит, я по крайней мере на словах получил удовлетворение. В данном же случае я удовлетворение страсти не получаю, потому что мне дают отпор, и я ухожу с исповеди помыслов со страстью разъяренной, не успокоенной, не удовлетворенной, а разъяренной. Она становится у меня еще более голодной. Получается, что человек приходит на исповедь не для того, чтобы избавиться от страсти, а для того, чтобы ее удовлетворить. Если он этого не получает, ему становится плохо, как и всякому человеку, который не удовлетворяет страсти. Можно представить себе нечто подобное и в отношении блудной страсти. Скажем, архиепископ Антоний для сестер, находящихся в женском монастыре, дает такой совет, что если ты приходишь на исповедь к духовнику, говоришь какие-то блудные помыслы, а духовник отвечает тебе, что лучше бы тебе выйти замуж, то нужно немедленно пойти к игумении и ей на это пожаловаться. Игумения же должна принять меры, чтобы этого духовника удалить из обители, обязана пожаловаться архиерею. То есть такое возможно. Придет какая-нибудь послушница на исповедь, а ей скажут: "Да знаешь, может быть, тебе действительно лучше выйти замуж, ты такая красивая девушка". Получается, что тогда, когда страсть наша во время исповеди или откровения помыслов удовлетворяется, мы довольны, а когда она не удовлетворяется, нам кажется, что на сердце становится еще тяжелее. А отчего на сердце стало тяжелее? Оттого что мы хотим утешиться через грех, хотя бы на словах, а этого не получается. Нужно запомнить, что старица - это не подруга, с которой мы пришли посудачить, а духовный руководитель.

Вопрос. Из-за чего после исповеди становится легче?

Ответ. Во-первых, оттого, что ты каешься, оттого, что принимаешь какой-то суд. Ты приходишь и говоришь: "У меня такие-то помыслы", - а тебе отвечают, что эти помыслы по такой-то причине греховные. Или даже, может быть, не объясняют, а просто советуют: "Это греховное, это нельзя принимать, нужно отвергнуть", - и если ты с этим соглашаешься, значит признаёшь свою ошибку, а это уже есть покаяние. Во-вторых, признав свою ошибку, ты таким образом показываешь доброе намерение, ты хочешь исправиться, появляется какое-то, пусть слабое, пусть недостаточно ревностное, но все же стремление к исправлению, и ради этого к тебе возвращается благодать. И конечно, становится легче благодаря смирению, ведь ты выставляешь свое душевное состояние на суд старицы, показываешь, что сама ты разобраться, понять не можешь. А смирение и послушание также возвращают человеку благодать.

Вопрос. У Оптинских старцев написано, что старец, разговаривая со своим подопечным, должен быть осторожным, чтобы его не смутить. Что это значит? Ведь старец должен как-то и требовать.

Ответ. Поведение старца во многом зависит от душевного состояния того, кто исповедуется. Человек может быть более подготовленным, мужественным или, наоборот, более немощным. С немощными ведут себя осторожно, не все им говорят, а потом они еще и спрашивают: "Почему Вы мне не сказали, Вы себя со мной строже ведите". Однако попробуй проявить строгость - он сразу впадет в отчаяние. С другими же, более преуспевшими, можно говорить строго, жестко, смирять их. Вот у меня, например, получается так, что с тем, кто более послушен, ревностен, я веду себя строже, а с тем, кто немощен, я подобрее. Хотя на самом деле это совсем не значит, что того, с кем я строг, я меньше люблю - как раз наоборот. Впрочем и то, что с кем-то я подобрее, вовсе не означает, что я его презираю. Я просто жду, когда он сам, может быть, придет в себя, вразумится, или благодать Божия его вразумит: он будет молиться, молиться, да Господь его и вразумит. Меня тоже мой духовник терпел, хотя я много чего делал, значит и я должен потерпеть. Я всегда, когда хочу на кого-нибудь рассердиться, думаю, что отец Андрей же меня терпел, значит и я должен потерпеть. Как-то, например, я увлекся современным искусством, у меня всякие бредовые теории бродили в голове. И вот я изобрел теорию, какими должны быть живопись и музыка, и решил с этой своей бредовой теорией подойти к регенту семинарского хора (сейчас он уже стал епископом Ф.). Собрался подойти и изложить ему эту теорию, для того чтобы он начал сочинять музыку под моим руководством. В общем, какой-то абсурд. Конечно, я бы выставил себя посмешищем перед отцом Ф. Итак, я спрашиваю у отца Андрея благословение. При этом надо иметь в виду, что отец Андрей был очень простым человеком, если бы я сейчас был на его месте, то мог бы объяснить, почему это плохо, неправильно, а он объяснить не мог, но только молился за меня и говорил "да" или "нет". И вот он отвечает: "Да у него нет времени". Не сказал мне, что это все абсурд, что это никому не нужно, а просто - что у него нет времени. Ну, если "нет времени", то я и не пошел, а затем так все это и забылось. Потом я сам понял, что все это чепуха. Иногда я, например, тоже не замечал, что у меня по отношению к каким-либо особам действовала блудная страсть. Какая-нибудь девушка мне понравится, я и говорю отцу Андрею: "Она такая, вроде, ревностная". "Да нет, - отвечает, - соплячка". И у меня сразу же желание ее наставлять пропадало. Я все хотел раньше наставлять девушек, а отец Андрей говорил: "Эта - соплячка, эта - дурочка, а эту - потом когда-нибудь", и так все проходило. А если бы я стал проповедовать, то, пожалуй, кто знает, чем бы закончилось, может быть, женитьбой. Обычно так и бывает: проповедуешь, проповедуешь, а потом женишься, проповедь прекращается. Результат достигнут.

17 сентября 2001 г.

Игумен Авраам (Рейдман)
Благая часть. Беседы с монашествующими. - Новотихвинский женский монастырь